Позор рода, или Поместье в гиблых землях (СИ), стр. 26

– Это проверка? – подозрительно произнесла я, выгибая бровь. Пусть в теле поселилась слабость, это не помешало мне учуять подвох и со вздохом поведать: – Ладно, отвечу. Нас ведь заметили сразу, как мы миновали лес, так? Потому мы бы просто потеряли время – бандиты точно последовали бы за нами, чтобы подгадать момент для нападения. А так я всё же успела сделать то, зачем приходила.

Уголки губ на исхудавшем лице маркиза дрогнули. После чего он кивнул, сказав:

– Славно. – Короткое слово походило на похвалу, но прежде чем мне удалось удивиться этому факту, деверь посмотрел в сторону только что вонзившейся рядом с растительным щитом стрелы и спросил: – Если я оставлю вас одну, вы не станете лёгкой мишенью?

– Нет, – покачала головой, при этом больше не делая попыток встать. – Даже если я лишусь чувств, щит не падёт – его питает мой элементаль.

Теперь маркиз бросил взгляд в сторону Уми, который поспешно накрывал уменьшенной версией щита себя, и уточнил:

– Это то существо на камне?

– Да, и как видите, он достаточно умён, чтобы понимать – защищать надо не только меня, но и себя, иначе вся защита разрушится.

– Тогда оставайтесь на месте. Я разберусь с нападающими, – прозвучало уже у меня над головой, когда маркиз выпрямился.

Мужчина снова обнажил меч и хотел уже шагнуть за пределы стягивающихся полусферой лоз, как я не удержалась и ехидно бросила:

– Может мне всё же помочь вам?

Услышав это маркиз вдруг замер, метнул на меня неожиданно колкий взгляд через плечо и отчеканил:

– От вас я помощи не приму.

Опешив от таких резких скачков благородства и враждебности, я упустила момент, когда деверь оказался вне защиты Уми, тем самым скрываясь от моего взора. Как только это произошло остатки сил будто испарились и, опрокинувшись на спину, я лишилась чувств.

Правда, как-то не до конца.

Сознание уплыло в темноту, но до меня продолжали доноситься чьи-то вскрики, свист стрел и взмахов меча, а ещё приглушённое шипение вирдиса. Помимо этого я слышала шелест от движений щита Уми, который явно решил сделать его настолько прочным, чтобы в случае проигрыша моего то ли защитника, то ли главного врага, никто не смог до меня добраться.

Во всей этой какофонии звуков в какой-то момент до меня стал доноситься тихий шёпот. Он был таким ненавязчивым и неуловимый, что если бы не это странное состояние, то я бы его не заметила. И самое важное: он доносился как раз со стороны моих земель. Точнее – это будто именно они что-то нашёптывали. При этом как бы я не прислушивалась, почти ничего разобрать не удавалось. Но именно что «почти». Достаточно было вслушаться в этот шёпот, чтобы понять – в нём звучали имена рун, древних, чаще всего совсем мне не известных и даже не поддающихся разделению на свет и тьму. А такое попросту невозможно.

Наверное, продлись этот транс чуть дольше, мне удалось бы узнать что-то важное, однако в итоге всё исчезло, перенося меня в страну грез, наполненную воспоминаниями.

В сознании начали вспыхивать картинки из прошлого, как мать неустанно твердит мне, какой громадной и не огранённой силой я обладаю, и что она сама превратит ту в настоящий алмаз. Как остальные члены тёмного семейства едва скрывают зависть к будущей главе дома и не только к её преемнице, но и её главному орудию для достижения цели. Тогда весь род Мортрисс едва ли не был у наших ног.

Вот только всё меняется, когда летучая мышь в моих руках не отправляется на тот свет, чтобы восстать из мёртвых, а излечивается и, довольно пища, устремляется к тёмному потолку высокого свода главного зала. В тот день там собрались все ради того, чтобы первыми увидеть пробуждение моей силы, которую к тому дню ощущала даже моя самая слабая кузина. Уверена, мне никогда не забыть то давление. Или же те взгляды, что обратились ко мне в минуту осознания – смены власти в доме не будет. Главная надежда почти наследницы тёмной фамилии прошла через магический реверс, тем самым становясь изгоем и настоящим позором.

