Не придумал, стр. 31

— Садись уже, не пизди, — Миро с нетерпением ждал, когда и Дойч засрёт свою обувь в грязи.

Минут через двадцать пять Ефрейтор позвонил Дойчлянду и сообщил, что Илью не принимают в Боткинской больнице: в компьютерный век от администрации не ускользнул побег Ильи из НИИ скорой помощи. Пришлось спешно везти его в Джанелидзе.

Илью поместили сразу в хирургическую реанимацию, о чём и сообщил приехавший из НИИ имени Джанелидзе Ефрейтор. Вся тусовка принялась пить за выздоровление друга.

К концу дня музыкант умер.

В мире духов монстр с шестью крокодильими лапами, растущими из туловища дельфина, смерть своего отравителя тоже почувствовал. Почему среди десятков разлагающихся людей в одном только притоне Дойчлянда связь с чудовищем образовал именно Илья – совершенно непонятно. Однако со смертью человека из нашего мира, шестилапому существу из мира параллельного стало легче. Оно выпрямилось и с несвойственной для себя медлительностью отправилось поглощать энергии Праздника.

Яма с чёрной эфемерной жижей оставалась нетронутой.

21 сентября

К полудню Дойчлянд вынужден был проснуться: куда-то пропали его любимые плотные занавески и солнечные лучи, отражаясь в рамке, за которой покоилось изображение фюрера Третьего Рейха, щекотали веки спящего. Или это было сияние Адольфа? Впрочем, неважно.

Дойчлянд полежал ещё какое-то время, отвернувшись к стене, но мысли о том, что Илья уже не жилец, не покидали тяжёлой головы героя.

Не заканчивающееся веселье в комнате по соседству ещё сильнее угнетало, ведь Илья был вроде как другом, и сейчас он был совсем плох, если ещё был, поэтому оставаться дома и цинично угореть было бы не по совести. А у Дойчлянда совесть была. Своя, отличающаяся от общепринятых представлений, но была.

В тонком мире чудище с шестью лапами крокодила и телом дельфина принюхалось к Дойчлянду из нашей реальности, пока тот шёл в сторону метро, и стало сопровождать, отстав только тогда, когда поезд унёс героя в направлении Невского проспекта. Жетон у монстра никто не потребовал.

Лечащий врач Ильи не стал открывать Дойчлянду всех карт.

— Вы не родственник, — ответил лекарь на просьбу уточнения причин смерти, — но Вы знаете, какой образ жизни вёл Ваш друг. Это логичный исход для наркомана.

Когда Дойчлянд шёл в НИИ имени Джанелидзе, он понимал, что Илью живым не увидит. Да и повышенной чувствительностью к чужой смерти не обладал: люди в тусовке периодически отбрасывали копыта. Но когда он вышел из здания больницы, то почувствовал давящее ощущения в висках, на периферии зрения всё зазернилось, как если бы он много часов подряд сидел за компьютером, а потом резко встал. Тело казалось потяжелевшим.

Будучи опытным наркоманом, Дойчлянд стойко выдержал помутнение, но под землю спускаться не стал во избежание лишнего внимания милиции: человека, которому очевидно плохо, в вестибюль метрополитена вряд ли пропустят.

Дойч достал две дежурные таблетки феназепама, которыми он лечил всё непонятное, что происходило с организмом, закинулся ими и пошёл к автобусной остановке. Он был уверен, что всё будет хорошо.

«Неужели это знаменитое чувство потери?» — думал Дойчлянд. — «Не, хуйня, я его знал-то по хуйне… Подсыпали чего-то по запарке. Нет, специально подсыпали! Это ж такие мудаки, им только дай поиздеваться. Или в сепсисе подхватил что-то? Я трогал стены? Бля, похуй, всё хорошо. Ом, блядь».

Дойч прыгнул в маршрутку № 253. Когда микроавтобус приблизился к углу улиц Цимбалина и Седова, Дойчлянд потерял сознание.

