В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ), стр. 50

Северус Снейп, декан дома Слизерин, был очень близок к тому, чтобы вскочить на преподавательский стол и во всеуслышание объявить себя новым Тёмным лордом. Тогда последующая серия жестоких убийств получила бы достойное оправдание.

Первой жертвой новоявленного Лорда судеб стала бы Минерва Макгонагалл за чудесную идею поменять местами змеиный и вороний столы. В результате новшества слизеринцы вынуждены трапезничать по соседству с Гриффиндором, и Снейп уже заранее содрогался от перспективы проводить завтраки, обеды и ужины, патрулируя узкий проход между столами.

Осенило Макгонагалл буквально за пару часов до приезда студентов, и потому ни одного домового эльфа было не дозваться. Ушастые бездельники перевесили два факультетских стяга, а потом в полном составе столпились у гриффиндорского стола и восторженно пищали, разглядывая скамью, которую Макгонагалл назначила хранительницей героического седалища Гарри Поттера. Получается, в том, что Снейпу не досталась вторая порция огневиски, тоже была виновна Макгонагалл.

Ранее выпитого стакана не хватило, он моментально сгорел в пламени ненависти к воняющему чесноком Квиринусу Квирреллу. Чуткий нос зельевара обонял буквально каждую дольку чеснока, как находящуюся внутри Квиррелла, так и пристроенную в складках квиррелловского тюрбана. Естественно, недоумок уселся рядом с Северусом, а потому заработал почётный второй номер в карательном списке потенциального Тёмного лорда.

Третий кандидат на жестокое умерщвление находился далеко от Хогвартса, в Уилтшире. Его драное лордство Люциус Малфой, с этого года занял пост председателя Попечительского совета школы и ни единым, слышите, не единым словом не обмолвился об этом своему… ну, можно сказать, что другу.

То обстоятельство, что новость могла содержаться в сожжённом Снейпом письме, в качестве смягчающего не принималось. Гиппогрифу понятно, зачем Люцу доступ в Хогвартс – оберегать своего единственного сына. То есть, он полагает, будто Северус не справится с защитой собственного крестника. Убить павлина!

Снейп поспешно изгнал из головы образ «настоящего Блэка», дающего клятву кровной мести на могиле Люциуса с надгробием в виде зеркала в резной раме, и продолжил нумеровать будущих жертв.

Четвёртым в списке шёл, как ни странно, не Дамблдор, и даже не Поттер, а Невилл Лонгботтом. За Поттером Снейп был обязан присматривать согласно давней опрометчивой клятве, в конце концов, мальчишка – сын Лили. А вот какого рожна Альбус решил повесить на Снейпа заботу о Лонгботтоме, было непонятно. Давать очередную клятву Снейп отказался наотрез, и тем самым сподвигнул Дамблдора на полуторачасовую речь о верности, долге, благодарности и прочей чухне. Снейп даже подремал, пригревшись в гостевом кресле.

В общем, сошлись на том, что Снейп не зря примкнул к Тёмному лорду, ибо ни чести, ни совести у Северуса отродясь не водилось, а ещё на том, что Пожиратели бывшими не бывают.

Альбус был очень недоволен, а это обещало кучу проблем всему Слизерину. Снейп же сам для себя решил, что уроки зельеварения должны запомниться Лонгботтому на всю оставшуюся жизнь, желательно, не слишком долгую и очень несчастливую.

А потом в зал вошли первокурсники, Северус Снейп подобрался и прекратил мечтать.

Церемония отбора началась.

Гарри неохотно оторвался от созерцания не по-английски ярких звёзд на потолке Хогвартса и, обречённо вздохнув, принялся слушать нескладную, но довольно информативную песню Распределяющей Шляпы. Малфой, правда, кривился и шёпотом издевался над «бездарными стишатами», но Гарри не слушал его ехидное шипение.

Шляпа чётко перечислила критерии распределения учеников на факультеты, в стихосложении же Гарри всё равно ничего не понимал. В рифму – значит, стих. А уж по сравнению с Дадли, Шляпа пела как итальянский тенор.

Суровая ведьма («Минерва Макгонагалл», – шепнул Малфой) велела первокурсникам по очереди садиться на табурет, надевать Шляпу, а потом, не мешкая, отправляться к столу своего факультета.

