Клинков 4. Последний хаосит (СИ), стр. 40

Я заметил, как глаза Весны блеснули, хотя, возможно, это было отражение вечерних лучей солнца. Я посмотрел на платок и лишь покачал головой. Если от предыдущих двух действительно исходили слабые и едва заметные магические волны, то здесь всё было пусто — абсолютно ни о какой магии или зачарованности речи не шло.

— Ну и какие у платка свойства?

— Какие свойства? — протянул торгаш. — От зависти он, вот.

— От зависти?

— Ага, всё верно, — продолжил говорить торгаш. — Вот я его в руках держу и уже вам ничуточки не завидую.

Весна задержала взгляд на платке с серебристой вышивкой. Я знал, что она тоже не чувствовала в нём никакой магии.

— Хочешь себе такой? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Давай свой волшебный платок, — выдохнул я.

На что торгаш тут же затараторил благодарности и заверения, что его товары высшего качества.

Я заплатил.

Весна взяла платок в руки, провела по нему подушечками пальцев, словно проверяя ткань на мягкость, а затем сделала шаг навстречу мне и обвязала платок мне на шею. Её глаза озорно блестели искорками — так бывало, когда она затевала какую-нибудь шалость.

— Я не боюсь зависти, — сказал я, когда Весна закончила и сделала полшага назад.

— Просто тебе идёт, — ответила она.

Весна смотрела на девчонок, и они тут же приняли её сторону:

— Да!

— Есть в этом что-то…

Ткань платка была мягкой, так что я в общем-то и не возражал.

Мы двинулись дальше по торговым рядам. Сольвейг умудрилась найти кузницу, где принялась обсуждать сплавы и клинки.

— Мне как раз нужны наконечники для стрел. — сказала Ира.

В итоге она присоединилась к Сольвейг.

Я же, пока они были заняты, спросил у Весны, кивнув в сторону Сольвейг:

— Вы вроде не ладили?

Весна немного помолчала, а затем пожала плечами.

— Многое произошло. Думаю, что успели друг к другу привыкнуть.

Глубже копать я не стал. В конце концов, это их личное дело. Главное, что притёрлись и больше никаких холодных взглядов, ужимок и недомолвок.

Мы с Весной немного поговорили. Поток людей в кузницу и из неё не прекращался, а Сольвейг с Ирой никак не появлялись.

— Что-то они долго, — сказал я. — Пойду-ка посмотрю.

Я зашёл в кузницу и нашёл Иру, торгующуюся с невысоким, крепко сложенным кузнецом.

— Рубль за три наконечника — это настоящая обдираловка!

Ира была разгорячена спором и не обращала внимания на происходящее вокруг. Надо сказать, что выглядела она очень хорошо — раскрасневшаяся, с немного растрёпанными волосами.

— Я и так делаю скидку, — возразил кузнец.

И их торги возобновились по спирали. В итоге через несколько минут одних и тех же аргументов я вмешался:

— Заворачивай всё, что она выбрала.

Ира резко повернулась ко мне и уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но, заметив меня, замерла. Её глаза прояснились, и она согласно мотнула головой, отчего серебристые волосы рассыпались по её лбу.

— Хорошо.

— О как, — прошептал кузнец.

Он повернулся ко мне и уважительно кивнул.

Когда дело касалось вооружения, а особенно луков, стрел и всего с ними связанного, Ира превращалась из холодной спокойной девушки в настоящую бестию. Впрочем, знал я ещё один случай, когда это происходило… Но это уже совершенно другая история.

В итоге из лавки все вышли довольными: Ира — со стрелами, Сольвейг — с отличным представлением, а я — с уважением кузнеца и с полегчавшим кошельком.

— Спасибо, — поблагодарила меня Ира.

Мы продолжили прогулку по улицам Беловежска. Торговые ряды сменились жилым кварталом. Мы шли вдоль каменной ограды, за которой слышались голоса, детский смех и журчание воды. Сольвейг приблизилась ко мне и потянула меня за рукав.

— Зайдём в парк?

— Конечно.

После жары кузни я был не против укрыться в тени деревьев.

Это не был парк в полном понимании этого слова — скорее, большой сквер или даже городской сад. Мы свернули, миновали небольшую деревянную арку с вывеской и оказались в тени высоких деревьев. Пахло свежестью и пыльцой. Вдоль дорожек на скамейках сидели семьи, старики, читавшие газеты. На зелёной лужайке дети играли в догонялки.

