В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ), стр. 73

– Рональд, напоминаю, студентам строго настрого запретили туда ходить, – скучным голосом сказал Поттер. – Если нас поймают, Ургхарт меня убьёт.

– Да прямо таки! – фыркнул Рон. – Перси тоже каждый день грозится всех убить, и что?

– Твой брат просто зануда, – Поттер, наконец, поднял глаза от своего эссе по зельеварению и неодобрительно посмотрел на Рона, – а Ургхарт зануда-убийца. Он вчера Деррека за препирательства с Маккошкой полчаса держал под Ступефаем посреди гостиной.

– За препирательства с профессором Макгонагалл, – Гермиона Грейнджер, ясное дело, тут же кинулась на защиту любимого преподавателя. – Имей уважение!

– С чего бы? – спросил Поттер. – Она меня тоже не уважает.

– Уважение, Гарри, надо заслужить! – Гермиона легонько пристукнула ладонью по столу.

– А я о чём, – буркнул Поттер и опять уткнулся в свои записи.

Гермиона тяжко вздохнула, приготовившись переубедить упрямого Поттера, но тот прищурил глаза и зашипел, как рассерженный книзл:

– Всё, не мешай, я это долбаное эссе и так четвёртый раз переписываю.

– Ну и брось его, пойдём на собаку посмотрим, – зашептал Уизли. – Вам же Снейп баллы не снимает.

Поттер упрямо мотнул головой.

Лонгботтом сидел тихо-тихо, и про себя молился Мерлину, чтобы у Рона не получилось уговорить Гарри. Собака была огромной и ужасной, Невилл сам не понимал, как он не умер на месте, увидев такое страшилище. Идти туда ещё раз… Бр-р-р.

Хорошо Поттеру, он герой и плевал на Уизли. Что захотел, то и сделал. Гарри даже в Слизерине прижился и Снейпа не боялся ни капельки.

Невилл тихонько вздохнул. И вообще, человек, ночующий в одной спальне с отпрысками магов из Ближнего круга Того Кого И Вспомнить-то Страшно, уже заслуживает ордена Мерлина.

Первой степени.

– Ну, Гарри, – шептал Уизли, – ты должен это видеть! Собака сидит верхом на каком-то люке. Как ты думаешь, куда он ведёт?

Поттер аккуратно отложил эссе в сторону, прикрыл глаза и потёр виски:

– Люки обычно ведут вниз, Рональд. Если коридор находится на третьем этаже, логично предположить, что оттуда можно попасть на второй этаж. Ещё вопросы?

– Ты, Поттер, сам зануда, хуже Перси, – буркнул Уизли. – Общаться с тобой, всё равно, что выбитый зуб выращивать.

– Как не стыдно, Рональд, – мигом вскинулась дочь стоматологов, – взрослому мальчику бояться санации полости рта.

Невилл и Рон застыли, пытаясь вникнуть в смысл фразы, изрядно напуганные незнакомым словом «санация». Поттер задушено хрюкнул, закрыл лицо руками и беззвучно захохотал.

– Герми, осторожнее, – наконец смог вымолвить Поттер. – Чем мудрёнее словечко, тем больше оно похоже на тёмное заклинание. Эти детишки просто озадачились, а мои уроды могли бы и в ответ чем-нибудь пальнуть.

Гермиона оживилась.

– А Малфой? – Герми очень интересовалась мировоззрением своего основного конкурента за лидерство в табеле курсовой успеваемости.

– Малфой должен знать это слово, а вот Нотт или Забини уже попортили бы тебе жизнь. Особенно Нотт. Герми, умоляю, аккуратнее, они же дикие совсем.

– Сам ты дикий, – огрызнулся Уизли. – А Малфой – вообще козёл зализанный. Так ты идёшь собаку смотреть? Или я близнецов позову.

– Иду, – вздохнул Гарри, – пропади ты пропадом, Уизли, со своими авантюрами. Но Невилл и Гермиона остаются в вашей гостиной. Договорились?

Лонгботтом прервал молитву Мерлину и принялся его благодарить, горячо и страстно. Какое счастье, что Поттер герой и бояться не умеет!

Уизли и его собака уже сидели у Невилла в печёнках. Начать с того, что собака была цербером в самом дурном возрасте – уже не щенок, но ещё не взрослый пёс, а оттого особенно опасной. Адские псы были редкостью даже на своей родине. Как Хагрид умудрился достать цербера в Англии, да ещё на жалованье школьного сторожа, Невилл старался не думать.