Пока Гарри размышлял, почему для примерки Шляпы нужно обязательно садиться на табурет, два ли это самостоятельных артефакта или один составной, профессор Макгонагалл стала вызывать студентов по алфавиту.

– Эббот, Ханна! – и белокурая девочка была без промедления отправлена Шляпой на факультет Хаффлпафф.

Гарри внимательно посмотрел на стол факультета, надеясь увидеть своих попутчиков, но даже его новое зрение не позволило разглядеть знакомых лиц, наверное, они сели ближе к входу в Большой зал. Гарри перевел взгляд на герб факультета, вышитый на огромном стяге, и ойкнул от радости. На жёлто-чёрном полотнище вальяжно потягивался холёный барсук и Гарри вспомнил, что, по словам Сметвика, миссис Малкин «училась у барсуков». Гарри тоже сразу захотелось учиться у барсуков. А с ребятами из поезда он обязательно помирится, ведь ясно же, что всё это глупое недоразумение.

Между тем, распределение продолжалось. Кудрявую «пациентку», оказывается, звали Гермиона Грейнджер, она отправилась на Гриффиндор. Гарри осмотрел вставшего на дыбы льва на красно-золотом поле факультетского флага и решил, что до львицы Гермионе ещё далеко, храбрость и бесцеремонность – не одно и то же.

Жабовладелец Невилл, посидев под Шляпой пару минут, тоже очутился на львином факультете, чем поверг Гарри в глубокое изумление. Вот Тревор, тот был достоин факультета храбрых. Может быть, он поручился перед Шляпой за хозяина?

Малфой отправился на Слизерин, в его случае Шляпа не раздумывала ни секунды. Малфой, кстати, совершенно не огорчился результату отбора и, явно выпендриваясь, зашагал к своим друзьям-телохранителям и той пухленькой защитнице жаб, которые тоже оказались на тёмно-магическом факультете. Гарри задумался. Друзья Малфоя, крепкие и спокойные ребята, никак не походили на тёмных магов. А жабья заступница прекрасно смотрелась бы у барсуков. Неужели внешность настолько обманчива?

Мальчик, одёрнувший рыжего Рона, тоже очень быстро попал на Слизерин. Однако он не сел на ближнем краю стола, как прочие первокурсники, а прошёл дальше, к старшим курсам. Этот мальчик, которого звали вполне обычным именем Теодор, стоически вытерпел несколько увесистых хлопков по плечу от парней, среди которых Гарри заметил Боула, уселся на скамью и принялся о чём-то с ними беседовать. Гарри так заинтересовался мальчиком, непринуждённо болтающим с взрослыми студентами, что чуть не пропустил свою фамилию.

– Поттер, Гарри! – выкрикнула ведьма-профессор и гомон в зале мгновенно стих.

– Иди, твоя очередь! – подтолкнул Гарри рыжий Рон и торжествующим шёпотом выдал: – Вперёд, Гриффиндор!

У Гарри мгновенно вспотели ладони, по спине побежал холодный пот, и он на подкашивающихся ногах побрёл к табурету. Он так и не придумал, что сказать Шляпе по поводу отсутствующей палочки. Ну, точно, сейчас в Хогвартсе будет пятый факультет, срочно вышивайте на флаге осла.

Гарри, старательно подавляя ужас, чинно уселся на табурет и поймал донельзя удивлённый взгляд профессора Макгонагалл.

– Гарри Поттер?! – спросила ведьма, разом растеряв свою суровость. – Но как это может…

– Приступайте, Минерва, – раздался сзади глуховатый со старческой хрипотцой голос, произносящий каждое слово неторопливо и веско. – Мы все ждём.

Макгонагалл подошла к Гарри и надела на него Шляпу. Зал исчез – Шляпа налезла на глаза. Гарри дёрнулся было её поправить, но тут у него в голове раздался чей-то голос:

– Та-а-ак, что я виж… Ой. Ой! А-а-а!!! Караул! Снимите! Снимите меня отсюда!!!

Гарри в панике сорвал Шляпу с головы и затравленно оглянулся, совершенно не понимая в чём дело. Похоже, эти вопли звучали только у него в голове, судя по лицам студентов, никто ничего не услышал.

За столами начали тихо шептаться, а слизеринцы, за исключением явно встревоженного Малфоя, расплылись в гадких ухмылках – герой оказался трусишкой.

Макгонагалл вновь обрела свою суровость и посмотрела на Гарри, как на идиота: