Серия "Афган. Чечня, Локальные войны-2". Компиляция. Книги 1-28 (СИ), стр. 1576

Сознание возвращается к следователю раньше, чем ко мне — слух. У него мутные глаза, и он долго фокусирует взгляд сначала на перекошенном лице Кармен, затем на ноже, который она держит у его горла. Он молча слушает ее гневную речь. Анна кивает в такт своим словам, и черные волосы ее пляшут на плечах.

Перезвон колоколов в моей голове утихает только с появлением перепуганной Зульфии Тимуровны.

— Что тут у вас творится?! — доносится до меня ее готовый сорваться голос.

— Зульфия Тимуровна, не волнуйтесь вы так, — говорю каким-то чужим голосом. — Мы в момент все уладим.

— Да что ж уладим? Вы тут друг друга щас поубиваете, — и смотрит встревоженно на поднимающуюся с Олега Анну, вооруженную ножом. — Вчера омоновцы спьяну так подрались, что всю мебель переломали. Теперь вы. Я же просила, чтоб все было тихо. Щас военные со всего этажа сюда сбегутся…

Дежурная не двигается с места, следя за Олегом. Тот медленно встает на ноги и, ощупав мокрую голову, обводит всех тяжелым взглядом.

— Главное, мать, что никого не убили, — наконец разжимает он каменные челюсти и подходит ко мне вплотную. — Водка есть?

Я молча иду к шкафу, достаю бутылку и протягиваю пришибленному Олегу. Тот открывает ее тут же, поднимает с пола неразбившийся стакан и наполняет его на две трети…

— Чего ты его поишь! — взрывается затихшая было Кармен; она вдруг удивительно ловко выхватывает у следователя стакан и жадно, в несколько глотков, выпивает.

— Господи! — сокрушенно вздыхает Зульфия Тимуровна.

Олег, почти бесстрастно проследив за действиями Анны, берет у нее стакан со следами губной помады и повторно наливает на две трети водки. Выпивает точно так же, залпом, шумно выдыхает и вытирает рот веснушчатой лапой.

— Я скоро вернусь. Пропусти, мать! — и, потеснив дежурную, протискивается мимо ее большого тела в коридор.

— Перчатки не забудь! — кричит ему вдогон Кармен и закуривает, усаживаясь на подоконник.

— У вас есть веник, Зульфия Тимуровна? — обращаюсь к дежурной.

— Щас принесу, — отвечает женщина и выплывает из номера.

Я успеваю поднять опрокинутый столик и второй стакан, когда за спиной раздается хрипловатый голос Соломина:

— Что за шум, а драки нет?

— Драка уже кончилась, — отвечаю, оборачиваясь.

— Вижу кровопролитие, — золотая оправа очков у Соломина сверкает. Он, как всегда, в белой рубашке с галстуком, но без пиджака и жилета. Серые подтяжки перехватывают его старческие плечи. — Здравствуйте! — кивает Анне.

— Это вино, — поясняю, глядя в темные лужи, разлитые на полу. Знакомьтесь:

Кармен, то есть Анна.

— Очень приятно, Анна Кармен, — кивает седой головой Соломин, вынимая руку из кармана: — Я Виктор Алексеевич.

— Начальник пресс-службы федерального управления на Северном Кавказе, добавляю я, повернувшись к Анне, затуманенной сигаретным дымом, и решаю не уточнять значения слова «Кармен».

— Очень рада, — отвечает моя подруга, не отрываясь от подоконника.

— Вы, Аня, представляете какое-то издание? — интересуется дед как шеф прессслужбы.

— Нет, я вольный художник и представляю только себя, — резко говорит Анна.

Гипертонические, с лиловыми прожилками щеки Соломина вздрагивают. Они долго смотрят друг на друга — Соломин и Кармен.

— Простите за банальность, — наконец подает голос мой шеф, — но у меня действительно такое ощущение, будто я вас где-то видел.

— Вполне возможно, — в глазах Анны разгорается пьяный огонь. — Сегодня на брифинге, например.

— Дело в том, Виктор Алексеевич, что Анна пишет прозу, — раскрываю я «секрет». — Она автор двух повестей, опубликованных в «Юности». Так что вполне может быть…

— Кармен, Кармен, — задумывается Соломин. — Такая фамилия… Я бы запомнил. Но что-то… — он смотрит в грязный пол и качает головой.

— Она печаталась под псевдонимом, — вдруг нахожу выход из создавшегося положения. — Анна Кох.