Мы прошли вглубь парка и оказались у небольшого озерца, скрытого за стеной деревьев, где и расположились.

— Тихо здесь, — заметила Ира, садясь на скамейку и снимая перчатки. — Как будто не столица, а совсем другой мир.

Я же сел на траву в паре метров от воды, с удовольствием прищурился и ловил тёплые весенние лучи. Весна и Сольвейг сели рядом. Мы немного помолчали, наслаждаясь природой. Каждый думал о чём-то своём.

Вот только Сольвейг неожиданно пробурчала:

— Жарко.

Весна тут же бросила на неё свой коронный заговорщический взгляд.

— Озеро рядом. Можно умыться и ноги намочить.

Повисла короткая пауза, за время которой девчонки успели обменяться полдюжиной взглядов. Вокруг не было никого — ни детей, ни случайных прохожих. Лишь тишина да редкий шелест листвы.

Сольвейг без слов поднялась на ноги, сбросила сапоги и засеменила к воде. Она подошла к неподвижной прозрачной глади воды и окунула пальцы ног, пробуя температуру.

Довольная результатом, она медленно шагнула в воду, приподняв лёгкое платье выше колен. Она нагнулась, зачерпывая ладонью прозрачную воду, отчего платье тут же натянулось, обрисовав округлые бёдра и узкую талию.

— С ума сошла, — выдохнула Ира.

Вот только она уже сняла кожаную куртку, сбросила обувь и закатывала штанины выше щиколоток.

Весна сняла полусапоги и присоединилась к Сольвейг, только в воду она не заходила. Села на самый край берега, подняла подол робы и опустила ноги в воду по щиколотку. По её бледной коже побежали мурашки.

— Поберегись! — раздался бойкий голос Иры.

Она смело и без раздумий влетела в озеро, подняв вокруг себя столб брызг и окатив Весну и Сольвейг с ног до головы. Лёгкое платье Сольвейг тут же намокло, став полупрозрачным. Оно обтягивало каждый изгиб стройной подтянутой фигуры.

— Ира… — негромко произнесла Весна.

Впрочем, на её лице не было ни раздражения, ни разочарования. Даже несмотря на то, что чёрные волосы намокли и растрепались, а капли воды стекали по её тонкой шее, исчезая под воротником.

Весна приподняла подол, обнажив бледные бёдра. Пальцы вцепились в мокрую ткань, выкручивая её, и капли побежали вниз к гладким икрам. Она провела ладонью по бедру, смахивая влагу, но только размазала её, отчего бледная кожа заблестела в лучах солнца.

Ира лишь смеялась — заливисто и искренне. Она сама отделалась легко: слегка намокшая рубаха прилипла к плоскому животу с чётким очертанием пресса. Да капли воды скатывались по обнажённым ключицам, исчезая в вырезе рубахи.

— Сами виноваты! Нечего ворон считать!

Она откинула голову назад, явно наслаждаясь своим поступком.

У меня от разыгравшейся сцены перехватило дыхание. Я почувствовал, как по телу медленно распространяется волна тепла — и вовсе не от солнца.

— Хаос… — произнёс я чуть охрипшим голосом.

Вот только ни Весна, ни Сольвейг не были готовы признать своё поражение.

— Ну держись! — выпалила Весна

Она поднялась на ноги и окатила Иру порцией брызг с ног до головы.

Сольвейг присоединилась — швырнула охапку воды в сторону сразу двух девушек. Раздался смех, крики и весёлый визг.

Сцена была почти нереальной — будто не было ни Зоны, ни Родов, ни сражений. Только солнце, смех и вода. Девушки заливали друг друга водой с таким усердием, что вскоре все трое промокли до нитки. Они вроде бы пришли отдохнуть и расслабиться, но рисковали такими темпами превратиться в утопленниц.

Я скинул с себя куртку и ботинки. Как командир, я нёс за них ответственность — за жизнь, здоровье и безопасность. Именно поэтому, и только поэтому, я лихо влетел в воду к трём смеющимся мокрым красоткам.

Глава 17

После купания тишина в парке стала какой-то особенно звенящей. Солнце уже клонилось к горизонту, освещая верхушки деревьев мягким янтарным светом. Три девушки, промокших до нитки и слегка смущённых собственной игривостью, уже выбрались из воды.