Не сдавайся (СИ), стр. 133

Она переместила руку с его груди вверх, чтобы обхватить его шею и приподняться на носочках.

И все это время не сводила с него взгляда.

— Спасибо, что выстрелил в лицо мужчины ради меня, — прошептала она, в ее карих глазах заблестело.

Было чертовски больно, но, поскольку они находились в больничном коридоре, Гаррету удалось сдержать хохот, и он лишь усмехнулся.

— Не за что, Шери.

— Я люблю тебя, Гаррет Меррик, — сказала она ему.

— Знаю, что любишь, и я тоже тебя люблю, но скажу в эту минуту сентиментальности, когда ты, вероятно, думаешь, что добьешься желаемого, Райан не будет восстанавливаться в нашей гостевой комнате.

Теплота в ее карих глазах превратилась практически в жестокость, когда вновь зашел спор касательно ее друга, выздоравливающего в больнице в Индианаполисе.

Он потерял много крови.

Ему делали уколы в самые худшие части тела.

И его оставляли надолго.

А еще этим утром его состояние перестали описывать как критическое.

— Его мать — сильная женщина, — сказала ему Шер.

— Как и ты.

Он был прав. И это было написано на ее лице.

Шер потребовалось несколько мгновений, когда она, наконец, нашлась, что ответить.

— Не в хорошем смысле.

И на этом она его поймала.

Он попробовал другой способ.

— Детка, у меня нет кровати ни в одной из гостевых комнат.

— Будет, если мы воспользуемся моей старой.

Черт.

Она снова его поймала.

— Ладно. Я не хочу, чтобы в нашем доме находился гений-гик, который играл бы с Итаном в видеоигры, возможно, учил бы его всяким гениальным штучкам, что было бы не плохо, но и учил бы его дурацким вещам, что было бы совсем не хорошо.

— Хмм… — пробормотала Шер.

Это была хорошая идея — разыграть карту Итана. Она еще меньше Гаррета хотела, чтобы Райан научил ее сына быть глупым.

Так что он уклонился от пули.

Это, а также предвкушение купленного в магазине, но испеченного дома рождественского печенья и розовых украшений, заставило его притянуть Шер еще ближе.

— Бывает, — ответил он.

— Что бывает? — спросила она.

Гаррет придвинулся ближе и крепче прижал ее к себе.

— Такое, — повторил он. — С такими, как мы, детка. В конце концов, случается такое. У нас все получается, пока мы не сдаемся.

Ей нравились его слова. Она показала это своими красивыми карими глазами. И своим телом, прижавшись ближе. Она показала это, обхватив его шею обеими руками.

И наконец, она показала это, прижавшись к нему и обрушившись на его губы.

И Гаррету это понравилось.

Поэтому он ответил ей тем же.

Именно так, как им удалось и как будет удаваться впредь, Шер Риверс и Гаррет Меррик успешно пережили еще одну бурю.

Эпилог

Такая девчонка

Феб

Май

Я вошла в гостиную и увидела, как сын бросает лакомства коту, а муж рядом придерживает собаку за ошейник.

Эта картина вызвала раздражение, и я, положив руки на бедра, спросила:

— Вы серьезно?

Глаза мужа переместились на меня.

Его взгляд потемнел, опустившись на мое платье, и на лице появилось выражение, которое я прочувствовала всей своей сердцевиной.

Глаза сына тоже обратились ко мне.

Поскольку нам нужно было идти, я решила сосредоточиться на Джеке.

— Что, мамочка? — спросил Джек.

— Малыш, ветеринар сказал, что Уилсон слишком толстый, — сказала я ему, направляясь через гостиную, чтобы добраться до своей сумочки на кухне.

— Папа говорит, что Уилсон движется только когда бегает за вкусняшками для кошечек, — ответил Джек.

Я бросила взгляд на Колта, когда проходила мимо, и сделала это в основном потому, что он не лгал нашему ребенку — Уилсон был чертовски ленив, — поэтому у меня не нашлось, что ответить.

В свою очередь, Колт усмехнулся, когда я проходила мимо него.

Годами ему приходилось приобретать неуязвимость перед моим взглядом.

Это тоже раздражало.

Я направилась на кухню и спросила Колта:

— Сколько ты ему дал?

— Три, — соврал тот.

— Динадцать, — сказал Джек правду.

Я снова посмотрела на Колта, который последовал за мной на кухню.

