Кто?, стр. 27

теоретически отрицают друг друга, но, практически собранные в голове отдельно взятого

эзотерика, они уютно соседствуют и никогда не ссорятся.

Но это вовсе не говорит о беспечности эзотерики в методологии познания,

поскольку все эзотерические теории проходят очень строгий предварительный отбор, на

37

стадии которого в ней утверждается и остается только всё, что было кем-то сказано, и

только всё, что было кем-то сказано в большом увлечении.

Симпатично, не правда ли?

И хотя, на первый взгляд, это выглядит опрометчиво, но в этом есть большой

резон, поскольку эзотерика не застаивается в догматах, как, например, застаивается в них

по временам наука, или, как, например, вязнет в них на постоянной основе официальная

церковная доктрина.

Но и у этого славного метода, к сожалению, есть свои издержки, благодаря

которым в эзотерику легко проникают и пожизненно поселяются системно не

объясненные идеи, не способные проиллюстрировать себя простыми и краткими

примерами из действительности. Это смущает.

А виной всему являются три основных познавательных метода эзотерики, которые

добывают знания для большинства её школ, и которые выступают методическим скелетом

для большинства её практик.

Что это за методы? Прежде всего, это весьма кардинальные методы,

останавливающие сознание и психику. Говорят, что это очень интересно с точки зрения

переживаний. Возможно и так. Но насколько это интересно с точки зрения познания?

Переживания переживаниями, но совершенно не ясно – что мы сможем познать в тех

случаях, когда у нас остановлено сознание (или остановлена вся психика вообще)?

Если не увлекаться экзотикой переживаний, а вдуматься в познавательную логику

этих методов, то можно определенно сказать, что с их помощью мы сможем познать всё

что угодно, но только не сознание и только не психику. Потому что вещь, перестающая

исполнять цели, для которых она создана, перестает быть сама собой.

Если сознание не сознает, а психика не формирует последовательности душевных

переживаний, то и сознание, и психика теперь совершенно не то, чем они должны быть в

своём естественно-обычном облике. При этом психика и сознание получают, якобы, некие

особые способности видеть и ощущать что-то, недоступное обычному сознанию и

обычной психике, что, конечно же, здорово, но не для нашего случая. Потому что предмет

нашего исследования – обычная психика и обычное сознание. А они, если их остановить –

исчезают.

Таким образом, прием остановки психики и сознания сразу же создает

естественные трудности для изучения именно психики и сознания. Этот прием нам не

подходит.

Рассмотрим второй прием. Этот прием, если верить слухам, всегда где-то кем-то

успешно практикуется, и заключается он в том, что человек входит в какое-либо особое

«измененное состояние», в котором у него раскрываются новые психические

возможности.

В принципе, вполне возможно допустить, что в этих интересных состояниях

человек действительно приобретает какие-то новые возможности, которыми ранее не

обладал. Можно было бы, и попробовать какой-нибудь тренинг. Но серьезно тревожит тот

факт, что в способностях людей, входивших (по их рассказам) в измененные состояния, не

появляется ничего, кроме вот этого зуда рассказывать об опыте вхождения в измененные

состояния. Здесь тревожит даже не то, что этим людям есть, что совершенствовать в своем

обычном состоянии, тревожит то, что человек не может продемонстрировать никаких

«скрытых возможностей», которые (по его словам) раскрыл в измененных состояниях.

Куда они деваются в обычных состояниях, если раскрылись в измененных?

О скрытых возможностях человека вообще говорится много, но создается

впечатление, что основная особенность скрытых возможностей состоит как раз именно в

том, что бы оставаться скрытыми от всех и навсегда. Похоже, существует единственный

случай, когда у человека вдруг отмечаются скрытые до сих пор, сверхспособности,

которыми он ранее не обладал, и этот случай – некролог. Но, обычно сразу же после этого

38

человек ведет себя скромно и достойно, не предоставляя никакого нового повода

заговорить о чем-либо подобном.

Поэтому, если мы имеем в виду не это измененное состояние, то во всех других

измененных состояниях, мы даже и не знаем, на что равняться.

Вот если какой-то человек входил в измененные состояния с помощью

гимнастических снарядов, то он демонстрирует внешний коррелят – стройную фигуру и

рельеф мышц. Здесь мы, хотя бы, знаем, на что идем.

Или, если человек входил в измененные состояния за клавиатурой или за

клавесином, то мы тоже наблюдаем внешний коррелят – поэму или фугу. Здесь мы видим

хотя бы, чего нам следует остерегаться.

А если человек входил (как говорит) в измененные состояния эзотерики, то

никакого внешнего коррелята у него не появляется – каким был до измененных состояний

(полный скрытых возможностей), таким же после них и остался (еще более полный еще

более скрытых возможностей). Только рассказов несметно прибавляется.

А какой еще должен появиться у этого человека внешний коррелят, спросите вы,

кроме вот этой