Теперь я не Адвокат (СИ), стр. 55

— Хорошо, — разрешил собеседник.

У меня есть знакомый компьютерщик (другой, не тот, которого я спасал несколько дней назад от автоподставы), и его бабушку телефонные мошенники когда-то «развели» на деньги. Он очень расстроился и в качестве мести зарегистрировал в Австралии телефон, по виду похожий на наш, сообщив его всем своим знакомым.

— Если кому позвонят жулики, дайте им этот номер. Пусть набирают!

Звонок в Австралию стоит недешево, но для надежности Ваня установил на него еще и программу, мгновенно съедающую весь баланс.

— Один гудок — и усе, — говорил он. — В минуса, сколько б на счете не было.

В общем, скинул я мошенникам телефон и поехал своей дорогой, однако через десять минут раздался новый звонок. Тоже с неизвестного номера, но уже с другого.

— Вы дали нам что-то неправильное, — обиженно сказал Николай Романов (или как его зовут на самом деле). — Я позвонил, а у меня все деньги списались!

— Не может быть, — воскликнул я. — Наверное, вы просто ошиблись в наборе. Надо звонить еще и еще, еще и еще, со всех телефонов, какие у вас есть, тогда наверняка что-то получится!

— Вы мошенник и негодяй, — проговорил человек. — Вам не стыдно?

— Стыдно, — ответил я, — но не мы такие, жизнь такая! Ничего не поделаешь!

Вика встретила меня в дверях своего кабинета.

— Как чувствовала, что ты идешь, и пошла открывать, — улыбнулась она.

Очень идут ей строгие костюмы. Впечатление, что такая женщина не может принадлежать никому — она слишком хороша для кого бы то ни было.

Ну да не будем о грустном.

Я протянул ей лист с признанием Журавлева.

Она прочитала его и потянулась за столом, как кошка. В сущности, она на нее и похожа. Говорят, что любой человек напоминает какое-то живое существо, поэтому Вика — кошку. Умную, красивую, таинственную.

— Как он не умер от разрыва сердца, написав это? — с притворным сочувствием вздохнула она.

— А вот не умер, — усмехнулся я. — Не умер даже от второго документа с признанием в убийстве собственной жены.

— Ты страшный человек. Наверное, я зря тебя не боюсь.

— Очень зря, — согласился я. — Меня надо бояться и слушаться во всем.

— Пока ты ехал, я провела ревизию доказательств невиновности Левшина. В принципе, мы сделали все, что хотели: разгромили показания понятых, опровергли заключение лаборатории, получили признание угонщика, а теперь и адвокат сказал, что давил на Романа. Полный набор.

— Все это можно направить в следствие, но тварь-следовательша будет упираться руками и ногами. Прекращенное уголовное дело означает выговоры для нее и руководства. Уж лучше посадить невиновного. Да и оперативники будут давить. У них тоже возникнут проблемы.

— Доводить дело до суда не хочется, — отметила Вика. — Это уже последнее средство. Процент оправдательных приговоров мизерный, и кто знает, к какому судье попадет дело. Не факт, что к Филатовичу.

— Поэтому, — развела руками она, — у нас остается один вариант: ехать в прокуратуру, показывать документы и объяснить, что следствие делает из них дураков.

— Ты права, — согласился я. — А кто районный прокурор? Ты его знаешь?

— Я с ним не знакома, но говорили, что человек он неглупый, к тому же, большой оригинал. Порой ведет себя очень эксцентрично и не лезет за словом в карман, даже общаясь с начальством.

— Интересно. Тогда едем.

Вика тут же позвонила в прокуратуру и договорилась о встрече.

— Как удачно, у прокурора сегодня еще и приемный день.

…– Вы к Виталию Андреевичу? — спросил нас охранник при входе.

— Да, о встрече договорено, — ответила Вика.

Охранник кивнул и нажал кнопку турникета.

Мы поднялись на второй этаж и свернули налево согласно позолоченной стрелке на стене, под которой красовалась надпись «прокурор».

Коридор к его кабинету оказался темным, единственное окно закрывали плотные жалюзи, почти не пропускавшие света.

Мрачная личность этот прокурор, подумал я.

Но настоящие приключения у нас только начинались.

