Измена. Простить, отпустить, отомстить? (СИ), стр. 89

- Знаешь, тебе даже идет лысина. Гораздо лучше, чем раньше, может так оставишь?

- Я могу поехать с вами, - с нажимом повторил я свой вопрос. Несколько секунд мы молчали, изучая друг друга. Я смотрел на Настю как в первый раз и не понимал, почему не видел ничего этого раньше. Нормальная же баба! Почти даже в моем вкусе, немного поправить, чуть изменить и вообще хорошо!

- Поздно, Кеша, - отозвалась она, и все внутри меня оборвалось. Так говорят, когда уже все решили. И нет смысла что-то на это отвечать. Но как не хотелось сдаваться.

Я прокашлялся:

- Не поздно, сейчас быстро папе напишу, предупрежу, что взял отпуск и поедем.

Настя почему-то рассмеялась.

- Папе?

- Ну, я же на него работаю. Я не могу просто так его бросить.

- Да-да, точно, я совсем забыла. – Она еще раз взяла в руки букет гвоздик и покрутила их перед собой, рассматривая вырезанные как по линейке лепестки. Я видел, что цветы ей нравятся, но почему тогда она не хочет их забрать?!

- Так я…

- Нет, - обрезала Настя. Букет лег обратно на стол и больше она к нему не прикасалась. – Нет, Савранский, с нами ехать нельзя. Это мой день рождения и я хочу провести его так. В Питере, с детьми?

- Только с детьми?

- А это уже не твое дело, - ее лицо загорелось и вспыхнуло как маленький огонек. Щеки заалели ярко красным, а глаза стали злыми.

- Ладно, - я отступил, - давай тогда до вокзала подкину.

- Никита вызвал такси, - резко оборвала она. – Так что тебе пора, Савранский. Спасибо, что пришел, но в следующий раз, предупреждай заранее. Ты очень занятой человек, не хочу, тратить твое время напрасно.

Я досадливо поморщился. Меня сливали и с этим ничего не поделать. Настя вернулась в коридор, надела какие-то кроссовки, подхватила рюкзак и посмотрела на меня так, будто я тут никто.

А я никто и есть. Бывший муж – объелся груш.

- Цветы… - прошипел я, закипая от злости.

- Красивые, - кивнула Настя. – Уверена, ты найдешь, кому их подарить. Пошли, Кеша, я ненавижу опаздывать.

Дальше я как в каком-то кино видел, как моя семья, счастливая, радостная, но неполноценная, потому что там не было меня, садится в такси. Мне машут рукой, что-то кричат на прощание и кажется, что прощаются навсегда.

Я с минуту смотрел вслед удаляющейся желтой машине, пока та не скрылась за поворотом. Чувство, будто водитель дурацкого такси увез с собой что-то очень важное.

Цветы, и без того уродские, сейчас вызывали ярость. Глупый букет! Надо было дарить розы, как сказал продавец, тогда может и не уехала бы Настя. Или может, наоборот, уехала, но вместе со мной!

Я сидел на лавке, задумчиво провожал взглядом людей. Думал.

Неправильно. Все неправильно. А как надо – не знаю.

Вдруг мимо раздался цокот каблуков. Я кинул взгляд на девушку и, сплюнув на землю, всунул ей в руки, букет гвоздик. Та распахнула голубые глаза и молча приняла цветы.

Только пройдя несколько шагов к машине, я понял, что глаза у нее слишком голубые, ресницы черные и длинные, юбка джинсовая, короткая, а еще ноги! Фантастические! И в конце каблуки! В таких по подиуму рассекать, а не здесь грязь месить.

Я развернулся. Догнал девчонку и с улыбкой произнес:

- Барышня, разрешите представиться, Савранский Аркадий Давидович, директор частной клиники пластической хирургии.

- Гы, - задорно хихикнула та. Ага. Глаза красивые, но тупые, как раз то, что мне сейчас нужно.

Я достал из кармана визитку, и тонкие пальцы мигом утащили черную с теснением карточку к себе. Незнакомка долго-долго читала, что там написано. По слогам она, что ли?

- Подумал, что вы модель, и может вашим подругам понадобятся мои услуги? Точно не вам, вы же идеальна.

Широкое скуластое лицо налилось румянцем, и девушка спрятала пылающие щеки за букетом.

- Меня Галя зовут, - послышалось из-за цветов.

Конечно, ее зовут Галя. И буква «Г» такая характерная, узнаваемая, что по сердцу разлилось предвкушающее тепло.

