Необъявленная война (СИ), стр. 61

— Знаешь, я нарочно попросила сестру ничего тебе не говорить, — услышал Малфой голос Гермионы.

— О чем?

— Это девочка, Драко. И она будет любить тебя не меньше, чем я. Всегда.

В тот же момент его палочка, носимая лишь для отвода глаз, выпустила ослепительный пучок искр, и легкий ветерок пронесся в полностью закрытой комнате.

— Что это было? — взволнованно спросил Малфой и чуть крепче прижал к себе дочку.

Помолчав от раздумий всего минуту, Гермиона вскрикнула:

— Я такая глупая, такая глупая!.. С тех пор, как проклятье спало, твой яд был обречен, это стало лишь вопросом времени и немного человеческой природы. Он испытывал нас обоих в последний раз. Это было не обобщение, а конкретная фраза. Моей любви недостаточно, я лишь одна волшебница, но этому яду одного противоядия мало!

— Я не знаю, что сказать, Гермиона. Только, что люблю вас обеих. Но следующий... будет мальчик, — Малфой улыбался, глядя в ее счастливое лицо.

— Нет, Драко, нет… О чем ты говоришь!

— Ты знаешь, как я отношусь к твоим «нет». Так что лучше ничего не говори. Пока.

Им обоим вдруг показалось, что зазвучал тихий и мелодичный женский голос:

«Получит шанс лишь тот, кто добровольно и искренне откажется от яда. И только с той, кто не будет зависеть от него. Но навсегда спасти душу от яда и тело от проклятия способны лишь волшебницы не чистые кровью, а с чистым и любящим сердцем».