В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ), стр. 39

Гарри же не хотел притрагиваться к магическому подарку, всё ещё обижаясь на своего деда. Вернон и Дадли наперебой убеждали его воспользоваться чудесным мешочком, особенно напирая на то, что школьные дортуары совершенно не приспособлены для хранения каких-либо секретов.

Гарри подумал и сдался на уговоры. Теперь в дедовом кошеле лежали записи дяди Вернона о магах и магии, свёрнутые в трубку и аккуратно перехваченные резинкой, тщательно обмотанный скотчем флакон со сметвиковской «хренью», а ещё немного наличности, магической и обычной.

Потренировавшись, Гарри научился скрывать кошель от посторонних глаз, совершенно не понимая, как у него это получается.

– И что? – пожал плечами Дадли в ответ на недоумение кузена. – Как устроен телевизор, ты тоже не понимаешь, а пользуешься им будь здоров. Работает? Расслабься.

Дадли уехал рано утром на такси в сопровождении тёти Петунии. На прощание он стиснул хлюпающего носом Гарри в объятиях и, усмехаясь, скомандовал:

– Поттер, не ной! Ты теперь знаменитая манекенщица, а они на людях не ревут.

Гарри запунцовел и ткнул бессовестного братца кулаком. Вот же…

Хорошо ещё, никто из Дурслей не видел готовых колдографий. Гарри и сам их не видел, но подозревал, что получилась жуткая жуть. Ошеломлённый посещением Мунго, он почти ничего не соображал во время позирования. Оно и к лучшему, потому что взбудораженный колдограф заикался от волнения и почтительным шёпотом уговаривал Гарри «быть милым и трогательным малышом». В другое время этот тип нарвался бы на гневную отповедь, а так невменяемый от новостей Гарри просто изобразил привычного по школьным спектаклям «принца». Утешало в этом дурацком приключении только то, что миссис Малкин светилась от счастья и вручила Гарри на дорожку огромный пакет волшебных пирожных.

Проводив Петунию и Дадли, Гарри и дядя Вернон засобирались на вокзал Кингс-Кросс. По дороге дядя ещё раз напомнил о Почти Коварном Плане – быть вежливым, скромным, в споры не вступать, в драки не лезть, и постараться завести приятелей среди аборигенов.

Писать друг другу договорились в самом крайнем случае, через мадам Малкин, добрая женщина была не против. Если вестей нет, значит, всё в порядке, не стоит волноваться. При этом Гарри молча поклялся сам себе, что хоть камни с неба, а Дурсли не дождутся от него ни одного письма.

Наконец, дядя Вернон довёл Гарри до колонн между платформами и обнял.

– Удачи, сынок, – сказал он, кусая губы.

– Спасибо, папа, – прошептал Гарри. – И тебе. Поцелуй маму, хорошо?

Гарри ещё раз прижался к дяде… к отцу и зашагал в колонну. Он не оглядывался.

Барьера Гарри даже не заметил, хотя миссис Малкин предупредила, что при его пересечении может возникнуть лёгкий дискомфорт. Как только Гарри прошёл на волшебную платформу и сморгнул слёзы, он увидел красный паровоз и засмеялся. Этот невозможный мир когда-нибудь сведёт его с ума.

Северус Снейп распахнул дверь в свои покои, рявкнул на какого-то домовика, не успевшего исчезнуть с его глаз, и повалился в кресло, вытянув гудящие ноги.

– Бокал вина, – отрывисто скомандовал он в пустоту, прищёлкнув пальцами. Северус не отказался бы от огневиски, но до приезда студентов в Хогвартс оставалось не больше пяти часов. Потом придётся сидеть в Большом зале, слушать корявые вирши Распределяющей шляпы и лицезреть исторический миг зачисления героя магической Британии Гарри Поттера на факультет отважных. Северус поморщился, представляя какой гвалт поднимется на Гриффиндоре.

Остальная возня с героем, по счастью, будет не его заботой. Северус гневно фыркнул. Ему вполне хватило хлопот с изменением расписания. Теперь совместные занятия будут проходить исключительно в парах Гриффиндор-Слизерин и Рэйвенкло-Хаффлпафф.

Сущий кошмар, но Дамблдор упёрся намертво, и Снейп знал, отчего – герой-гриффиндорец должен заиметь личных врагов естественным, так сказать, путём.

