Адское пламя, стр. 3

Но случаются дни, когда эмоции бьют через край. И тогда становится достаточно слабого дуновения ветра, чтобы спокойные воды взбунтовались и превратились в губительное цунами. Безудержный катаклизм, способный одним ударом стереть влекущий пляж, пока однажды не обрушится на новый берег.

Каблуки звонко стучали по обсидиану, отдаваясь вибрацией в позвоночнике, пока я убегала прочь от закрывшихся за спиной дверей тронного зала.

Мне стоило неимоверных усилий, чтобы спокойно усидеть на троне рядом с Аваддоном и отчужденно взирать на Кайлана. Да, я хотела ранить его. Он заслужил боль после всего, что сотворил со мной и Абраксом, погрязшим в смертях невинных и контроле Принцев Ада.

Пока я бежала в покои, силясь обогнать бешеный пульс, перед глазами вырисовывалось искаженное расчетом прекрасное лицо Кайлана.

Я старалась подготовиться к встрече с апогеем своего разочарования в любви, внушить себе, что все в прошлом, но сплоховала. Ведь до последнего наивно верила, что его ужасным деяниям в лесу существует логическое объяснение, что в поступках Кайлана таилось нечто большее, чем спланированный ход и обман во благо преисподней.

Но то были несбыточные мечты, с которыми я засыпала и просыпалась каждый день, проведенный в Аду. Израненное сердце все еще тосковало по бывшему возлюбленному, хотя щемящее в груди чувство давно пропиталось ядом от горечи предательства. Но все же я не могла позволить Ле Селье умереть.

Мое решение выйти замуж за Повелителя Смерти диктовалось тем, что Аваддон поклялся не раскрывать тайны Кайлана Люциферу и не трогать Ричарда и Клару.

Разрушив последнюю иллюзию, в которой Селье по-рыцарски спасет меня из Круга Смерти, я решила вернуться к отточенным до идеала на заданиях Елены навыкам блокировки чувств. Задув внутренний фитиль горящих эмоций, протяжно выдохнула. Глупое сердце перестало ощущаться камнем, и в игру вступил холодный рассудок.

Повелитель Похоти выступал ключевым звеном в моем плане побега. Только ему было по силам тягаться с Принцами и избавить Абракс от нашествия демонов. Сама я с такой непосильной задачей, как перевернуть Ад с ног на голову, не справлюсь. Не хватит сил и влияния, тем более Аваддон, как коршун, следил за каждым моим шагом.

Я пронеслась мимо горничных в длинных черных одеяниях. Демонессы что-то тихо обсуждали, смахивая перьевыми метелками пыль с подоконников, но стоило пробежать мимо, как их шеи неестественно повернулись вокруг оси.

За месяц жизни в преисподней я привыкла ко многим жутким вещам: к летающим чешуйчатым монстрам, к трехголовым церберам и прислуге с пустыми лицами, однако до сих пор не сумела свыкнуться с главным, с тем, что я – пленница.

Завернув за угол, едва не врезалась в высокую вазу с сизыми розами, которые ненавидела всей душой. Необычный цветок олицетворял моего новоиспеченного супруга и был изображен на всей символике власти Круга Смерти.

Наша свадьба прошла тихо и за закрытыми дверями покоев Аваддона, чтобы никто не посмел помешать древнему обряду. Служитель темного культа повенчал нас над Книгой Ада, поочередно пролив на ветхие страницы с золотыми письменами нашу кровь.

Помню, как, смешавшись воедино, алая жидкость шипела, плавя драгоценные письмена, а проводивший венчание мужчина с кожаными крыльями за спиной громко ругался.

Я хранила в себе благословение семьи Грей, а с силой теней, доставшейся мне от Аваддона, сама стала оружием против демонов.

Двадцать три года назад моя мать – София, принцесса Абракса – ввела в себя во время беременности кровь Повелителя Смерти, тем самым превратив будущего ребенка в новый Грааль. Однако моя исключительная способность, к сожалению, действовала на Принцев Ада не более, чем серная кислота – на человека. Не хватало усиления Небесным Хрусталем, хотя низших и средних по рангу демонов она и так убивала.

Однажды я специально порезала ладонь и прислонила ее ко лбу похожего на сатира существа. Он не представлял опасности, но любопытство взяло верх, и я решила проверить, на что способна скрытая внутри сила.

