Замок, жених и другие проблемы попаданки (СИ), стр. 21

Витольд отложил цветы и сделал ко мне несколько шагов.

— Синарита Валенсия внесла тысячу корон за месяц проживания и питания для себя и трёх помощниц, — доложил он, слегка наклонив голову. — Я позволил себе закупить провизию и необходимые хозяйственные артефакты. Признаться, — он слегка смутился, — мои кулинарные способности оставляют желать лучшего, поэтому...

Я успокаивающе подняла руку.

— Ты всё сделал правильно! На сколько хватит запасов?

— Месяц, если не будет неожиданных гостей. Хотя... — он замялся, — нам действительно не помешали бы кухарка и пара горничных. Да и...

Я поняла, что он вот-вот начнёт перечислять весь необходимый штат прислуги, и поспешно перебила:

— Обсудим это после продажи камней! — пообещала я и быстро направилась к двери сокровищницы, пока он не начал рассказывать о необходимости нанять ещё и дворника с разнорабочим.

Раньше я гордилась своей многозадачностью, но сейчас чувствовала, как мозг буквально перегревается от обилия дел и мыслей. Казалось, ещё немного — и я обязательно что-то упущу.

Осторожно приоткрыла тяжёлую дубовую дверь в сокровищницу, заглянула в щель — и не смогла сдержать улыбки. Передо мной открылся поистине идиллический вид: на золотистом песчаном берегу искусственного озера растянулся подросший Цюлун, его переливающаяся чешуя радостно блестела, а вокруг копошился десяток упитанных малышей-грызобаров. Их мягкая шёрстка переливалась всеми цветами радуги и радовала глаз.

Валенсия и её помощницы в простых аккуратных платьях сидели на низких резных табуретах, усердно вычёсывая питомцев специальными щётками. Грызобары выстроились в стройную очередь и нетерпеливо попискивали, подталкивая друг друга пухлыми бочками, явно недовольные медленной работой мастеров своего личного «салона красоты».

Умиротворение — вот что охватило меня с первой же секунды. Тёплый воздух сокровищницы был наполнен ароматом целебных трав и чем-то сладковатым, возможно, любимым лакомством грызобаров. Где-то тихо журчала вода, а солнечные лучи, преломляясь через хрустальный купол, рассыпались по помещению радужными бликами.

— Доброго дня! Как вы тут? — воскликнула я, переступая порог. Мои слова разнеслись под сводами, и несколько грызобаров тут же бросились ко мне, радостно повизгивая. — А у меня новость: я получила вторую силу — Болтолюба!

Эффект был мгновенным. Лун вскочил, сбросив с бока тройку грызобаров, которые недовольно зафыркали. Валенсия замерла с щёткой в руке, и на её живом красивом лице отразилась сложная гамма эмоций: изумление, тревога, а может быть, даже восхищение. Её глаза широко распахнулись, а губы слегка приоткрылись, будто она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле.

Лун стремительно подлетел ко мне, и его крылья создали легкий ветерок, пошевеливший мои волосы. Неожиданно дракон схватил меня за руку своими маленькими, но удивительно сильными лапками.

— Мне тоже надо! Я осторожно! — заявил хранитель звонким голоском, в котором слышались нотки упрямства.

И прежде, чем я успела понять смысл его слов, дракончик неожиданно куснул меня за палец! Опять! Я взвизгнула и подпрыгнула на месте, хотя боль была скорее психологической, чем физической. Его маленькие зубки лишь слегка сдавили кожу, но само ощущение было до жути знакомым — точь-в-точь как в детстве, когда в поликлинике брали анализ крови. Помнится, злобная лаборантка с невозмутимым лицом впивалась в мой палец острым пером, а я, стиснув зубы, старалась не заплакать перед другими детьми.

— Да чтоб тебя! — вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать. Тут же смущенно посмотрела на Валенсию: — Простите, синарита, это от неожиданности.

Валенсия лишь рассмеялась.

— Опустим официоз, Катарина! — махнула она рукой, отчего широкие рукава её платья взметнулись, как крылья. — Но Болтолюб?! Неужели тебе удалось убить проглодита? Это же невероятно сложно! Вот это тебе повезло! — Ее голос звенел от искреннего восторга, а щеки порозовели от возбуждения.

