Охотники за плотью (СИ), стр. 66

Офицер Ривьера недоуменно поднял взгляд на напарника.

— Ты читай, читай ниже. — «…cредневековые охотники на ведьм утверждали, что Дьявол навсегда клеймит своих обращенных, чтобы таким образом скрепить их обещания служить и повиноваться ему. Он метит своих приспешников, проводя по их телу когтем или раскаленным железом. Иногда дьявол облизывает обращенных, тем самым так же отмечая их принадлежность к своему учению. По общему мнению, он клеймит их в конце обрядов инициации, которые проводятся на ночных шабашах…» — Мистер Ривьера с отвращением передернулся и продолжал читать. — «Метка всегда делалась в “скрытых местах”, например под веком, под мышками и в различных впадинах тела. Наличие такой метки считалось подтверждением того, что обвиняемый человек был волшебником или ведьмой. Считалось, что все ведьмы и колдуны имели на своем теле, по крайней мере, один след дьявольского клейма. Обвиненные в колдовстве во время суда подвергались тщательному осмотру. Шрамы, родимые пятна, природные отметины и нечувствительные участки кожи, которые не кровоточили при уколах, расценивались как метки дьявола». Слушай, — мистер Ривьера закончил чтение и оборвался на середине абзаца. — Это же бред полнейший. Средневековые ереси! К тому же метки у всех них на видных местах! — Кто знает, может, правила изменились? Подумай сам: ритуальные убийства. Одинаковые знаки… Это может быть вспышка ведьминой активности! — Нет, не может! — категорично отозвался мистер Ривьера. — Скорее всего, мы просто ищем психопата-серийника, который купил бычье клеймо! — Да-да. Семидесяти пяти лет от роду, а то и старше. И не оставляющий отпечатков. Я думаю, нам надо позвать медиумов, которые могли бы сказать, участвовали ли в убийстве магические силы… — Майк? Иди-ка ты кофе попей? И успокойся. Я знаю хорошее место, — мистер Ривьера сел за свои записи и вцепился пальцами в волосы. Он был слишком на взводе, чтобы отвлекаться на подобную чушь. — Ну, как знаешь… Я просто предложил. А там ты сам решай, тебе распутывать, ведь это твой случай, — его помощник пожал плечами и вышел.

Мистер Ривьера так и остался сидеть и изучать карту пустым взглядом. Его глаза то и дело останавливались на фотографиях. В конце концов он разозлился и забросил их в ящик стола.

Всю жизнь он считал себя человеком практичным, не верящим в шаманство, ловцов снов и танцы с бубном, а потому пути решения искал под стать своей натуре.

Похоже, сын Эмили оставался единственной зацепкой, но слежка за ним пока не принесла никаких результатов: мальчик не делал ничего подозрительного и странного.

Если бы это только умаляло количество трупов и пропавших без вести…

Через пару дней Эмберу стало безнадежно плохо. Его начало шатать и мутить, а переходы из нормального состояния в состояние истощения стали слишком резкими. Он еще не научился улавливать момент, когда наступал крайний срок, и потому пропустил удар, проснувшись одним утром мокрым, как мышь, и с чувством невероятной слабости.

Он обреченно откинулся на подушки. Это значило только одно: встречу с Дантаниэлом больше нельзя откладывать. Эмбер гадать не мог, что скажет ворлок, ведь в теории, тот мог просто послать его к черту после последнего разговора.

Но делать было нечего. Эм с трудом оделся, еле-еле управляя своим телом, и отправился к крайней черте Гринвуда. Вся дорога туда для него была застелена туманом, плотным, как дым. Эмбер видел перед собой только расплывающиеся пятна и невнятные формы; все прочие детали ускользали от него, словно он нырял с аквалангом на большой глубине.

К счастью, нужный коттедж был не так уж далеко. Когда смазанная крыша замаячила в конце улицы, Эмбер уже с трудом перебирался от дерева к дереву в попытке дойти живым. Было неудивительно, что он не замечал машины, едущей за ним. Офицер Ривьера как раз направлялся по делам и чисто случайно заметил бледного и еле живого мальчика.

Сначала полицейский хотел его подвезти или предложить помощь, только вот внутреннее чутье подсказывало: что-то было не так. Эмбер брел в направлении от центра города, а офицер Ривьера знал мало общественных мест в той степи.

Его разобрало любопытство. Он все еще размышлял о том, что рассказал ему Майк. Фотографии с ведьмиными отметками притягивали его мысли даже из ящика стола, но Хаген отогнал их от себя и внимательно уставился в окно. Сейчас у него появилась цель поинтереснее…

Дагон глянул в окно и первым увидел приближение объекта. Данте к тому времени уже относительно оклемался — он лежал на диване нервный и взвинченный, сложив руки на груди, волнуясь за Мэла, который все еще не показывался. На его отсутствие в первый день Данте бросил только одну фразу: «пускай катится в инферно, ублюдок», и больше они эту тему не поднимали. Правда, постепенно это чувство переросло в беспокойство, ведь никто знать не знал, все ли в порядке со вспыльчивым Марлоу, который мог попасть один Маар знает в какие переделки.

