Стихи в переводе Сергея Торопцева, стр. 19
*Как перл, сверкая, Феникс прилетел,*
Как перл, сверкая, Феникс прилетел,
Небесной глубины прорезав синь,
Но был отвергнут — вот его удел,
Не приняли посланье в Чжоу-Цинь [222].
Отчаявшись, брожу по свету я,
Бездомный, одинокий человек.
Мне так нужна Пурпурная ладья [223]
Мирскую пыль отрину я навек.
В дали морей, на крутизне вершин,
У Чистой речки сурик бы найти,
На пик Далоу восхожу один,
Откуда в высь бессмертных сонм летит.
Их тени исчезают в вышине,
Вихрь-колесница не вернется в мир…
Боюсь, с мечтой расстаться надо мне,
Я опоздал принять сей Эликсир,
Смотрю в зерцало, вижу — седина.
Простите, те, кто взмыл на журавлях,
Давно меня покинула весна,
Ушла в тот край, где персики в цветах.
В град Чистоты [224] бы вознестись — туда,
Где, как Хань Чжун [225], останусь навсегда.
754 г.
*Дух осени Жушоу злато жнет,*
Дух осени Жушоу [226] злато жнет,
Над морем месяц, тонкий, как струна,
Кричит цикада и к перилам льнет,
Печали нескончаемой полна.
Где исчезает ряд блаженных дней?
Дает нам Небо перемены знак,
Осенний хлад рождает ветр скорбей,
Сокрылись звезды, бесконечен мрак.
Мне грустно так, что лучше помолчать
И в песне до зари излить печаль.
753 г.
*Мой меч при мне, гляжу на мир кругом:*
Мой меч [227] при мне, гляжу на мир кругом:
На нем лежит дневная благодать,
Но заросли скрывают дивный холм,
Душистых трав в ущелье не видать.
В краях закатных Феникс вопиет
Нет древа для достойного гнезда,
Лишь воронье приют себе найдет
Да возится в бурьяне мелкота [228].
Как пали нравы в Цзинь [229]! Окончен путь!
Осталось только горестно вздохнуть.
753 г.
*Большая Жаба в Высшей Чистоте*
Большая Жаба в Высшей Чистоте
Набросилась на Яшмовый Чертог [230],
Душа златая гаснет в черноте [231],
И сякнет в небесах лучей поток.
В Пурпурных таинствах зловещий Змей [232],
Зарю восхода хмарь обволокла,
И тучи обещают сумрак дней,
Весь вещный мир объяла ночи мгла.
Та, что в «Глухих вратах» заточена [233],
Теперь одна, ее глава седа.
Тля ест цветы, и гибнут семена [234],
Небесным хладом снизошла беда [235].
Вздохну печально ночи нет конца,
И слезы грусти падают с лица.
753 г.
*Наш лик лишь миг, лишь молнии посверк,*
Наш лик лишь миг, лишь молнии посверк,
Как ветер, улетают времена.
Свежа трава, но иней пал поверх,
Закат истаял, и опять — луна.
Несносна осень, что виски белит,
Мгновенье — и останется труха.
Из тьмы времен к нам праведники шли —
И кто же задержался на века?
Муж благородный — птицей в небе стал,
Презренный люд преобразился в гнус [236]…
Но разве так Гуанчэн-цзы [237] летал?!
Был в тучку впряжен легкокрылый Гусь.
753 г.
*Цзюньпин уже отринул мира плен,*
Цзюньпин [238] уже отринул мира плен,
И миру без Цзюньпина жить осталось.
Прозрел он ряд Великих Перемен
И многих спас, познав Первоначало [239].
Влекомый Дао, он забыл про мир
И размышлял, замкнув плотнее двери.
Не явится к нам всуе Белый Тигр,
Пока не возвестит Пурпурный Феникс [240].
Под белым солнцем обозначен рок,
Но кто его узрит в потоках звездных?
Ведь гость морской [241] от нас уже далек,
И некому постичь безмолвья бездну [242]!
753 г.
Городок у реки как на дивной картине
«Городок у реки» — поэтическое прозвание Сюаньчэна. За три века до Ли Бо здесь начальствовал замечательный поэт Се Тяо, которого Ли Бо ценил больше многих, узнав в нем созвучную душу. Так что, покинув Осенний плес, простившись с виноделом Ван Лунем, направимся к югу от Вечной Реки, чтобы поклониться кумиру нашего поэта. «Городок у реки» откроется нам не сразу. По пути мы полюбуемся другими красотами многообразного и духовно глубокого Китая.