В тот день я испытала столько стыда, сколько, пожалуй, не испытывала никогда ни до, ни после. Тогда мне было так стыдно предавать ожидания матери, которая уже начала готовить меня наравне с будущими главами побочных ветвей дома. Но ещё более совестно мне было от того, что я… испытала облегчение. Моя магия жизни была для меня настоящим даром, которому невозможно было не радоваться. Никаких погостов, никаких склепов и всего того, что обитает только там. Лишь жизнь и возможность помогать другим без Той Стороны.

Вот и сейчас ощущая краем сознания тёплую пульсацию энергии Уми, я не чувствовала отторжения, как это бывало возле гулей или других умертвий матери. Даже от слабеньких скелетов мне хотелось шарахаться, делая это не столько из-за страха. Просто уже тогда моя спящая магия входила в резонанс с вложенной в них тьмой, вызывая дискомфорт. Наверное, как раз поэтому тёмные и светлые маги очень редко уживаются – такое происходит крайне редко и только по большой любви. Когда же между тобой и твоей семьёй царит скорее конкуренция, чем родственные чувства, никто не станет тебя “терпеть”. Но даже так выход был.

Не все в моей прежней семье были достаточно сильны, чтобы ощущать мою пробужденную магию в обычной жизни. Для большинства нужно было либо достаточно приблизиться ко мне, либо дождаться когда я начну колдовать. А для комфорта остальных существовала руна подавления, которой меня так же обучила мать. Это было одним из первых, чему она меня научила, ведь иначе покидать цитадель было запрещено.

Пусть гонений на тёмных магов почти нет, но всё это благодаря как раз тому, что те прячут силу, когда выходят за пределы своего дома. Лишь одна руна, нанесённая краской на незаметный участок кожи, и в тебя точно никто не бросит камень, провоцируя выброс магии, а так же последующие проблемы – все маги смерти слишком горды, чтобы не вернуть причинённое им зло. Хотя, думаю это скорее особенность воспитания. Я вот, оказывается, мало чем от них отличаюсь, потому что даже находясь в этом странном забытье, продолжаю параллельно размышлять о том, как бы напакостить лорду Валнару.

Может засеять тракт, что ведёт в его сторону осотом и зачаровать его на постоянное обновление? Так к нему ни один торговец не проедет и лорду придётся постоянно нанимать людей, чтобы очищать тракт. После он, скорее всего, подумает на проклятье и будет искать тёмного мага для его устранения. А зная тех, полагаю, если они сразу и разберутся в чём дело, начнут тянуть с лорда деньги, дополнительно опустошая его казну. Всё же каждый маг смерти знает, что если маг жизни повадился кому-то строить козни, значит этот кто-то того заслуживает.

Хороший план. Осталось только сил для него подкопить, а ещё открыть глаза и попросить маркиза перестать так назойливо звать меня по имени. Вот же надоедливый.

– Эвелин! Эвелин, вы меня слышите?! – продолжает вгрызаться в мозг голос маркиза, но только благодаря этому до меня доходит, что моё состояние не совсем нормально. Мысли скачут, в голове туман, а тело ужасно затекло и меня бьёт ознобом. Неподвижно лежать на земле в тени лоз оказалось не очень приятно.

Не знаю, сколько времени я находилась в таком вот состоянии, но судя по очень тревожным ноткам в интонации деверя, гораздо больше, чем мне казалось. К тому же кроме маркиза рядом довольно громко ругалась учитель Марта:

– Горе луковое! Предупреждала же, что можешь перестараться! И что теперь с тобой делать? Как жаль, что я не владею временной материализацией – хотя бы по щекам тебя отхлестала…

– Нет бы влажным платком лицо обтереть, а вы сразу о насилии…, – пробормотала я, полностью затихая к последнему слову.

– О, пришла в себя? Тогда скорее проси своего Уми опустить щит! – обрадовалась учитель, чьей светящийся силуэт почти удалось рассмотреть через пелену в глазах. – Так хоть если снова отключишься, о тебе твой доходяга позаботится. Хотя, – тут же задумчиво начала учитель, явно пытаясь привести меня в более адекватное состояние своей болтовнёй, – ты знаешь, не такой уж он и немощный. Десяток противников разбил не вспотев! Потом солнце село и какие-то ниндзя в масках появились и разобрались с остальными, но знаешь, думаю, этот маркиз и сам бы их уложил.