Будет больно, стр. 2

Я могу и не ходить на ее занятия, ничего нового я там не узнаю. Я несколько лет подряд все лето проводил в английской закрытой школе.

То, что София помнит мое имя, хорошо.

А вот кольцо обручальное – это плохо.

Но, черт, так даже интересней.

Глава 2

– Софа? Софа, это ты?

– Да, тетя, это я.

– Софа? Софа, это ты?

Закрываю дверной замок на два оборота, прислоняюсь к ней плечом, вздыхаю от усталости.

– Софа!

– Да я это, я, тетя. Можно подумать, мог прийти кто-то другой, – пробурчала под нос, разуваясь, протискиваясь через узкий коридор, заваленный коробками, книгами и прочим хламом, на кухню.

– О, Софа, это ты.

– Да, тетя Роза, это я. Ты ждала кого-то кроме меня?

– Не смеши меня, деточка, я старая еврейская женщина, я могу ждать только снижение цен на коммунальные услуги и Хануку, но не думаю, что это случится в ближайшее время. Ты купила яйца?

– Черт, – процедила сквозь зубы, но тетя Роза все равно услышала. – Извини, забыла, день был тяжелым, большая нагрузка.

– А я тебе говорила, зря ты ушла от Андрюшеньки, так бы сейчас жила как у Христа за пазухой и не знала, что такое общественный транспорт и цены на яйца. Ты такая же глупая, как и твоя мать, у вас это передалось по наследству. А все потому, что она, как добропорядочная еврейская женщина, не вышла замуж за добропорядочного еврейского мужчину. Святые небеса, как за ней ухаживал Иосиф, господи, хотела бы я увидеть снова, это была такая красивая пара, что завидовали все.

Историю про добропорядочного Иосифа Рубинштейна, который хотел жениться на моей маме, я слышу в миллионный раз. Тетю теперь не остановить, нужно просто ее не перебивать. Начала выкладывать из бумажного пакета покупки, я взяла все, что говорила тетя, все кроме яиц, будь они неладны.

Но если бы только яйца меня расстраивали сегодня, к ним сегодня прилагался целый человек, даже двое. Тот самый Андрюшенька, он же муж, уже бывший, и завкафедрой иностранного языка Платон Викторович Голубев.

– А твоя мать, как говорят, вильнула хвостом и сделала великую глупость – влюбилась в твоего отца. И чем все это закончилось? Софа, ты опять купила этот бумажный пакет, он стоит бешеных денег. Софа, ну сколько можно так транжирить? Мы так пойдем по миру с протянутой рукой.

Тетя Роза всплеснула руками, потом театрально прижала их к груди. На тесной кухне места было мало, но полная женщина с непослушными седыми кудрями и печальными карими глазами ловко передвигалась.

– Он недорогой, тетя.

– Это уже пятнадцатый, я считаю. Тетя Роза все считает, она не зря работала тридцать пять лет бухгалтером на ликеро-водочном заводе. Я пережила семь директоров, семь, Софа, и никто не показал на тетю Розу пальцем. А все почему?

– Я промолчу, – я действительно не хотела поднимать и эту тему.

– Потому что тетя Роза кристальной правдивости человек. Ну, что ж, без яиц так без яиц. Софа, ты расскажешь мне, что произошло между тобой и Андрюшенькой?

Тема разговора менялась молниеносно.

– Ой, не называй его так, тетя, я тебя умоляю. Ничего не произошло, мы поняли, что мы слишком разные.

Хорошо, что я поняла это так рано, а не через двадцать лет.

– Разные? Как пара носков? Один левый, другой правый? Большей глупости не слышала.

– Типа того. Извини, я пойду, хочу принять душ.

Разговор об Андрюшеньке вызывал паническую атаку. Уже начало покалывать подушечки пальцев, и сердце участило свой ритм. Я ненавидела Андрюшеньку всей своей душой и ничего не могла с этим поделать. Было за что.

– Постой. Если уж ты живешь у меня, то, будь добра, выслушай, – тетя сказала твердо и уже без шуток.

Остановилась, я так и не сняла пальто, стало жарко, но, сняв очки, сжала переносицу пальцами и посмотрела на тетю. Да, пойти мне после развода было некуда, я бездомная, у меня нет ничего. Ни сбережений, которые Андрюшенька так удачно вложил в свой бизнес, ни квартиры мамы, которая была продана, чтобы как раз стать сбережениями для удачного вложения в бизнес.