- Галя, вы, наверное, приехали к нам… дайте угадаю… из Таганрога?

- Вы колдун?! – И без того большие глаза стали еще больше.

- Что вы, - улыбнулся я, - хирург.

Я подхватил красотку под локоть и повел в сторону бульвара, там как раз открылась кофейня, в которой любой десерт сразит мою Галочку наповал.

- Вы точно хирург, - с недоверием спрашивала она.

- Честное пионерское.

И я почти не врал. В крайнем случае, папа думал открывать пластическую клинику, и наверняка поставит меня ею управлять. Но даже если нет, думаю, моя знакомая не будет слишком печалиться. Я прокашлялся и стал рассказывать ей, как недавно летал в Мюнхен, и купил там костюм…

Глава 58

Всю дорогу я нервничала так, что даже Тома это заметила. Оно и понятно, трудно не заметить, когда человек рядом с тобой рвет на тонкие ровные полоски билет на поезд. Слава Богу, сделала я это уже после посадки и проверки документов. И Слава Богу еще раз, попался мне именно билет, а не паспорт.

Никита несколько минут смотрел на меня, а потом стукнул по коленке:

- Не дрейфь, все будет нормально!

- Конечно, мам! Чего ты, мы везде успеем! И в музей, и в Эрмитаж, и на мосты.

- Особенно маму волнуют мосты, - потешался сын, я, чтобы не вести глупый разговор дальше, откинула кресло и сделала вид, что сплю.

Сон вышел коротким и тревожным. Снилось разное говно, в котором у Тимура давно уже есть жена, почему то с лицом и голосом Гавра:

«Он не достанется тебе сладкая, теперь этот пирожок только мой!».

Потом Тома рыдала, что ни за что не переедет в Петербург, потому что тут идет дождь грибной, а она любит конфетный.

И под конец Никита привел домой старую разваливающуюся бабку и сказал, что это его истинная пара, как в каком-то фэнтези.

На этом я с криком проснулась.

- Мам, ты чего, - не поняли дети.

- Ничего, так… - Я с трудом дышала, но решила сразу обсудить свой кошмар: - Тома, конфетных дождей не бывает, Никита, если женишься, выбирай барышню моложе себя, все поняли?

Дети странно переглянулись, но спорить не стали. И вообще, дальше каждый уперся в телефон, и остаток дороги мы молчали. Когда поезд прибыл в Петербург, мы ожидаемо попали под дождь. Не грибной, а мерзкий, и воды здесь было так много, что я тотчас намочила кроссовки, а Томочка уронила рюкзак в лужу, и очень расстроилась. Это был ее любимый ранец, разумеется, с леди Баг.

Мой день рождения всегда проходит странно, но в этот раз я решила превзойти сама себя. От обиды и того, как реальность расходится с мечтами, хотелось выть в голос с Томой. Но кое-как я взяла себя в руки:

- Так молодежь, хватит ныть, воды тут и так по колена, а ваши сопли-слезы все только усугубляют. Сейчас вызываем такси, и вы едете в гостиницу сохнуть.

- А Эрмитаж, - всхлипнула Тома.

- Потом.

- А почему мы поедем? Ты разве не с нами? – Не сдавалась моя настырная девочка. Рассказывать ей о своих планах не хотелось, Тамара вообще не знала, для чего затеяна вся эта поездка, и, глядя в упрямо сощуренные глаза, я думала, что бы такого соврать. Выручил меня Никита. Он подхватил сестру под мышку и, бросив на прощанье короткое «Удачи», покатил чемодан прямо по воде к переходу. Еще пару секунд я смотрела вслед двум удаляющимся фигурами и умирала от нежности… и страха. Потому что сейчас решусь на по-настоящему отчаянный поступок.

В телефоне был вбит адрес, который мне продиктовал Гаврила. На всякий случай, если вдруг айфон сядет, я переписала название улицы в ежедневник и перечитывала его так часто, что выучила наизусть.

Штахановского четырнадцать.

Штахановского четырнадцать.

Че? – Четырнадцать?

Шта?! – Штахановского.

Я повторяла эту странную фамилию так часто, что в конце концов она потеряла для меня свое значение, превратилась просто в набор букв. Только за буквы я и держалась, все остальное, зыбкое, пустое, исчезло в небытие. Нынешние дети, бывший муж, развод, новая работа, старая работа, семья и выросшие на электроэнергию цены. Ничего не имело смысла, кроме предстоящего разговора.