Охотники за плотью (СИ), стр. 17

— Dhat kann ec it tolfta, ef ec se a tre uppi, vafta virgil na, — тихим шепотом, не выше, чем это требовалось, начал бормотать Мэл двенадцатую песнь “Речи Высокого”, мысленно обращаясь к своей руне — огненному символу, который даровал ему силы.

— Sva ec rist, oc i runom fac — тихо продолжил Дагон, сжимая руку крепче. Его сережка довольно ощутимо пульсировала от напряжения. Светловолосый маг земли подключил свой голос их вызову.

At sa gengr gumi, oc maelir vidh mic, — закончил Элай, чьи черты лица снова начали напоминать птичьи. Он плохо контролировал свои превращения, когда нервничал. Маг воды дрожал и Мэлу пришлось подтащить его выше, чтобы не нарушать контакт.*

http://s019.radikal.ru/i626/1404/b3/51be1a2c3055.png – вот, кого они собрались вызвать)

С точки зрения великого колдовства сейчас происходит полная, нигде ранее не описанная ересь, вы же понимаете, да? А вы любили сериал «Зачарованные»? ))) Тем не менее, автор просит не повторять дома. Когда ребята закончили читать заклинания, у меня из стены вышел какой-то круторогий козел, спиздошил из холодильника кочан капусты, и был таков. А вообще, совет: не пейте много кофе на ночь О_о Но отвлеклись. Давайте посмотрим, что же скажет Шакс.

Три ворлока некоторое время продолжали стоять и читать, повторяя одни и те же слова без конца. Темная магия требовала определенной доли терпения и они настойчиво ждали, не прерывая ритуал. Дагон понял, что все шло как надо, когда посмотрел в лицо Мэла и увидел кровавую слезинку, сбежавшую по его подбородку. Листья на лужайке поднялись в своем резвом танце и вскоре водоворот, поднимавший их, усилился. Ветер стал неистовее. На последних словах, после десятого чтения волшебной песни, в центре шторма нарисовалась высокая фигура женщины.

Она была темнокожая, страшная, как ночные кошмары некрещеных младенцев, с белыми, ничего невидящими глазами, направленными на восток.

Кожа ее была покрыта всеми известными волшебными рунами, а неизменный ворон-буревестник сидел на ее плече, готовый подтвердить правдивость ее слов. Волшебный шар многих судеб полыхнул в ее руках янтарным блеском и погас; слепые глаза вещуньи теперь смотрели на трех колдунов, из которых тот, что стоял по центру обливался жгучими кровавыми слезами.

— Вы звали Шакс, она пришла, — хрипло каркнул ворон. — Что вам надо от Великой?

— Нам… — Марлоу ничего не видел из-за боли, которая долбилась в его ушах и органах зрения, — нужно узнать, как прервать обряд инициации. Один из наших друзей трах… эээ …лишил святого дара невинности одного местного юношу. И, кажется, дал ему немного своей крови. Ну, случайно, вышло. Теперь смертный получил часть его способностей, насколько я знаю правила. А Дантаниэл подыхает от потери сил…

— Обряд инициации прервать невозможно есть, — тихий шепот вещуньи прорезал молчание осени. — Его возможно довести до конца лишь. Или же немного приостановить, чтобы дать человеку, павшему жертвой ворлока, шанс выбора.

— Нам, пожалуйста, последнее, — лицо Марлоу скривилось от боли. — Я не хочу еще одного психа в нашу компанию, у нас нет места и всем устраивает дивная и сплоченная шведская … в смысле просто дивная семья.

— Мэл Марлоу, — тихо прошептала женщина. — Твое имя написанное в моем шаре есть. Это ты убил избранных путников в девятнадцатом веке тогда?

— Было дело. Виноват. Под градусом и сам князь Веельзевул один раз балет танцевал! Но сейчас не об этом речь. Тут Данте умирает. Я не хочу, чтобы это произошло, он вроде как тоже избранный. Я его выбрал, чтобы снять с него шкуру лично.

Колдунья нахмурилась.

— Чтобы обряд к жизни воплотить, кинжал особый нужен. И дитя чистое, которое колдун опорочил. И крови его капля…

— Капля? А чего так худо? Я могу и литр надоить. Мне только ножичка не хватает.

— Добровольное слово его ритуал завершит…

Окровавленное лицо Мэла исказилось еще сильнее.

