Не придумал, стр. 27

— Елизаровская… Ты у меня вписывался пару недель, долбили тогда мощно. Вот я – хозяин квартиры. Вспоминай, — потребовал Дойчлянд.

— Ха-ха, — мечтательно хохотнул патологоанатом, — помню-помню! Зачем звонишь?

— Помощь твоя нужна, ты же с медициной как-то связан…

— Ну, это в прошлом! Я на химию переквалифицировался, если ты понимаешь, о чём я, ха-ха, — не стал обнадёживать бывший трупорез. — Но ты говори, в чём дело.

— Короче, у нас тут парень много дней уже назад… сколько? — задумался Дойчлянд, — в общем, покурил реагента спайсушного…

— Уф-ф-ф, — втянул воздух покойных дел мастер.

— Да… И пизда случилась с ним, — раздосадовано констатировал не очень профессиональными терминами Дойчлянд. — Скрутило конечности, болит всё… руки, там, ноги…

— Чувак, ну это совсем пиздец. Надо вызывать «скорую» ему.

— У парня нет документов, вот в чём проблема, — объяснил Дойчлянд.

— Блядь, тогда ждите до вечера воскресенья.

— Нахуя? — удивился Дойч.

— Без документов его «скорая» отвезёт в самую хуёвую больницу... бля, — опять споткнулся «медик», — там врачи по выходным не работают. Нахуй ему там лежать где-нибудь посреди отделения? Лечить его некому будет, я сталкивался. Он же у вас там не совсем помирает же?

— Живой пока, но что-то же надо делать… — будто в пустоту произнёс Дойчлянд.

— Дайте ему обезболивающего какого-то и ждите до воскресенья, мой тебе совет, — уверенно произнёс недоучившийся эксперт.

— Ладно, спасибо. Пока, — попрощался Дойч.

— Пока, чувак. Звони, если что.

Илью обезболили водкой и феназепамом, и стали надеяться на чудо.

13 сентября

Звонок в 4:00 утра не разбудил Дойчлянда, ведь герой вместе со своей компанией был в мефедроновом угаре. Трезвонил Очков – это было странно.

— Алло, Дойч, — взволнованным голосом начал Очков, — звонили из прокуратуры, концерт сегодня отменяем.

— Да? Почему? — голос Дойчлянда был удивлённым, но внутри он испытал облегчение, ведь если всё так, то ему не пришлось бы вставать с дивана и тащить на себе негнущегося Илью.

— Короче, кто-то настучал, или я не знаю… Им там гитлеры не понравились, ещё много всего. Удаляй встречу, группу, переписку. Всё удаляй, или вместе сядем.

— Хорошо, понял, — не стал возражать Дойчлянд.

Очков бросил трубку.

Дойчлянд не спешил всё удалять, лишь перевёл публичные аккаунты в статус приватных, а на своей странице в социальной сети оставил гневное сообщение: «Пацаны, концерта не будет! На Очкова давят мусора, он отменил тусовку. Смерть легавым от ножа. Сосите ХУЙ, краснопёрые! «Deutschland’s Mother & The Alconauts» не сдаётся! Ещё увидимся».

Через несколько минут телефон Дойчлянда снова зазвонил. На экране высветился номер Очкова.

— Ал… — успел произнести Дойч.

— Сука, ты мудак что ли совсем?! Совсем, блядь, дегенерат, блядь, ебучий, блядь?! — напал Очков. — Мы же оба, блядь, сядем, сука, блядь!

— Стой-стой! — попытался остановить словесную атаку объебошенный Дойчлянд. — О чём ты сейчас вообще?

— Ты что, блядь, устроил на стене? «Сосите хуй, краснопёрые», блядь?! Долбоёб, удаляй всё нахуй! Как можно быть таким мудаком, скажи мне, а?

