Будни феодала (СИ), стр. 53

— У меня никого нет... А для посредника я денег не припрятал.

Эти слова настолько озадачили хана, что он замолчал, задумчиво поглаживая бороду.

— Умерли? Убиты? Ты ищешь мести?

— Скорее, я умер. И мне некому мстить… Не в этом мире. А теперь, уважаемый, если ты не против, я немного вздремну. Хорошо? Что-то меня кумарит не по-детски.

— Последний вопрос. Ты много мусульман убил?

— Не считал. Две дюжины… Может, три.

— В Бога веруешь?

— Как все…

— Мусульманство примешь?

— Сказать откровенно, мне нравится, что Коран разрешает мужчине иметь несколько жен. Но с запретом на горилку, вы хватили лишку… — ответил я уже откровенно зевая. — Отмените этот пункт, и я ваш. Джаз, бакс, секс…

— Понятно.

Хан неторопливо поднялся.

— Этот гяур не лазутчик поляков или казаков. Скорее всего — он атаман разбойничьей ватаги. Пытать его бессмысленно — ничего важного он не знает. Но и в живых оставлять нельзя. Из таких как он даже галерного раба не получится — одно беспокойство. Бросьте в темницу. Послезавтра праздник — казним. Голодом не морите, чтобы не обессилел. Людям нравится смотреть на чужие страдания. Пусть насладятся вдоволь… — и ушел.

Помощники палача отвязали меня от стула, попутно наградив дюжиной тумаков и оплеух. Но, видно было, что проделывают они это не со зла, а для порядка и поддержания квалификации. Потом отвели в камеру и оставили… отдыхать.

Допросное зелье свое взяло, так что я и не заметил, как отрубился. Очнулся, когда сквозь прорубленную под потолком отдушину в камеру заглянули звезды.

Спал я, естественно, лежа на полу, так что когда проснулся, одежда моя оказалась насквозь промокшей и изгвазданная глиной (именно глиной — нюхал). И если я не хотел врезать дуба раньше, чем мне помогут в этом палачи, надо было хоть немного согреться.

Сперва я стал прохаживаться и размахивать руками. Помогало мало. Даже наоборот. Мокрая ткань вытягивала тепло из тела еще быстрее. Тогда я разделся до пояса.

Шум, производимый разминкой, привлек стражников. Сперва они просто заглядывали сквозь окошко в дверях, пытаясь понять, что я делаю. Но темень в камере стояла такая, что хоть глаз выколи, так что вертухаи забеспокоились.

— Эй! Гяур?! Ты что делаешь? — спросил один.

— Подкоп рою. Не мешай…

Мой ответ вызвал громки смех и ряд комментариев, самым безобидным из которых был вывод о безумии на почве страха перед казнью. Но, поскольку я не останавливался и не отвечал, только сопел все громче, стражники потребовали прекратить.

— И не подумаю…

Они немного отошли и стали советоваться, судя по голосам, за дверью было трое.

— Оставим его, пусть делает, что хочет. Никуда гяур до утра не денется.

— А если убежит?

— Отсюда? — рассмеялся первый. — Это невозможно. Стены толщиной в два касаба* (*1 касаб = 3,39 метра)

— Я слышал, среди гяуров попадаются истинные дети шайтанов. Казаки их зовут характерниками. Так они могут и сквозь стены проходить и под водой долго находиться. Совсем не дышать. Кривой Исмаил рассказывал, что в позапрошлом году, по приказу Сабудай-мурзы, одного запорожца живьем закопали, так земля на могиле пять суток шевелилась! Если б не связали — точно ушел бы!

«Вот, сука! Ну, погоди, мурза! Жаль, не послушался Агнешку. Разорвали б тебя лошадьми — не сидел бы сейчас в темницы. И почему человек всегда такой умный задним числом? Как шутят иудеи: «Господи, дай мне наперед такой ум, как у моей жены после!»

— Ну и что? Уйдет, так и Аллах ему в помощь. Нам чего беспокоиться? — отозвался третий голос.

— Вот и видно, Абдула, что ты новенький в страже… — чуть снисходительно объяснил второй. — Зачем гяура в темнице держат, знаешь?

— Великий Хан решил казнить его на праздник перед толпой.

— Верно. И слух об этом уже по городу пошел… А теперь, скажи: что будет, если гяур сбежит? Думаешь, Махмед-Гирей отменит казнь?