Перед кабинетом прокурора стояли двое сотрудников — парень и девушка с «лейтенантскими» погонами, держа в руках документы на подпись. А внутри кабинета происходило что-то странное.

Дверь, около которой мы оказались, сотрясалась от глухих ударов, а юные сотрудники их напряженно считали.

Бум!

— Три! — в один голос негромко произнесли они.

Бум!

— Четыре!

Бум!

— Пять!

— Извините, — тихонько я спросил, — а что здесь происходит?

— Не сбивайте нас, — раздраженно ответил парень, — если мы ошибемся, это будет опасно для жизни.

Бум!

— Шесть!

— А с прокурором… точно все хорошо? — деликатно поинтересовалась Вика.

— Лучше некуда, — мрачно ответил парень. — Вы, я так понимаю, с ним не знакомы. Многого лишились! Когда он не в настроении, то бросает в мишень на входной двери метательные ножи. И если неосторожно открыть дверь, то угадайте, что может случится?

— И что же нам, стоять здесь, пока он не повеселеет⁈ — изумился я.

— Нет, необязательно. Ножей всего десять, и когда они все воткнутся в дверь, Виталий Андреевич пойдет их вытаскивать. В этот момент и надо заходить.

Пока нам рассказывали об опасностях прокурорской службы, в дверь послышался десятый удар.

— Все, мы пошли, — парень поправил воротничок и пригладил волосы. — Сейчас быстренько подпишем бумаги и вы сразу входите. Главное, не дать закрыться двери, а то он опять начнет.

Я очень пожалел, что оставил револьвер в машине. Какая получилась бы картина — прокурор с ножом, адвокат с револьвером. На первые полосы газет, однозначно.

Сотрудники вернулись действительно очень быстро, почти через минуту, и я быстро заглянул в дверь, ожидая увидеть летящий мне в лоб тесак. Но нет, прокурор — высокий худощавый мужчина лет пятидесяти, с пышными черными усами, которым бы позавидовал командир гусарского полка, сидел за столом, грустно сцепив руки, а ножи торчали из двери, как иголки дикобраза.

— Разрешите? — спросил я, опять пожалев, что без оружия.

Прокурор махнул рукой.

— Заходите, чего уж там…

Мы с Викой прошли в кабинет.

— Присаживайтесь. Как поживаете, Виктория Сергеевна? — обратился прокурор к Вике.

— Хорошо… — удивилась Вика. — А мы… знакомы?

— Не обращайте внимания, — вздохнул прокурор, — я вас как-то увидел в суде, запомнил, и попросил узнать, как зовут такую красивую женщину. Вот и все. Обычная история. Я, если что, Виталий Андреевич.

Он поднял лежащий на столе документ, сделал из него самолетик и бросил его в дверь.

— С кем я работаю! — воскликнул он. — Одни бездари и тупицы! Устраивают богатые папы детишек в прокуратуру, а те элементарную бумагу напечатать не могут! Безумие! Куда катится мир!

Он продолжил бушевать, посылая в адрес подчиненных разнообразные проклятия, а я в это время рассматривал кабинет. В принципе, ничего необычного, кроме нескольких элементов.

Первым был огромный портрет прокурора в форме штабс-капитана времен первой мировой войны (Виталий Андреевич, по всей видимости, занимался реконструкцией), а вторым — здоровенный аквариум, в котором плавали явно не золотые рыбки.

— Да, это пираньи, — подтвердил прокурор, заметив направление моего взгляда. — Они самые. Скармливаю им провинившихся сотрудников, оттого у меня постоянно есть вакансии.

— Шутка, — после паузы добавил он. — Глупая, но я ее очень люблю. Так что у вас случилось? Чем вы хотите меня дополнительно расстроить?

— Мы к вам по делу Левшина, — сказала Вика, доставая из папки документы.

— А, знаю-знаю. Уж не вы ли спасли Рому от продления ареста?

— Я, — кивнула Вика.

— Большое вам спасибо. Своего подчиненного, который, не читая дело, решил поддакивать следствию, я заставил сунуть руку в аквариум, и теперь он ходит без пальцев. Шутка. Палец я ему так сломал, собственноручно. Тоже шутка.