А еще потому, что я конченая, клиническая дура, как сказала моя подруга Злата, но это она говорила по поводу моего ухода от Андрея, приняв его так же отрицательно, как и тетя. Но дура я была в другом, в том, что раньше не открыла глаза и не поняла, кем на самом деле был Андрей Романов.

Пять лет, господи, пять долгих лет я была его игрушкой, даже не замечая этого. Прикусила губу, чтобы не расплакаться вновь, надела очки, спрятала руки в карманы пальто, пальцы сразу наткнулись на тонкий ободок обручального кольца, сжала его в ладони.

Всегда снимаю его в метро, на работе оно всего лишь ширма. Но как же странно сегодня на кольцо посмотрел Арнольд, точнее, студент Шульц. У него безумно красивые глаза, как чистое небо, но это обманчиво.

– Я слушаю.

– Ты как твоя мать, Софа, прекращай на меня так смотреть, я чувствую себя тираном.

– Я правда устала.

– Да, вот поэтому тебе нужен мужчина.

– Нет, только не мужчина.

– Хороший, добропорядочный еврейский мужчина. Я говорила об Иосифе, том самым, которому отказала твоя мать, так вот, нам таки крупно повезло Софа, у Йоси есть сын Яша. Яша чуток младше тебя, он соблюдает шаббат и хочет много детей. Яша хороший мальчик, и ты должна дать ему шанс, Софа.

Яша? Откуда взялся Яша?

– Я пока не готова, – пришлось сдержать вырывающийся смех, тетя говорила вполне серьезно: все, что касалось мужчин и денег, было у нее серьезной темой. – Мне нужно время, но я, может быть, где-то глубоко внутри и готова дать Яше шанс.

– Хорошо, я тебя услышала. Ты не готова.

Тетя была расстроена, я не хотела этого, но так уж вышло.

– Я пойду.

– Иди.

Сняла пальто, повесила на крючок, подобрав свою сумку с пола, ушла в дальнюю комнату, здесь раньше был кабинет мужа тети Розы, он умер очень давно, но все здесь было так, что казалось, дядя вот-вот вернется.

Я спала третий месяц на неудобном кожаном диване, ходила после работы, на которую устроилась с большим трудом, за продуктами. Я пыталась жить заново, в тридцать это вполне еще можно начать делать, но прошлое постоянно напоминало о себе.

У меня нет собственной крыши над головой, нет достаточно денег, чтобы снять квартиру, я трачу на дорогу каждый день по полтора часа до университета и обратно. Но я почти счастлива, потому что лучше так, чем как было. Не успела переодеться, как на телефон пришло сообщение.

«Я скучаю по своей девочке».

Поморщилась, к горлу подступила желчь, затошнило. Надо бы заблокировать номер бывшего мужа, но тогда он начнет приезжать, чтобы напомнить о себе, а видеть я его не хочу.

«Как прошел день, устала?»

Села на неудобный кожаный диван, подо мной скрипнули пружины, сняла очки, надо бы найти футляр с линзами, не могу понять, куда я его положила. Если еще хоть день мне придется ходить в очках, я умру от головной боли.

Пришло еще уведомление, не хотела смотреть, но пришлось. Незнакомый номер и подмигивающий смайлик.

«Зря ты не согласилась, чтобы я тебя подвез».

Улыбнулась, сообщение было написано на английском, с соблюдением всех знаков препинания и правила.

Арнольд Шульц.

Арни. Так его все называли чаще.

Я оценила его уровень языка. Парень предложил подвезти меня до дома, но я отказалась. Я же не сумасшедшая – садиться в автомобиль, причем дорогой, за рулем которого мой студент.

Я ушла от богатого мужа, а вот сейчас меня окружают богатые дети. Ирония судьбы.

Думаю, они даже опасней своих родителей. У них размыты границы дозволенного, они берут что хотят и когда хотят. Мой бывший тому яркий пример.

«Как ты узнал мой номер?»

Не понимаю, почему меня это стало волновать? Но я хотела ответить Арнольду, а не бывшему мужу.

Глава 3

Тишина. Гробовая.

Что это: состояние или ощущение? Не знаю, как это охарактеризовать, но это лучшее, что случилось со мной за весь день. Лучшее, что может быть в этом доме.