Про дракона Поттер, кстати, ещё не знал. Последние два визита к Хагриду он пропустил, сидел в библиотеке с Малфоем. Уизли чуть не лопнул от злости, наблюдая, как два слизеринца шёпотом орут друг на друга, крутят пальцами у виска, стучат согнутыми пальцами по лбу и по очереди пишут в каком-то разграфлённом свитке, поминутно сверяясь с толстенными фолиантами по зельеварению.

– Ох, чую, научит Хорёк нашего Поттера тёмной магии, – цедил Уизли, с ненавистью разглядывая белобрысого задаваку Малфоя. – А тот, дурень, и рад стараться. Нет бы, к Хагриду пойти, о родителях узнать, яйцо дракона заценить или газету почитать. Да хоть на собаку посмотреть, опять же!

Невилл тогда ничего не сказал. Он во все глаза смотрел на то, как Поттер запросто общается с Малфоем, будто тот был обычным мальчишкой, а не единственным сыном самого коварного из клейменых лордов и родным племянником сумасшедшей Беллатрикс Лестрейндж.

– Рон, – строго сказала Гермиона. – Мальчики занимаются домашним заданием, советую и тебе приступить к самоподготовке.

– Зачем? – пренебрежительно фыркнул Уизли. – Меня братья учат, чему надо. Можно подумать, что писанина заменит силу. Метлу научись призывать, а потом умничай. Самая ведьма тут сыскалась.

Гермиона сильно покраснела и уткнулась в книгу. Невилл мысленно ей посочувствовал, но вслух говорить ничего не стал, из-за маглорождённой ссориться с Уизли и его братьями не хотелось. Шумная, склочная, но опасная семейка – бабушка неоднократно предостерегала Невилла насчёт рыжего клана Предателей крови.

– Выглядят они, конечно, как садовые гномы, и живут так же, но недооценивать их не стоит, – говорила леди Августа. – Чтобы не случилось, а Уизли своё урвут. Крысы, внук, самые опасные твари на земле.

Бабушка вообще очень много разговаривала с Невиллом этим летом, чему мальчик не мог нарадоваться. Обычно леди Августа была холодновата в общении даже с самыми близкими людьми, к тому же Невилл частенько расстраивал её своей рассеянностью и мягким характером.

– Вылитый дед, мой покойный муж, покойся он в мире, – бурчала бабушка, – такой же рохля. За что мне это, Мерлин всеблагой?

В детстве Невилл не понимал, чем плохо быть похожим на дедушку, и старался лишний раз не попадаться бабке на глаза. Он забивался в самый дальний угол старого запущенного сада и тихо плакал, жалуясь покойному деду на холодность бабушки, на неизлечимую болезнь родителей, на противного дядю Элджи и на своё вечное одиночество.

Однако, после того злосчастного дня, когда Невилл выдал полноценный магический выброс, бабушка стала относиться к внуку намного теплее, даже дядю Элджи одёргивала. И Невилл выбивался из сил, стараясь соответствовать бабушкиным ожиданиям и больше походить на отца, чем на деда.

Это было трудно. Папа был весельчаком и балагуром, легко находил друзей и жил, радуясь каждой минуте своей жизни. А ещё он был не тихим травником, как дед, а довольно сильным боевым магом и служил в аврорате. Он и с мамой там познакомился, после свадьбы супруги работали вместе с полного бабушкиного одобрения.

– Не знаю, чем думала моя мать, отдавая меня замуж за Лонгботтома, – сказала как-то раз бабушка, с нежностью разглядывая колдографию хохочущих сына и невестки. – Я, знаешь, какая в молодости была? Ух! Гром и молния! Гиппогрифов объезжала, оборотней била из арбалета. Один болт – одно заклятье – один череп. Мы как-то всю зиму прожили на мою награду от Министерства, я вожака стаи завалила. Сама!

Бабушка опять улыбнулась, подняла голову и часто-часто заморгала. Если бы это была не его бабушка, Невилл подумал бы, что она пытается прогнать неожиданные слёзы.

– Понятно, что жили бедно, – вздохнула меж тем леди Августа. – Трое девчонок на выданье, а мужчин не осталось, всех война прибрала. И тут старый Лонгботтом, Мордред его дери, со своими галеонами. Мать и не устояла, сговорила меня. Ты знаешь, внук, я даже радовалась тогда. Как же, лорды, мэнор! Мэнор… Грядки до горизонта и лорды, которые спать ложатся вместе с курами. День за днём, месяц за месяцем, год за годом одно и то же – трава, трава, трава. Траву растим, траву косим, траву сушим, траву продаём. И говорим только о траве – как славно мы её растим, косим, сушим и продаём. Короче, мне эта хомячья жизнь надоела очень быстро.