– Привет, Милана! Что-то случилось?
– Случилось! Нам надо серьёзно, Оля, поговорить! Я люблю Павла уже давно, и ты мешаешь! Оль, ты не понимаешь? Он тебя не любит, он с тобой не спит, он меня любит и со мной спит! Вы с Димой слепые что ли?
Я отшатываюсь. В глазах темнеет. Что, что она несёт….
– Милан, ты чего? Ты пьяная что ли? – тихо спрашиваю её я. – Мы с Пашей и спим, и всё есть у нас! Я беременна! У меня пять недель!
– Плевать, что у них там в семье происходит! Это их семья, не лезь ты туда! Тебе какое дело? И девчонку эту пусть забирает!
Я вспомнила Ленины глаза полные восторга от утренника, как она уплетала мои блинчики. Такая трогательная, худенькая. Сколько в ней всего было нежного. Как можно было отдать эту девчонку… Дать надежду и отнять ее у ребенка… Дать ребенку. Она ребенок и совсем не виновата во взрослых разборках.
– Она ребенок!
– Она чужой ребенок!
– Чужих детей не бывает, Артур, прошу тебя хватит!
– Что хватит? Он тебя чуть не изнасиловал, всю жизнь гулял, веселился! Да ты знаешь, если на то пошло, он на тебя….
Артур резко замолчал, а я глаза на него подняла.
– Он на меня что?
– Что врач написал?
Родион теряется.
– Перестань!
– Что перестань? Это мой диагноз, ты скажи мне!
Гунченко отворачивается.
– Клара ты пойми, это страшно… Всем страшно… Детям, мне…
Я усмехаюсь. А мне не страшно? Умирать же им, а ни мне. Молча иду в сторону школы. В классе, когда я захожу, вся оживлённость пропадает. Смешно. Все знают про мой диагноз. Все. Сажусь за парту и молча смотрю на классную руководительницу. Она что-то объясняет, рассказывает, а я молчу. Чувствую себя хуже некуда.
– Ксения очень неусидчивая последнее время! – Может из-за болезни мамы?
– Лера, давай поговорим!
Я молчу, стою у окна и ногтем рисую узоры от запотевшего дыхания. Красиво, кстати, получается. А когда-то мы рисовали всей семьей сердечки на окне. Семья… Я поверить не могла, что ее больше нет.
– Лера, ты меня слышишь? – голос Демьяна становится все громче, а у меня внутри все сжимается.
– Слышу, у Алисы день рождения через две недели, может, после него? Не надо думать, что я ничего не вижу и не слышу, я знаю, что ее зовут Вика!
Поворачиваюсь, а муж опускает голову.
– Прости, наш брак был ошибкой с самого начала, ты знала, что я тебя никогда не любил!
– Поехали домой!
– У меня дежурство до утра!
– Какое дежурство? Ты такой стресс перенесла, и я хочу видеть свою жену дома, я соскучился!
– Прости. У меня очень сложный пациент, его веду я! Ты знаешь!
В глазах Царева мелькнула злость, но он тут же взял себя в руки.
– К герою зайдешь? Он жизнь тебе спас!
Я слезла со стола.
– А ты к Камилле зайдешь?
Внезапно оживает телефон. Я резко, даже не посмотрев, кто звонит, поднимаю трубку.
– Алло!
– Привет Снегурочка! Маленькая моя прости что так надолго оставил тебя одну! Я возвращаюсь домой!
По щекам текут слезы… Леон… Мой Леон… Он жив…
– Кто это?
В комнату входит Царев, его глаза пылают ненавистью. Я крепче сжимаю телефон.
– Прости, не знал, что он рядом!
– Мы ее теряем! Теряем! Васильев, что ты стоишь? Мы теряем ее! Соня! Соня, открывай глаза!
Я ничего не слышу и не вижу. Кажется, в этот момент я оглохла и ослепла.
– Соня! Ты меня слышишь? Соня! Девочка!
Я с трудом разлепляю веки. Так больно все лицо горит огнем. Боль. Адская боль. Я не могу ее больше терпеть.
– Соня, девочка! Ты только держись!
Знакомый голос. Верестов, наш лучший хирург.
– Соня малышка, держись! Сонечка, с тобой все будет хорошо! Этого подонка накажут, Сонечка моя!
Я закрываю глаза. Такая боль…. Кажется, это конец….