Записки солдата, стр. 161

Рядом с мешками с золотом были свалены сотни корзин и ящиков, в них находились произведения искусства, вывезенные из Берлина.

Мы подшучивали над Паттоном.

В добрые старые времена, - сказал я, - когда солдат был полным хозяином своей добычи, вы были бы самым богатым человеком в мире.

Паттон только довольно ухмылялся в ответ.

В этот вечер мы засиделись допоздна в столовой Джорджа, которую он устроил в скудно меблированном доме коменданта. За окнами грохотали машины, здесь франкфуртская автострада разветвлялась: одна дорога шла на Ганновер, другая на Дрезден. Айк был все еще бледен после посещения Ордруфа, и Джордж налил ему виски.

- Я не могу понять, как немцы дошли до этого, - сказал Айк. - Наши солдаты никогда бы не смогли так надругаться над телами, как это сделали немцы.

- Не все гансы могут это переварить, - вмешался в разговор заместитель начальника штаба Паттона. - Как-то мы провели всех жителей немецкого городка через один из концлагерей. Вернувшись домой, мэр и его жена вскрыли себе вены.

- Что же, это самая обнадеживающая вещь, которую я слышал, - произнес Айк. - Это показывает, что у некоторых из них не все еще потеряно.

Когда известие о золотом кладе дошло до штаба 3-й армии, Паттон приказал цензорам не пропускать это сообщение в печать. Один из цензоров нарушил запрет, и Джордж немедленно прогнал его. Это вызвало недовольство среди журналистов, прикомандированных к 3-й армии. К моменту прибытия Эйзенхауэра они все еще не успокоились. Однако Паттон заявил, что его мало трогает шум, поднявшийся вокруг этого дела.

- Я знаю, что я прав, - воскликнул он, пронзая вилкой кусок бифштекса.

- Черт побери, - прервал его Айк, - пока вы сами не говорили об этом, может быть, вы и были правы, но если вы так упорно настаиваете, то я убежден, что вы ошибаетесь.

Джордж подмигнул мне через стол.

- Но зачем держать это в секрете, Джордж? - засмеялся я. - Зачем вам все эти деньги?

Джордж самодовольно усмехнулся. 3-я армия в этом вопросе разделилась на два лагеря, заявил он. Одни считают, что из найденного золота надо сделать медальоны с надписью "Лаки" для всей 3-й армии, вплоть до последнего солдата...

Другие полагают, что 3-я армия должна запрятать сокровище до мирных времен, когда конгресс снова срежет кредиты на вооруженные силы. Когда с деньгами станет особенно туго, армия выроет свой клад и израсходует его на покупку нового вооружения.

Айк покачал головой, посмотрел на меня и рассмеялся.

- Он не полезет за словом в карман, - сказал он.

Мы разошлись около полуночи. Эйзенхауэр и я разместились в двух смежных комнатах в доме коменданта. Паттон побрел в свой прицеп, стоявший поблизости. Его часы остановились, и он включил радио, чтобы узнать время. Вдруг голос диктора Би-би-си объявил, что президент Соединенных Штатов скончался.

Джордж постучался ко мне и открыл дверь. Я только что улегся.

- Что случилось? - спросил я.

- Пойдемте вместе к Айку, - ответил он. - Президент умер. Мы просидели в комнате Айка почти до двух часов ночи.

* * *

На следующее утро за завтраком Паттон угрюмо рассказал, что его попытка освободить военнопленных окончилась неудачно. Две недели тому назад он послал усиленную танковую роту с задачей прорваться через фронт противника на Майне и освободить наших военнопленных в пересылочном лагере, расположенном в немецком тылу в 80 километрах от фронта. Я узнал об этой экспедиции только через два дня после того, как она отправилась. Она вызвала недовольные толки и пересуды в штабах дивизий и корпусов, которые дошли до штаба группы армий. Это был самый дерзкий шаг Паттона за все время войны. История началась с сумасбродной затеи, а закончилась трагедией.