— Кох? — переспрашивает Соломин и прячет руки в карманы темно-серых, всегда идеально отглаженных брюк. — Что-то знакомое…

— Генерал Кох — комендант Кенигсбергского немецкого гарнизона в годы войны, — хохмит Анна и криво улыбается.

Шеф не успевает отреагировать. Оттерев его от двери, в номер вваливается рыжий следователь.

— Держи, — он бросает Анне пару красных перчаток и, молча кивнув Соломину, поворачивается ко мне: — Уборщица мусор не выбрасывала, в номере не убирала! — и стреляет в Анну свинцовым взглядом. — Я перерыл все. Пушки нигде нет!

В комнате повисает жутковатая тишина. Я слышу гулкое биение своего сердца.

— Сейчас на ваших глазах, — левитановским голосом произносит Олег, — я буду делать этой бабе шмон!

— Что здесь происходит? — ошалев от ситуации, вопрошает Соломин.

— Эта женщина — проститутка, — повернув к деду красное лицо, чеканит Прокуратор. — Сегодня ночью она украла мой пистолет. Я его собираюсь у нее забрать.

У Соломина седые брови выползают выше золотого ободка очков и увеличиваются глаза.

— Где куртка? — рявкает Олег и, не дожидаясь ответа, направляется в коридорчик к вешалке, оттолкнув меня по дороге.

Красный пуховик виден всем. Сдерживая ярость, рыжий юрист ныряет рукой во все карманы… Ничего нет. Тогда он снимает куртку и ощупывает ее всю, мнет в сильных рябых лапах…

Анна со злой улыбкой наблюдает эту сцену, сидя на подоконнике с сигаретой в руке.

— Раздевайся, сучка! — кричит ей Олег, резко шагнув в комнату.

— Только подойди, козел! — шипит Кармен, не меняя позы. — Я тебе нос откушу!

Рыжий Прокуратор останавливается, как загипнотизированный. Соломин растерянно хлопает глазами. Я прислушиваюсь к своему дрожащему от напряжения телу.

Боюсь, что вот-вот зазвенит в голове.

— Хорошо. Я согласна на обыск. Но сделает это не рыжий кретин, а Андрей, — Кармен поочередно смотрит на нас — троих оцепеневших мужчин.

Она гасит сигарету и выпрямляется во весь рост.

— Иди сюда, Эндрю! — она протягивает ко мне ладонь. — Или, может быть, вы хотите меня ощупать, Виктор Алексеевич? — и бросает на деда иронический взгляд.

Я делаю шаг к Анне, и тут Соломин неожиданно срывается на крик:

— Что здесь, черт побери, происходит!? Немедленно прекратите этот балаган! — И трясущейся рукой достает из кармана платок.

— А происходит здесь белая горячка, кураж пьяного дебила из прокуратуры! — теперь уже повышает голос Кармен. — Он несет тут ахинею, а вы уши развесили!.. Не брала я у него никакого пистолета! Сам где-то по пьяни посеял и теперь целый вечер покоя никому не дает.

— Заткнись, курва!.. — взвивается Олег, но не успевает развить атаку.

— Товарищ майор! — четко и грозно произносит дед. — Я генерал-лейтенант Соломин, представитель федерального правительства на Северном Кавказе. Если Вы немедленно отсюда не уберетесь, я вызову комендатуру и ОМОН… Шагом марш отсюда! — и щеки старика наливаются багрянцем.

У Олега стекленеют глаза и дергается скула. Он вот-вот прыгнет на Соломина.

Но тут вваливается с веником Зульфия Тимуровна.

— Вот, Виктор Алексеевич, — пыхтит она устало, — набедокурил тут ваш кадр, — и глядит на меня с укоризной.

Дежурная со своим веником разряжает атмосферу. Взгляд рыжего юриста неожиданно проясняется. Дед переводит дух и вытирает платком взмокший лоб.

— Уходите отсюда! — говорит он сдержанно и в упор смотрит на Олега. Не то я вас арестую.

Прокуратор резко поворачивается и исчезает.

— Этот тоже все никак не угомонится, — ворчит Зульфия Тимуровна, проводив взглядом Олега. И переключается на меня: — Андрей всегда тихий был, претензий никаких. А сегодня как с цепи сорвался…

Дежурная смотрит на Соломина, дожидаясь его реакции.

— Ну, не все ж ментам куролесить, — профессионально парирует Соломин упрек в адрес своих людей. — И наши ребята кое на что способны.

— Это все пьянство да распущенность, — обиженно поджимает губы дежурная и с укором смотрит на невозмутимую Кармен.

— Разберемся, — холодно говорит Соломин дежурной, давая понять, что разговор закончен.