Потусторонний зверь с телом дельфина и тремя парами крокодильих лап, доселе дремавший у края вырытой им же ямы, резко вскочил и, издавая свист из дыхала, на пределе своей скорости понёсся к схождению двух вышеназванных улиц. Чудовище с «Елизаровской» яростно набросилось на чёрное мерцающее существо, сидевшее на Дойчлянде и пытавшееся отгрызть геройскую голову. Каждый, кто в тот момент мог взглянуть на эту сцену лишёнными линз сознания глазами, увидел бы, что Чёрный имел поразительное сходство с новоприставившимся Ильёй.

Дельфин одним махом проглотил Чёрного, после чего понёсся словно паровоз, растопленный Сергеем Лазо, к своей яме. С нескрываемым облегчением шестилапый выплюнул вредителя в смердящую жижу.

В объективной реальности в ту же секунду раздался звук упавшей склянки.

— Бля, опять весь пафос проебал, — с досадой произнёс азиат в пыльном восточном халате, уронивший колбу с чем-то прозрачным на то место, где в тонком мире происходило утопление гадкого духа в продуктах его же разложения.

Человек с восточным лицом стал править лошадь в сторону Невы. Ржание казалось разочарованным.

Зачем дух того, о ком так заботились, решил повести себя некультурно – вопрос для спиритистов. Им его и оставим. Нас, живых людей, сотканных из нежной, но вполне осязаемой материи, и имеющих пока ещё лишённый безумия мозг, интересует, что же стало с нашим собратом Дойчляндом?

В общем-то, ничего страшного. Потерявший сознание герой пришёл в себя ещё в процессе падения на соседнее сидение. Странные визуальные эффекты вкупе с головной болью сразу же растворились. Дойчлянд в очередной раз вознёс незаслуженную хвалу изобретателю феназепама.

27 сентября

Ранним утром Дойчлянду пришлось разлепить веки – его тряс Ефрейтор.

— Пойдём взрывать! — с ошалелыми от амфетамина глазами рыкнул здоровяк.

Дойчлянд мало что понял из этой фразы. Его в тот момент заботили ощущения в теле: просыпаться пьяным герою ещё не доводилось. Хотя «пьяным» здесь, скорее, эвфемизм, так как он был в шаге от того, чтобы охарактеризовать своё состояние как «в говно». Наступил переломный момент для печени Дойча. А ведь за стойкость перед этиловыми бомбардировками она давно была причислена им по меньшей мере к чудесам света, а в моменты особо трогательных алкогольных откровений – к божьему дару.

— Пойдём взрывать, Дойч! Пора! — надрывался детина.

— Кого? — пытаясь совладать с нежданным опьянением, еле проговорил герой.

— Пацифистов и пидоров, — внёс ясность Ефрейтор. — Два марша, суть одна и та же, ха-ха-ха, одни там борются за мир на Украине, вторые в жопу хотят ебаться.

— А чё? Пошли, хули, — барьеры в голове Дойчлянда ещё не вернулись на место, как это обычно бывает под давлением утренней трезвости, поэтому принимать решения было легко. — Весело, блядь. Только… взрывать-то чем? Не твоей же полыхающей жопой, а?

— Бля, ну, обижаешь, братан, — разыграл обиду Ефрейтор. — Всё уже со спонсорами оговорено, вчера вечером москвичи денег прислали, анальгин с гидроперитом я купил уже…

— Ебать, охуенный ты взрыватель, — немного разочаровался Дойчлянд. — Я думал, там серьёзное что-то…

— Мы ж там не убивать будем, дубина! Нужно шороху навести, разогнать этих долбоёбов, — Ефрейтор был полон энтузиазма.

— А-а-х… Пусть всё летит в пизду! Идём! — заключил Дойч.

Как оказалось, вечером прошлого дня в притон заехал парень, воевавший