Она началась 26 марта. Вечером в этот день боевая группа, сформированная из состава 4-й бронетанковой дивизии, прорвалась с предмостного укрепления на реке Майн, южнее Ашаффенбурга, и направилась к городу Хаммельбург. Возле этого города, по разведывательным данным, находился пересыльный лагерь, переполненный пленными американцами. Боевая группа состояла из 50 машин, в том числе 19 танков и штурмовых орудий, и насчитывала 293 солдата и офицера. Командовал ею 24-летний танкист из Бронкса, молодцеватый капитан Абрахам Баум. С ними поехал прогуляться майор Александр Стиллер, лихой адъютант Паттона, который был сержантом в танковых войсках еще в первую мировую войну. Как только группа Баума ворвалась в городок Швейнгейм за Майном, она попала под перекрестный огонь противника. Через 48 часов, в полдень 28 марта, танки Баума, из которых осталась только одна треть, разгромили тюрьму в Хаммельбурге. Ликующие военнопленные хлынули из тюремных ворот и разбежались по окрестным холмам. Баум собрал своих солдат, не спавших две ночи, и попытался вернуться обратно. Но противник навел порядок в тылу и бросил против него танки "Тигр". На следующее утро, 29 марта, в 9 часов, раненый капитан с горсточкой оставшихся солдат сдался, так как было израсходовано все горючее и боеприпасы.

На эту вылазку не обратили бы внимания, если бы среди пленных в этом лагере не оказался зять Паттона. Паттон уверял меня, что он узнал об этом только через девять дней после того, как рейд закончился. Его мучил страх, что газетчики могут приписать ему личную заинтересованность в этом деле. В своем дневнике Джордж признался, что вся эта затея была глупой выдумкой. Он писал: "Я могу сказать, что в течение всей кампании в Европе я не знаю за собой ни одной ошибки, за исключением того, что послал боевую группу танковой дивизии в Хаммельбург". Боевая группа могла бы успешно выполнить свою задачу, однако этот рейд был дорогостоящим отвлечением сил 3-й армии, наступавшей к северу на Кассель. Отдав приказ на эту вылазку, Паттон тем самым совершил ошибку. Несомненно, если бы Джордж посоветовался со мной, я запретил бы ему посылать эту роту. Хотя я сожалел о необдуманном решении Паттона, но не стал упрекать его. Неудача сама по себе была для Джорджа хуже всякого выговора.

9-я армия стояла на Эльбе, 1-я - на Мульде, немецкая группировка, окруженная в Руре, таяла под ударами трех корпусов. Теперь меня занимал вопрос, как организовать наступление на юго-восток, выгнать противника из Баварии и очистить оккупационную зону США вплоть до австрийской границы. Из Баварии мы должны были спуститься вниз по Дунаю, дойти до Вены и отрезать противнику пути отступления к Редуту. Однако особое беспокойство внушала мне мысль о необходимости занять всю американскую оккупационную зону. Мы были обязаны вывести свои войска из русской зоны оккупации, но у нас не было гарантий, что Красная Армия добровольно уйдет из нашей зоны. Поэтому мы предпочитали не искушать судьбу и проверять, как русские выполняют соглашение, а своими силами очистить американскую зону от немецких войск, не прибегая к помощи Красной Армии.

Сначала я сказал было Ходжесу, что хочу завершить войну наступлением 1-й армии вниз по Дунаю. Однако перегруппировка сил повлекла бы за собой слишком дорогостоящее изменение линий снабжения, и в конце концов я решил наступление в Австрии поручить Паттону, усилив его 3-ю армию дивизиями 1-й армии, прибывающими из Рура. 16 апреля Деверс и Пэтч приехали к нам в Висбаден для того, чтобы разработать общий план наступления; 3-я и 7-я армии должны были двигаться на одной линии. Пэтча вовсе не радовала перспектива наступать вместе с Паттоном. Он боялся, что Паттон захватит себе слишком широкую полосу наступления за счет полосы 7-й армии. 7-я армия с боями форсировала Рейн и теперь наступала на Нюрнберг, в котором Гитлером был построен колоссальный стадион. Пэтч с боями завоевал себе право на свою полосу наступления, и поэтому вполне понятно, что он ни с кем не желал ее делить.

На следующий день, когда русские хлынули через Одер, начав свое последнее крупное наступление в эту войну, мы со своей стороны отдали приказ начать наступление на Дунай. 1-я и 9-я армии должны были занять оборону в центре нашего фронта, от чехословацкой границы до того пункта на Эльбе, где американская оккупационная зона граничила с английской. 7-я армия наступала в направлении на Мюнхен, а Паттон - вниз по Дунаю. Однако Красная Армия, захватив Вену, двигалась дальше на запад, стремясь дойти до Линца. Советское командование словно старалось не допустить нас в Австрии ни на шаг дальше, чем это было необходимо.