Телохранитель Генсека. Том 1 (СИ), стр. 54

А пока, чтобы вырасти по карьерной лестнице, нужно было попасть в социальный лифт. Для этого требовалось поступить в институт. И учиться, учиться и учиться, как завещал нам великий Ленин.

Надо признать, что хорошо работали в это время горизонтальные лифты. Проводились оргнаборы на различные стройки, тот же БАМ, например. Да что говорить, я сам попал в КГБ в своей прошлой жизни именно по андроповскому набору.

Во время нашей прошлой встречи — у него в кабинете, на Лубянке — Андропов подумал о том, что меня надо повысить в звании. Полковником я стану скорее всего раньше, чем в 1981-м, как реальный Медведев. Но вот с генеральским званием куда сложнее. Для этого желательно отучиться в Академии Генштаба.

Внезапно в столовую вошел Гвишиани. Меня прямо обожгла волна его ненависти. Я поставил на стол пустую чашку, встал и вышел, сделав вид, что не заметил его.

Не став заглядывать в зал для конференций, я сразу направился к Леониду Ильичу. Генсека нашел в оружейной комнате, вместе с ним у стенда с ружьями стояли два егеря и Михаил Солдатов. По распоряжению Андропова в поездке Брежнева не оставляли одного ни на минуту.

Леонид Ильич готовился к охоте. Казалось, предстоящее совещание его совершенно не интересовало. Охота была его большой страстью. Леонид Ильич был в прекрасном настроении.

— Ну что, Володя, поохотимся? — подмигнув мне, спросил Брежнев. — Вот твое ружье.

И он сунул мне в руки гладкоствольное итальянское ружье марки «Косми». Восьмизарядный полуавтомат, работает без осечек. Легкое, ухватистое, качественное. Красота, а не ружьё.

— Поохотимся, Леонид Ильич! — охотно подтвердил я.

— Сколько там времени? До совещания успею пристрелять ружье? — он взял в руки свой любимый двуствольный штуцер МЦ-10–09, изготовленный тульскими оружейниками.

— А что его пристреливать? Вы же недавно охотились, Леонид Ильич, — сказал один из егерей, — винтовка в полном порядке.

— Ну, хорошо, — Брежнев передал штуцер егерю и направился к выходу. Я сделал то же самое. Отдал ружье, егерь тут же поставил его на стенд. Мы с Михаилом Солдатовым последовали за Генсеком.

— Володя, ты меня сопровождаешь на совещание. Миша, ты пока свободен.

По дороге в зал заседаний к нам присоединился Русаков, старший помощник Брежнева. Подошел и Александров-Агентов с документами. Интересно, он когда-нибудь выпускает из рук эту папку?

— Ну что там, все приехали? — спросил Леонид Ильич.

— Да. Новосибирцы полным составом и три человека во главе с Гвишиани из прежней группы. Андропов решил тоже присутствовать. И Капитонов очень хочет присоединиться.

Услышав фамилию «Капитонов», я с одной стороны обрадовался — поддержит меня в случае чего. А с другой — запереживал, как бы Ваня Полторацкий не ляпнул что-нибудь в своей придурковатой манере. Совещание по реформам — не то мероприятие, на котором приветствуется юмор.

Когда мы вошли в зал, все уже ожидали на своих местах. Кроме Андропова на заседании присутствовал Черненко. Он был вторым человеком в партии, занимая пост второго секретаря, и возглавлял так называемый общий отдел. От правительства на совещании вместо Косыгина, председателя совета министров, присутствовал его заместитель — Николай Александрович Тихонов. Давний знакомый Леонида Ильича, человек, которому Брежнев доверял. Сейчас Тихонов с тревогой размышлял о том, почему Косыгину настоятельно «посоветовали» срочно «заболеть» и на совещание не ехать ни в коем случае. Учитывая, что это советовал Андропов, Косыгин отнесся к предупреждению серьезно.

Прочитав мысли Тихонова, я сделал выводы, что за Гвишиани взялись капитально и его дни в Институте системных исследований и, возможно, на свободе, сочтены.

Я посмотрел на Гвишиани. Самоуверенный грузин похоже не подозревал, что над его головой уже сгустились тучи. Он усмехался, слегка надменно, с превосходством глядя на оппонентов.

