Немного извращенно (ЛП), стр. 9

Шон вздрогнул.

— Нет, это не так.

Ратледж приподнял брови.

— Ты продолжаешь сосать мой член даже после того, как я кончаю.

Его кожа потеплела, и Шон отвел взгляд. Да, он ловил себя на этом несколько раз, но...

— Даже если то, что ты говоришь правда, это ничего не доказывает.

Оральная фиксация на самом деле была хорошим объяснением, почему ему нравились поцелуи Ратледжа и почему член Ратледжа во рту казался... правильным.

— Ты прав, — сказал Ратледж. — Желание сосать член другого мужчины не делает тебя геем.

— Перестань издеваться надо мной.

— Я не издеваюсь над тобой.

Они молча смотрели друг на друга.

Шон увлажнил губы языком. Ратледж поднял руку и погладил нижнюю губу Шона большим пальцем. Шон стоял неподвижно, едва дыша. Ратледж медленно засунул большой палец в рот, осторожно раздвинув губы Шона, пока они продолжали смотреть друг на друга. Шон осторожно провел кончиком языка по большому пальцу, а затем...

Он пососал.

Ратледж резко вдохнул. Он начал толкать и вытягивать большой палец изо рта Шона, все время глядя ему в глаза. Это заставило Шона покраснеть — он сосал большой палец своего профессора, черт возьми, — да помоги ему Бог, ему это нравилось, внутри его рта покалывало. Он не мог перестать сосать. Он хотел продолжать сосать его. Он издал тихий звук, когда Ратледж убрал большой палец.

— Определенно, оральная фиксация, — пробормотал Ратледж, прежде чем наклониться и заменить большой палец языком.

Несколько минут спустя Шон оказался на траве, а на нем лежало тяжелое тело Ратледжа. Он стонал, жадно посасывая его язык, зарывшись руками в волосы мужчины. Он больше не мог притворяться, что ему это не нравится, поэтому он не пытался подавить вздохи и стоны удовольствия, когда Ратледж тщательно трахал его рот языком.

— Ты громкий, — проворчал Ратледж, покусывая подбородок и шею Шона.

Шон чувствовал себя слишком дезориентированным, чтобы ответить, поэтому только притянул его к губам. Он хотел больше поцелуев. Ему нужно было больше поцелуев. Ратледж подчинился, крепко поцеловав его, его рука шарила между ними, делая... нечто. Глаза Шона расширились, когда он почувствовал, как Ратледж обхватил рукой оба их члена. Он напрягся. Он был твердым. Он был твердым.

— Забудь о ярлыках, черт возьми, — сказал Ратледж и начал быстро гладить их, целуя Шона глубже и грязнее.

Шон не мог ничего сделать, кроме как застонать. Он зашел слишком далеко, чтобы протестовать. Он хотел кончить. Прежде чем он смог остановиться, он начал двигать бедрами, встречая толчки Ратледжа, чувствуя, как член Ратледжа трется о его член, и, черт возьми, одна только мысль — это было неправильно и возбуждало одновременно.

Это не заняло много времени. Теперь они даже не целовались — скорее пытались проглотить друг друга, губы и зубы кусали и сосали. Шон немного перевернулся и зацепил одну ногу за ногу Ратледжа, скрепив их вместе. Огонь пронзил его, и он почувствовал, как он собирается в его животе, распространяясь всплесками наружу. Он почувствовал, как Ратледж зарычал, низко и грубо, вздрагивая, когда кончал, липкое влажное тепло собралось между ними. Еще несколько толчков, и Шон тоже кончил, постанывая и царапая спину Ратледжа.

Он медленно открыл глаза и увидел, что Ратледж уже стоит на ногах, застегивая штаны. Поняв, что его член все еще в поле зрения, Шон быстро заправился и застегнул молнию, его пальцы дрожали.

Он слышал, как Ратледж возвращается к машине.

— Один из них проснулся.

Шон поднялся на ноги.

— Кто? — спросил он, все еще не в силах думать ни о чем, кроме того факта, что он только что занимался сексом с мужчиной.

— Один из детей, — сказал Ратледж, садясь на водительское сиденье.

То, как Ратледж произнес слово «дети», с таким же успехом мог говорить об инопланетянах. Это почти заставило Шона улыбнуться. Почти. Шон подошел к машине и занял свое место. Би все еще спала, а Эмили — нет. Она сонно сосала большой палец, глядя то на Шона, то на Ратледжа.