— Добровольное. Черт бы его побрал, это сложнее. Мы же черные маги, нахрена нам гуманность?

— Лишь добровольно крови каплю ворлоку отдав, юноша жизнь его спасти поможет есть. Но позднее выбор совершить ему придется, колдуном ли, как вы все стать, а может, и уйти навечно… Но все в руках его, его и только.

— Нет, уйти-то мы ему поможем. Где мне достать нож? — Марлоу едва не терял сознание от боли. Ему уже было глубоко до фонаря, что говорило вещее существо, лишь бы она побыстрее объяснила простые выходы из сложных случаев.

— Возьми любой. Сгодится всякий вам. Но только не с серебряным клинком. Заклинание над ним прочти, что над алтарем читают жертвоприношением перед, — страшный шепот заползал в уши, мешая слышать внятно. Мэл старался изо всех сил, зная, что Элай и Дагон не помогут ему, если он что-то упустит.

— Понял. Кинжал. Заклятие. На все согласный бывший девственник. Что-нибудь еще?

— Еще… Когда безумства будешь совершать, так думай наперед! — последний совет грянул как гром, хотя был сказан тишайшим оттенком шепота. Мэл готов был поклясться, что у него снова лопнула левая барабанная перепонка. Ему составило такого труда ее залечить в прошлый раз, что он застонал от досады. Данте ответит ему за это. По полной программе.

— Да ни причем здесь я, вашу мать, есть. Это все Данни. Волк-осеменитель чертов, — простонал он хриплым от боли голосом.

— Ответила на твой вопрос я. Не задерживай меня есть.

— Да упаси великий темный князь. Мне еще неделю питаться одними ухо-горло-носами, — Мэл ослаб на одно колено. — Мы отпускаем тебя. Спасибо за помощь, Великая! — он дернул за руки Элая и Дагона, которые были не в курсе всего происходящего, хотя и присутствовали лично. Те, как болванчики, повторили его слова, зная наизусть, что в конце надо обязательно попрощаться с шептуньей. Будучи особой очень древней, она чтила все эти формальности.

Через минуту в вихре опалых листьев уже не стоял никто. Черный ворон, который каркнул: «Hoc est verum. Ad ultimum*» сделал последний круг над поляной и тоже исчез во вспышке магического света.

________________

Ворон подтвердил: Все сказанное — правда. До последнего слова.

Марлоу завалился на землю, как подкошенный. Если бы он мог описать словами, как ему было нечеловечески больно, он бы мог извести на это пару толстенных пачек бумаги и покрыть их чистым матом. К сожалению, руки его плохо слушались, поэтому он ограничился громким, надрывным стоном.

— Чувства делают людей уязвимыми, — пробормотал Элай по-венгерски, открывая один глаз и убеждаясь, что колдунья действительно ушла. На Марлоу было страшно посмотреть — он закрывал лицо руками и старался побороть слабость в теле. Кровь стекала по его груди, сочилась из глаз и ушей, но он все же нашел в себе силы парировать:

— Изъясняйся человеческим языком, пожалуйста. Терпеть не могу, когда вы с Дагом на своем бормочете. И почини меня. Немедленно!

Элай склонился над ним и положил руки ему по обе стороны лица. Его глаза закатились, будто он был в трансе. Фиолетовые руны оплели тело Мэла абстрактными фиолетовыми узорами. Он начал напоминать древний памятник всем известным видам письменности. Зрение его прояснялось, спустя мгновение он уже снова смог различать черты друзей и черты лежавшего на земле бездвижного Дантаниэла.

— Эй, у меня перепонка лопнула, — возмутился Мэл, когда понял, что Элай закончил дело только наполовину.

— Мэл, если ты хочешь, чтобы у нас хватило сил на заклятие клинка и возвращение Данте, с этим придется повременить. Шакс высосала нас, как пустыня летний дождь.

— Мать вашу за чернокнижную ногу. Ладно… Как скажешь, док… — Мэл повертел пальцем в ухе, радуясь, что он мог слышать хотя бы одним.

— Что тебе сказала Шакс? — Дагон вынул из ушей волшебные затычки и отдал их Мэлу.

— Нам нужен кинжал, одна штука. И небольшое кровопускание одна штука. Сложность тут заключается в том, что оно должно быть добровольное. Для этого нам надо достать мальчишку… Одну штуку.

— Задачка, — Элай удивленно провел по светлым волосам. — И что, ты сможешь его привести?