Рядом с Гвишиани сидел Александр Черняев, сотрудник международного отдела. Пройдет время — и Черняев станет незаменимым помощником Горбачева. Вернее, стал бы, но это мы еще посмотрим — ведь и я сдаваться не собираюсь…

Следующим, вальяжно раскинувшись на стуле, сидел лысый мужчина. Усы делали его похожим на моржа. Это журналист-международник Александр Бовин. По воскресеньям его могли лицезреть телезрители Советского Союза в передаче «Международная панорама».

Ученые сидели по разные стороны стола, что только подчеркивало их противостояние.

Среди сибирских ученых выделялся Аганбегян — полный армянин с пышной шевелюрой. Насколько я знаю, умнейший человек и должность директора Института экономики и организации промышленного производства он занимал совершенно заслуженно. Рядом ним устроилась Татьяна Заславская — единственная женщина на совещании, заместитель Аганбегяна по социологическим исследованиям. Следующим за столом сидел, по школьному сложив руки на столе, Александр Гранберг — заместитель директора Института экономики Сибирского отделения АН СССР.

Но больше всего меня заинтересовал академик Ершов Андрей Петрович — математик, основатель сибирской школы информатики. Глядя на него, невозможно было предположить ту мощь интеллекта, которой обладал этот простой с виду человек. Он чем-то напоминал Женю Лукашина из фильма «Ирония судьбы или с легким паром». Такой же худощавый, в очках с толстыми стеклами, немного нелепый. Начинатель системного и теоретического программирования, корпусной лингвистики. Один из первых программистов СССР, чьи работы повлияли на развитие сферы информатики не только у нас, но и во всем мире!

Но вот присутствие Леонида Абалкина стало для меня неожиданностью. Вечный оппонент Аганбегяна, скептик и паникер.

Я внутренне подобрался: с таким составом участников получится по-настоящему остросюжетное шоу!

Совещание открыл сам Леонид Ильич.

— Ну, товарищи ученые, мы собрались тут, чтобы обсудить ситуацию в нашей экономике и решить, что нам делать. Точку зрения Института системных исследований мы уже знаем. Товарищ Гвишиани, вам есть что добавить к тому, что вы говорили на совещании в Пицунде?

Гвишиани встал, прочистил горло и заговорил: быстро, напористо. Ничего нового не сказал, снова начал топить БАМ, опять заикнулся про покупку западногерманских грузовиков.

— У нас уже подготовлен проект строительства завода по производству тяжелых грузовиков «Магирус», и это готов профинансировать консорциум западногерманских банков. Естественно, под обеспечение. Под то, что консорциуму передадут в аренду Удоканское месторождение.

— Ничего себе, аппетиты у них! — Аганбегян, эмоциональный и вспыльчивый, возмущенно взмахнул руками. На лице его отразилась такая гримаса, что рядом с холодным и элегантным Гвишиани, он показался почти хулиганом. — Крупнейшее месторождение в мире⁈ Треть мировых запасов меди⁈ Кроме меди там же вся таблица Менделеева! И за это богатство нам втюхают сложные в обслуживании автомобили? Не слишком ли явно у нас шило будет меняться на мыло?

— Это участие в международном разделении труда, — ответил Гвишиани общей фразой, а сам подумал: «Ненавижу армян!».

— Тем более, что продукция, которая будет добываться, будет частично использоваться и у нас, — вставил свои пять копеек Бовин, и что-то черкнул в блокноте.

— Как использоваться? — возмутился Аганбегян. — Мы видим на примере сделки газ-трубы. В проекте весь газ идет в Западную Германию, а ГДР ничего не получает. Промышленность ГДР на голодном энергетическом пайке. Про Сибирь я вообще молчу, ее нужно осваивать. У нас есть готовый проект по освоению Сибирских богатств и развитию Сибири. Это новая целина — как минимум!

— Целина? Целину я помню, — сказал Брежнев. — Это действительно будет мощный подъем. А проект «Сибирской целины», — он тут же дал название новому начинанию, — рассмотрим на Политбюро. Вот у нас тут сидит Константин Устинович, ему и передайте.

Черненко встал и Аганбегян тут же подал ему толстый фолиант.