— Прости-прости! — пошёл на попятную герой. — Я хуйню сделал, наверное…

— Ты ещё сомневаешься, блядь? Так вот я тебе гарантирую – хуйню! Причём полную! — всё никак не успокаивался Очков. — Удаляй нахуй и группу, и всё остальное. И уж конечно, это ебаное послание!

— Хорошо, чувак, без вопросов! Прости, — до Дойчлянда начала доходить суть сформировавшейся проблемы.

— Прости, блядь?! У-у-у, блядь! — Очков снова первым повесил трубку.

Концерт не состоялся, и все причастные вздохнули с облегчением. Но Илья продолжал умирать, и с этим нужно было что-то делать.

Градусник, приставленный к телу Ильи на несколько минут, показал температуру в 34 градуса. Кожа музыканта была бледной, ноги отказывались ходить подобающим образом.

Посовещавшись, жители притона решили вызывать «скорую», но не в квартиру, а на улицу, чтобы не дискредитировать помещение – гасево там шло полным ходом.

Дойчлянд, Ефрейтор и Могила, как самые близкие друзья Ильи, потащили его на улицу, в кафе, около которого в тонком мире чудовище с шестью лапами крокодила и телом дельфина рыло яму.

Скорая помощь приехала минут через двадцать. Парни сказали, что сидели вместе в кафе, незнакомцу стало плохо, поэтому они и вызвали медиков. Илью положили в машину, поставили капельницу с глюкозой и повезли в НИИ скорой помощи имени И. И. Джанелидзе в Купчино.

Гнилостная нить из иного мира, тянувшаяся от Ильи к монстру с телом дельфина и шестью крокодильими лапами, начала ослабевать, а когда машина скорой помощи доехала до Софийской улицы, совсем исчезла. Чудовище принялось жадно пить соки Праздника, сочившегося из борозд удовольствия, которыми были испещрены все окрестности «Елизаровской».

15 сентября

Дождь лил непривычно долго. В такую погоду спать бы да спать, но Дойчлянда даже во сне мучила мысль о необходимости навестить Илью. Вчера это делать было не с руки – терзал отходняк. На сегодня же отмазок для самого себя у героя не нашлось, поэтому он собрался и поехал в Купчино.

Дойч добрался до места полностью промокшим, но даже перспектива погреться не была заманчивой, учитывая, в какое неприветливое помещение нужно было войти. Обшарпанное бетонное чудовище нависало над Будапештской улицей. Обрамлённое вдобавок тяжёлыми тучами оно приобретало тот ещё видок: трудно было представить, что хотя бы на каком-то из этажей мог быть не морг. Однако именно сюда свозили люмпенов, наркоманов, стариков и бомжей, которых отказывались принимать в цивильных учреждениях. Трудно представить, что должен чувствовать человек, который давеча побывал в токсикологической реанимации и вынужден выйти покурить во двор с такими видами. Даже самая жуткая галлюцинация выглядит привлекательнее. Хотя… Дойчлянду ещё предстояло это узнать.

— Привет, Илюша, — отыскав среди сорока коек ту, на которой лежал его друг, Дойчлянд поздоровался.

— Привет, братец, привет, — не терял духа полумёртвый Илья.

— Идите в жопу, пальцеглазые выпиздки! В жо-о-опу! — надрывался пожилой бородач, лежавший по соседству с Ильёй.

— И это целый день так? — полушёпотом спросил Дойчлянд Илью, легонько кивая в сторону деда.

— Братан, 24 на 7, ебануться, ха-ха, — ответил Илья. — Это самое жуткое место, в котором мне доводилось, блядь, бывать. Ты ж знаешь, я побывал много где, ебать, но тут… — Илья закатил глаза, — полный трындец. Ты посмотри на этого ебаната, — по одеялу Ильи полз таракан, — на помойке чище, ей-богу. Кормят помоями, но это ладно, но ещё и ебучие муравьи в еду заползают. Короче, мне надо отсюда съёбывать.

— Погоди, погоди, а что с тобой в итоге случилось-то? — начал переходить к сути Дойчлянд.

— А