Верделет [1] умирал в муках, будто мое прикосновение высосало из бедняги жизненную силу через трубочку. Сначала демон ссохся, превратившись в жилистый труп, а потом развеялся пеплом по моим покоям.

От пугающего воспоминания передернуло. Аваддон тогда пришел на истошные крики подчиненного и нашел заметенную под ковер кучку золы.

Это был первый раз, когда Повелитель Смерти прикоснулся ко мне против воли. От Аваддона разило крепким алкоголем и табаком. Он ночи напролет отмечал с демонической свитой какой-то «важный» праздник, на котором я наотрез отказалась присутствовать.

После свадьбы Аваддон благородно разрешил остаться в изначально отведенных для меня покоях. Он, к счастью, не настаивал на близости, так как понимал, что наш брак – очередной политический шаг. Повелитель Смерти преследовал цель укрепить власть и доказать Люциферу свою значимость.

В Аду чтили не любовь, а выбор, который порождал или увеличивал могущество правящих демонов, так что замужество подарило мне статус неприкосновенности для всех, включая Кайлана.

Тяжело дыша через рот, я старалась восполнить нехватку кислорода в сжатых после пробежки легких. Гонимая по венам кровь помогала яснее думать, а стучавший барабаном пульс заглушал тяготившие мысли.

Опершись ладонью о дверной косяк, мельком взглянула на противоположную комнату с выгравированными на створках розами – покои Аваддона.

Медленно моргнув, я вновь погрузилась в день, ставший роковым для несчастного Верделета. Повелитель Смерти, заметив тогда, как я бесцеремонно сгребаю ногой кучку пепла, сначала рассмеялся, прикрыв рот тыльной стороной ладони, а когда понял, что я потихоньку пячусь от него к кровати, скривил утонченные губы, разозлившись.

Я могла призвать тени для защиты, но бороться со Смертью, владеющей схожей магией тьмы, а тем более способной ее блокировать, бессмысленно, поэтому я старалась лишний раз не провоцировать супруга. По крайней мере, пока не придумаю, как выбраться из замка.

Столкнувшись спиной с опорой балдахина, я замерла под изучающим взглядом чарующих сизых глаз. Их цвет завораживал, напоминая тонкую изморозь на поверхности глубокого озера, и я не могла отрицать влекущий блеск, пригвоздивший меня к месту.

Я шумно сглотнула, а Аваддон резко шагнул вперед, в один миг оказавшись рядом. Из-за большой разницы в росте пришлось запрокинуть голову, чтобы выдержать игру в гляделки. Алкоголь разрумянил бледные щеки супруга, а его длинная иссиня-черная коса растрепалась, словно в нее запускали руки похотливые демонессы. Аваддон сдул несколько непослушных прядей со лба и уперся рукой в опору возле моей головы.

– Похоть развращает, а Смерть дарует покой, так почему же Асмодею вновь достается самое лучшее?

Ответить я не успела, да и сомневаюсь, что прозвучавший вопрос того требовал.

Я вспомнила, как на древнюю книгу возложили наши руки, чтобы соединивший нас брачными узами демон мог нанести на запястья парные символы – Звезды Моргенштерна. Словно заново ощутила покалывание от магического пера и чернил, впечатавшихся рисунком под кожу. Стоило обряду завершиться, и я перестала воспринимать излучаемый кожей Аваддона холодок.

В день смерти Верделета меня тоже не тревожил покалывающий мороз на щеках, стоило супругу провести кончиками пальцев по моей скуле, а потом очертить приоткрытые губы. Я даже не успела дернуться, как ореол тьмы окутал Аваддона и, склонившись, он с упоением поцеловал меня.

Я глухо охнула ему в уста, застыв как вкопанная. Повелитель Смерти целовал с требовательным нажимом, а блуждающая по моему лицу рука быстро оказалась на горле. Ощутимо сдавив его, он привел меня в чувство. Как будто с нехваткой кислорода вернулась решимость оттолкнуть мерзавца.

Но я устала от непосильного веса свалившихся невзгод, а в чувственном забвении время переставало существовать. Так что в тот злосчастный день дурманящая идея совершить глупый поступок не казалась такой уж плохой. Даже бурлящий через клапаны сердца страх сдался под прорвавшейся плотиной истерики и жажды спасения от жестокой реальности, в которой гибнет мое королевство, пока я ищу спасения из Ада.