Дантаниэл чувствовал себя лучше, но при появлении Эмбера у Дагона сложилось стойкое подозрение, что реабилитация прощалась с ними на страницах этой главы.

— Ээ… Данте? Я не знаю, как тебе об этом сказать… Кажется, у нас гости. — Без тебя знаю, — рыкнул волк. — Я его мысли слышу уже минут десять. Он еще и полицию за собой привел… — Погоди, я думал, ты заколдовал их? — Заколдовал. Он будет считать, что мы всего лишь местные жители. Ничего опасного, — невнятно отозвался колдун и отвернулся носом в спинку дивана. — Этот мальчишка сейчас дуба даст прямо на нашем газоне, — Дагон аккуратно отодвинул занавесочку. — Мне нет никакого дела! — Да ладно тебе, ты его хоть в дом заведи, пока Марлоу нет! — включился Элай. Они видели, как Эмбер с трудом держится, сползая на один бок у раскидистого дерева. Мальчик с усилием попытался идти, но все, на что его хватило, — лишь привалиться к стволу и прикрыть глаза. Он выглядел не очень живым. Хотя даже мертвые, пожалуй, сейчас не приняли бы его за своего. — Данте… — начал было проповедовать Дагон, но Дантаниэл уже вскочил с дивана, прекрасно слыша их внутричерепные причитания. — Вы что, няньки? — взревел он. — Мой апрентис! Что хочу, то и делаю! Если захочу — буду им пол мыть, чтоб понял свое место! А если захочу, чтоб он сдох, значит, он сдохнет! — Ну, так вот он уже это делает, — Элай наблюдал, как паренек без сил сползает на землю. — Вашу мать, — Данте сверкнул в их сторону глазами. Взвинченный до предела, он долбанул дверью и вышел на улицу. Иногда ему хотелось закопать святош Элая и Дагона, которых жизнь в вечной счастливой любви делала слишком мягкими. Не приведи Шакс дожить до такого.

Продолжая злобно урчать, Дан сжал кулаки и пересек лужайку, находя взглядом самую главную из всех своих проблем. Эмбер сидел под дубом и едва шевельнулся при приближении Данте.

Ворлок навис над ним, как смерть с косой. Его выразительное недоброе лицо помрачнело, подобно бурой туче.

— Какие гости, — язвительно рыкнул он. — Подожди… Что же ты делаешь тут? Разве не из-за меня вся твоя жизнь летит к чертям? — Данте… — слабо простонал Эмбер, оседая на землю. — Как полагаю, ты пришел за моей кровью? Прошу прощения, мне нечего тебе дать. Ее всю выпил Марлоу! Ты за каким хреном на нас копов навел? — Капельку… — Эмбер ничего не слышал. В его ушах долбился целый оркестр.

Дантаниэл стиснул зубы. Бледное лицо блондина заострилось. Он был похож на умирающего в крайней стадии. Ворлок одним рывком поднял его за шкирку и прислонил к стволу, чтобы заглянуть в несмышленые синие глаза. Эмбер повис на его плечах. Ноги отказывали ему, и он уже не мог держаться ровно.

В его взгляде была абсолютная пустота. Данте даже на секунду стало не по себе от такого потустороннего вида.

— Данте, пожалуйста, — мальчишка подался вперед, падая и заваливаясь на его грудь. — Держи дистанцию!

Черноволосый колдун пытался оторвать его от себя, но Эм крепко обхватил его за шею. От его хватки в позвоночнике что-то хрустнуло.

— Данте, пожалуйста, — повторял Эмбер, не понимая, что творит. Он немного отслонился и заглянул в его лицо. Волосы ворлока были собраны в хвост, открывая на обозрение веснушки и вертикальную складочку между бровей. В глазах Эма на секунду прояснилось, а затем снова расплылось. Эму было все равно, что он сейчас вис на своем злейшем враге. Этот человек мог ему помочь. Он должен был ему помочь. — Я тебе ничего не должен, ты забываешься. Ты сказал мне уйти. Я ушел. — Ну, тогда приди обратно. Можно подумать, для тебя что-то значат мои слова… — сам не понимая, что плетет, лепетал Эмбер. — Мы с тобой договаривались, ты даешь кровь… — Знаешь что? — взорвался Дантаниэл. — Ты наглый, маленький хомяк, который лезет на бульдога… — колдуну пришлось резко заткнуться.