— А в чем именно мне повезло, не подскажешь? — осторожно уточнила я, гладя трущегося о мою ногу полосатого грызобара. — Понимаешь, я очень мало знаю обо всех любах, только начала их изучать...

Валенсия тряхнула головой, и ее кудри рассыпались по плечам.

— Я знаю, Катарина, и очень тебе сочувствую!

Она посмотрела на одну из помощниц, и та одним неуловимым движением сотворила ещё один табурет и круглый столик. Вторая девушка непонятно откуда достала графин с напитком и вазу с печеньем, которые поставила на стол.

— Сейчас расскажу, присаживайся скорее. — Когда я устроилась поудобнее, Валенсия продолжила, жестикулируя изящными руками: — Сила Болтолюба встречается только у проглодитов, а эти мерзкие твари очень редки, осторожны и изворотливы. Их поймать — большая удача. Многие политики и правители годами остаются без магии в погоне за ними…

Валенсия сделала глоток чая и продолжила с горящими глазами:

— …Они стремятся сделать магию слов основной, занимающей большую часть резерва, и тогда любая их речь оказывает огромное воздействие на массы. Жаль у нас, у ровенисток, никого с силой Болтолюба нет. — Она вдруг замолчала, а потом, словно решившись, спросила: — Ты не хочешь к нам присоединиться, Катарина?

Валенсия говорила быстро и эмоционально, но до меня дошло самое главное: обладая магией красноречия, я смогу убедить кого угодно в чем угодно. Не только поставщиков. Значит, в какой-то мере генерал действительно позаботился о моей безопасности, приказав убить того фиолетового языка.

— Очень хочу послушать про ваше движение, Валенсия, — осторожно ответила я, почесывая за ушком мурлыкающего грызобара, — и, вполне возможно, я в него вступлю.

Валенсия просияла, словно солнце, выглянувшее из-за туч.

— Обязательно все расскажу! — пообещала она, а потом снова заволновалась: — А пока ты расскажи, как получилось встретить, а главное — убить проглодита? Эх, мне бы такую силу... — ее голос внезапно стал тихим и тоскливым.

Я прищурилась, изучая ее лицо.

— Мечтаешь возглавить движение?

— Что? Нет. То есть да... — Валенсия растерянно пробормотала и вдруг вздохнула, опустив глаза. — На самом деле я сейчас думала об Эмиле и родителях. Была бы у меня магия слова, я бы смогла их убедить, что приют для животных — это не блажь, а важное дело. А потом бы поборолась за то, чтобы запретить убийства условно-зловредных монстров. Оставила бы только приобретение магии по лицензии за счет действительно зловредных.

Я задумалась, продолжая механически гладить грызобара. Если она думала об Эмиле, значит, он ей не безразличен.

— А Эмиль — это?.. — осторожно спросила я.

Валенсия покраснела, как маков цвет.

— Это мой противный жених, который не хочет понять и принять меня такой, какая я есть. Лучший друг Яниса и такой же вредный, как генерал.

У меня камень с души упал. Исключительно потому, что эти двое — Янис и Валенсия — не будут страдать, вынужденно живя по соседству. Мои мысли тут же вернулись к сказанному синаритой.

— Но если запретят получать силу от условно-зловредных, как же приглядчики? Они же берут силу у таких монстров.

— Все можно заменить артефактами! — возразила Валенсия, с жаром хлопнув ладонью по колену.

— А артефакторы? Разве они не от Ленностьлюбов получают возможность изобретать? — не унималась я.

Валенсия вдруг вспыхнула, как факел.

— Только негодяи! — воскликнула она, вскакивая с места и всплескивая руками, отчего грызобары в испуге разбежались. — Бесчестные злодеи получают силу от таких милых созданий, как грызобары! А достойные и успешные артефакторы, настоящие изобретатели, стремятся получить силу Новолюба, как наш король Сигизмунд!

Она торжественно подняла указательный палец кверху:

— Магия видеть что-то новое в старом, открывать неизведанное и смотреть на вещи другими глазами — вот настоящий двигатель прогресса, а не изобретение костылей, помогающих ходить, когда лень!

У меня сердце замерло. Вот он ответ! Новолюб! Осталось только выяснить, где его взять и как он сочетается с двумя уже имевшимися у меня любами. Мои пальцы сами собой сжались в кулаки от волнения. Кажется, я нашла ключ к решению своей проблемы.