— Нам нужно идти, — заявил он. — А не устраивать очередной спор о кошачьих лакомствах Уилсона.

К сожалению, он был прав.

— О Скауте позаботились? — спросила я о нашем псе, который, скорее всего, получил свое угощение раньше, но забыл об этом, поэтому сейчас крался на кухню, прямо к своим мискам.

Я достала из-под мышки клатч, чтобы переложить в него вещи из сумочки, лежавшей на кухонном столе, когда Колт проговорил:

— Да. — И пристроился ко мне сзади. Затем он наклонился и поцеловал мое обнаженное плечо, после чего прошептал мне на ухо: — Мне нравится твое платье, детка.

Ощутив жар мужа, я растеряла часть своего раздражения. Еще больше было растеряно, когда его губы коснулись меня. Слова мужа избавили меня еще от части раздражения.

Последние капли рассеялись, когда краем глаза я кое — что заметила.

Я любила серебро. И поэтому носила много изделий из него.

И каждый день, независимо от того, когда я приходила домой — в восемь вечера или в три часа ночи, — я снимала серебро на кухонном столе.

Я сбрасывала его в кучу, куда попало. А после муж приводил его в порядок. Браслеты отдельно. Кольца в ряд. Цепочки распутаны. Серьги сложены рядом друг с другом.

Иногда я видела, как он это делает, поэтому знала, что дело не в наведении порядка.

Когда он это делал, его прикосновения были благоговейными, будто украшения все еще на мне.

Я не знала, зачем он это делает. И никогда не спрашивала. Просто мне было приятно думать о том, что его пальцы трогают мое серебро, то, что я любила, то, что касалось меня.

Потеряв десятилетия, теперь мы снова были вместе.

Я каждый день снимала свое серебро на кухне.

И мой муж каждый день приводил его в порядок для меня.

Сейчас оно лежало в порядке.

И я буквально чувствовала каждое прикосновение Колта, пока он разбирал украшения, прямо на своей коже.

Мне нравилось, что у меня есть, как и то, что у меня есть он.

Ни одна женщина не может быть раздраженной, когда у нее есть все это.

Я закончила с сумочкой и повернулась.

Кольт переместился, чтобы дать мне возможность двигаться, но потом снова приблизился, обхватив меня руками.

Я тоже подняла руки и положила ему на плечи, изучая своего мужчину.

— Ты тоже выглядишь не так уж плохо, — отметила я.

Он усмехнулся, наклонился и прикоснулся к моим губам.

— Мы можем идти? — поинтересовался Джек.

Мы оба посмотрели на нашего сына, который теперь тоже стоял на кухне.

— Я хочу поиграть с Итаном, — объяснил он свое нетерпение.

Джек любил Итана, как будто тот был его старшим братом.

Итан отвечал ему тем же.

Колт быстро сжал меня, после чего отпустил и двинулся к нашему мальчику.

Джек был одет в брюки и рубашку, которые полностью совпадали с брюками и рубашкой от костюма, в которые был одет его папа.

— Мы пойдем, но помни, что мы тебе говорили, — сказал Колт, выводя нас из кухни. — Сегодня важный день. Итан будет занят.

— Но он ведь сможет поиграть? — спросил Джек.

— Да, думаю, через некоторое время он сможет поиграть.

Джек улыбнулся отцу.

Колт улыбнулся в ответ, снимая со спинки стула в столовой свой пиджак, а также беря пиджак Джека, лежавший на столе.

Что касается меня…

Я улыбалась внутри.

В последнее время я часто так делаю.

Впрочем, и снаружи я поступала также.

Взяв клатч, я двинулась к кухонной двери, почесав по пути собаку.

Я вышла. Муж и сын последовали за мной.

Колт отвел Джека в сторону, чтобы запереть дверь, а я взяла за руку своего малыша. Малыша, который рос и уже не был таким маленьким.

Мы подошли к машине Колта, сели внутрь.

И Колт отвез нас к Итану.

* * *

Для свадьбы на берегу озера вечеринка была огромной. Мой брат занимался едой, а это был гриль и стол, накрытый чипсами, соусами и салатами. Единственное, что во всем происходящем указывало на свадьбу, это цветы и украшения, на которых настояли подружки невесты (для этого мы все встали рано утром), и прекрасный свадебный торт, которым мать невесты решила заняться самостоятельно.