Видимо, тот, кого спрашивали, пожал плечами, потому что ответа я не услышал.

— Никогда и ни за что хан не нарушит своего слова. Обещал подданным зрелище — они его получат. А кто для этого взойдет на эшафот, народу все равно. Вот только, я думаю, что вместо сбежавшего пленника, на кол сядет или повиснет крюке нерадивый стражник. А то и все, кто его охранял, разом.

— Я не хочу на кол! — забеспокоился Абдула. — Я в прошлом месяце взял в дом вторую жену! Ласковую и игривую, как котенок.

— У меня нет молодой жены, но на кол я тоже не хочу, — согласился с ним первый.

— Тогда, идем за факелами и ключами. Надо посмотреть, что неверный делает.

Против этого никто не возражал, и стражники потопали в сторону кордегардии. Я даже не поверил такому везению. Как не крути, а трое бойцов — в полутьме и на скользком полу — это шанс. И не попытаться использовать его, по меньшей мере, глупо.

Охранники возвращались. Единственное место, где они меня не увидят, когда войдут, — за дверью. Но и они об этом знают и будут начеку. А вот чего они действительно не ожидают — что я и в самом деле рою подкоп. И застав меня за этим занятием, непременно захотят посмотреть поближе и убедиться, что их тревоги напрасны.

Значит, быстро в позу лебедя и начинаем пыхтеть…

Двери отворились таким мощным пинком, что вздумай я спрятаться за ними, был бы сейчас если не оглушен, то прижат к стене массивной железной створкой. Они и запрыгнули внутрь, с обнаженными саблями на изготовку, и встав вполоборота к моему предполагаемому укрытию. В проеме остался только третий стражник, держащий в обеих руках по факелу.

— А ведь не соврал гяур… — удивленно хмыкнул тот, кого я называл «вторым». — Роет…

— Угу, — поддержал его «первый». — Вот только на характерника он ни чуточки не похож. Думаю, все-таки Аллах проявил свою милость и бедняга спятил.

— Похоже на то, — согласился Абдула. — Но, раз мы уже вошли, давайте посмотрим. Вся ночь впереди, а я хотел бы спокойно спать.

— Ну, да… — хохотнул «первый», делая шаг вперед. — Где еще отдохнешь от молодой жены, если не на дежурстве?

* * *

Сумасшедшего стражники не опасались, тем более, втроем — так что сабли вложили в ножны.

— Эй, гяур! Хватит нам свой зад демонстрировать! Ну-ка, показывай, чем ты там занят?..

«Второй» без затей пнул меня в седалище, заставив растянутся ничком.

В общем-то, я и сам так планировал, чтобы закрыть телом предполагаемый подкоп, и тем самым заставить одного из охранников подойти поближе и наклониться ко мне. После чего должен был последовать захват руки и удар в горло. Причем, из-за скудности освещения, все вполне могло остаться незамеченным. И пока тело не свалится, у меня будет пара секунд, чтобы вооружиться и вскочить на ноги. Ну, а дальше — как повезет…

Главное, чтобы не опомнились и не бросились наутек. Тогда, шансов нет. Захлопнут дверь, позовут на помощь, и все — пишите письма. А вот если решат погеройствовать…

Напрягся и приготовился атаковать, как только почувствую прикосновение. Но, вместо этого, охранник почему-то застонал и… свалился на пол рядом.

Резко разворачиваюсь, пытаясь понять, что происходит и как действовать.

Из троих стражников на ногах остался только третий. Тот что с факелами. Вернее, теперь факел оставался один. В другой руке татарин держал кинжал.

— Антон-ага… Это Абдула.

«К вашему отряду присоединяется Абдула», — отозвался «секретарь», что-то ставший излишне молчаливым в последнее время.

— Абдула?.. — я поднялся на ноги. Проверил лежащего рядом. Труп. Осмотрел второго. Аналогично. — Ты как здесь оказался?

— Я пришел за вами… Как вы? Ноги целы? Идти сможете?

— Могу…

Забавный поворот сюжета.

— Что значит пришел?

Меня всегда напрягали феноменальные по степени бессмысленности диалоги в подобных ситуациях, и сам же несу подобную околесицу. А что делать, если ничего умного в голову не приходит. Не молчать же… И чтоб хоть немного реабилитироваться, принялся раздевать того из охранников, что больше подходил по габаритам.