То, что студенты его факультета удостоились сомнительной чести служить учебной мишенью для Поттера, взбесило Северуса. Дети у него учились очень разные, не только выкормыши Ковена. Уж эти-то оторвы могли дать достойный отпор кому угодно, включая самого Дамблдора.

Но были и другие. Например, Кларк Кент – сирота-полукровка, чьих родителей на его глазах убили какие-то ублюдки за кошелёк с галеонами. Тихий и замкнутый мальчик до сих пор не обзавёлся покровителем из родовитых однокурсников и оттого был весьма уязвим для злых и жестоких шуток.

Или Эдриан Пьюси, осиротевший примерно в то же время, что и Поттер. Единственный наследник старого тёмного рода и сын фанатичного сторонника Лорда, он имел явные проблемы с психикой. Люциус говорил, что такое могло случиться из-за раннего принятия родовой магии. Пьюси были мощными менталистами, и Снейп боялся даже представить, что творилось в подсознании несчастного парня. Обычная окклюменция в таком случае не годилась, а в Мунго разводили руками – чересчур специфический и сильный дар. Эдриана старались не задевать, его реакции были абсолютно непредсказуемыми – от многочасовой слезливой истерики до невербального боевого заклятья в упор.

В любом случае Северус не собирался допускать повторения собственной истории. Снейп чересчур хорошо помнил, что значит быть мишенью для «детского озорства» гриффиндорцев. Четверо уродов – Джейми Поттер, Сири Блэк, Рем Люпин и Пит Петтигрю – травили его при полном попустительстве директора и педагогов. Мародёры, так они себя называли. И верно, их не остановили ни явная бедность Северуса, ни его абсолютное незнание магического мира – твари нашли беззащитную жертву и издевались над ней, не особо стесняясь численного перевеса.

Хотя… Снейп довольно усмехнулся. После кошмарного первого курса он понемногу начал одерживать верх над директорскими любимчиками. К седьмому курсу недоумки уже сами старались обойти Снейпа стороной и были живы лишь потому, что Северуса просветили насчёт Азкабана и условий содержания его узников. По сути, Снейп потерпел от четвёрки Мародёров только два серьёзных поражения – нападение Люпина, оказавшегося оборотнем, и ужасный случай с подвешиванием Снейпа вверх ногами на глазах у половины Хогвартса. На глазах у Лили.

Именно тогда Северус и Лили поссорились. Как оказалось, навсегда.

Поэтому сегодня вечером нужно собрать факультет и ещё раз напомнить змейкам о хладнокровии и здравом смысле. Родители большинства детей, Снейп был уверен, уже провели беседы на тему «Не связываться с Поттером ни в коем случае». Осталось предостеречь сирот и полукровок и поручить префектам надзор за особо горячими и вспыльчивыми.

В камине полыхнуло зелёным и показалась голова Минервы Макгонагалл. Старая кошка лопалась от горделивого самодовольства, сегодня должен был состояться её звёздный час – обретение факультетом Гриффиндор своего героя.

– Северус, у тебя всё готово к приёму студентов? – сухо спросила Макгонагалл, неодобрительно посматривая на бокал с вином.

Снейп, не торопясь, отпил ещё глоток и чуть повернул голову в сторону камина:

– Разумеется. Что-то ещё?

– А в Больничном крыле?

Снейп молча вскинул бровь.

– Я имею в виду зелья, – ещё суше сказала декан Гриффиндора.

– Спросите у Поппи, – Снейп невежливо зевнул. – Откуда мне знать, достаточно ли у неё зелий?

Макгонагалл фыркнула и исчезла, зелёное пламя погасло. Снейп одним глотком осушил бокал и запустил его в стену. К мантикорам всё.

– Эй, – рявкнул он, – стакан огневиски сюда.

Столик у кресла остался пуст.

– Потравлю, как крыс, – ласково пообещал Снейп, – а трупы выкину русалкам на прокорм.

Раздался отчаянный, полный ужаса писк и тяжёлый низкий стакан с огневиски очутился перед зельеваром.

– Каждый достоин второго шанса, – назидательно произнёс Снейп и отхлебнул изрядную порцию огненного напитка. – Живите покуда.

Камин опять загудел, и раздался возмущённый вопль Макгонагалл:

– Северус, ты напиваешься! Я немедленно доложу Альбусу!