— Тебя не было здесь, когда я проснулась.

Шон наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Прости, детка. Ты испугалася?

— Я не ребенок, — сказала Эмили. — Я взрослая. Мы приехали?

— Нет, — сказал Шон.

— Тогда почему машина остановилась?

Шон прочистил горло. Как он должен был ответить на это?

— Потому что нам с мистером Ратледжем нужно было поговорить.

Ратледж запустил двигатель. Эмили зевнула.

— Почему ты не мог поговорить в машине?

— Потому что мы не хотели тебя будить.

Эмили нахмурилась, но, казалось, приняла объяснение. Ее глаза снова начали закрываться.

Выдохнув, Шон отвернулся от нее и посмотрел на проплывающий мимо пейзаж.

— Пристегни ремень безопасности, — приказал Ратледж через некоторое время.

Шон пристегнул ремень безопасности и пробормотал:

— Помешанный на контроле.

— Так ты перестал нервничать? — Тон Ратледжа был сардоническим.

— Я не нервничал. — Поняв, что он сказал это слишком громко, Шон понизил голос. — С чего бы мне? Итак, ты мне подрочил. Ничего такого. У меня не было секса целую вечность, и ты знаешь, что поцелуи меня возбуждают.

Ратледж ничего не сказал и вернул взгляд на дорогу, его лицо было совершенно нечитаемым. Шон изучал его.

— Знаешь, мне кое—что интересно, — пробормотал он. — Почему я? Почему ты платишь мне непристойную сумму денег за несколько минетов? Тебе даже не нужно платить за секс. Я уверен, что многие геи с удовольствием займутся с тобой сексом. Я имею в виду, что ты не уродлив или что—то в этом роде. Так почему я?

— Ты хочешь комплименты?

— Нет. Мне искренне любопытно.

— Я хотел трахнуть тебя с того момента, как ты вошел в мой класс несколько месяцев назад. Вот так просто.

Шон увлажнил губы, его живот совершил кульбит.

— Ты хотел меня так долго?

Ратледж фыркнул, не глядя на него.

— Я не тосковал или что—то в этом роде, Уайатт. Я хотел засунуть свой член в тебя. Ты просто в моем вкусе.

— Блондин?

— Нет. Я не имею в виду твою внешность. Если судить только по внешности, то твой друг Эшфорд больше в моем вкусе, чем ты.

Внутренности Шона сжались. Он не был уверен, почему он был удивлен. Кристиан был чрезвычайно привлекателен. Черт возьми, всех тянуло к нему. И с его темно—каштановыми волосами, выразительными карими глазами и чувственными красными губами он был полной противоположностью Шона. Шон всегда чувствовал себя бледным и невидимым рядом со своим другом.

— Так что, если бы это был Кристиан, который предлагал секс за оценку, ты бы это сделал?

Ратледж бросил на него странный взгляд.

— Нет.

Узел в животе Шона разжался.

— Почему бы и нет?

— Потому что я не хочу его трахать, — грубо сказал Ратледж. По какой—то причине он начал выглядеть раздраженным. — Находить кого—то физически привлекательным — это не то же самое, что хотеть его.

— Так что же ты имел в виду, когда сказал, что я в твоем вкусе?

Ратледж молчал так долго, что Шон начал думать, что он вообще не собирается отвечать.

В его голосе был оттенок самоиронии, когда он заговорил:

— Все это очень банально. Когда я учился в школе, я был стереотипным непопулярным ботаником.

— Правда?

Глядя на этого самоуверенного, высокомерного человека, Шону было трудно поверить в это.

— Конечно, был. Я получил докторскую степень в двадцать три года, Уайатт. У меня точно не было времени, чтобы общаться с людьми.

— Это многое объясняет, — пробормотал Шон. — Дай угадаю: был популярный качок, в которого ты был влюблен, и я похож на него?

— Он совсем не похож на тебя.

— Тогда какое это имеет значение?

— Если ты перестанешь меня перебивать, ты узнаешь. — Губы Ратледжа скривились. — Он был стереотипным популярным спортсменом. Очевидно, натурал, и вел себя так, как будто он владел миром, а я хотел... Я смотрел на него и представил, как заталкиваю свой член ему в горло. Представил, как держу его и заставляю умолять, чтобы его трахнули. Заставляю гетеросексуального мальчика умолять о моем члене.