Дело леди Евы Гор (СИ), стр. 82

Остановившись перед дверью герцога, я позволила Локсли постучать в неё и открыть для меня. Что поделать, таковы правила этикета.

Сердце сделало предательский скачок, стоило мне переступить порог и найти взглядом герцога Гровенора. Он стоял возле окна, просматривая какой-то свиток. Прядь чёрных волос мягкой волной упала на его высокий лоб. У меня заискрились кончики пальцев, стоило мне вспомнить жёсткость волос милорда под пальцами. А ведь тогда я не осознавала, что сама обхватила герцога за шею и вплела пальцы в его пряди, когда мы целовались под омелой.

Свет скользил по его плечам, подчеркивая строгие линии фигуры. Мужчина повернулся на звук открывшейся двери, его тёмные глаза задержались на мне дольше, чем следовало.

— Ваша Светлость, — произнесла я, склонив голову в приветствии.

Мужчина ответил коротким поклоном, скользнув взглядом по Габриэлю и графине.

— Чем обязан визиту?

Я не стала терять времени.

— У нас возник срочный вопрос, требующий вашего вмешательства, милорд. Речь идёт о леди Мишель Селбридж.

Герцог, недоумевая, приподнял бровь.

— И в чём именно я могу помочь?

Повернувшись к Габриэлю, я подала ему знак говорить. Тот шагнул вперёд, голос прозвучал твёрдо:

— Ваша Светлость, я прошу вашего разрешения на брак с леди Мишель Селбридж.

Повисла тишина. Герцог медленно подошёл к столу, скрестив руки на груди.

— Габриэль… — он смотрел на брата, как на несмышлёныша, который собрался шагнуть на первый тонкий лёд, не проверив его на прочность, но в то же время с пониманием. — Этот шаг — большая ответственность.

Габриэль сжал кулаки, упрямо стиснул челюсти, но не отвёл взгляда. Он сейчас безумно был похож на старшего брата в те минуты, когда герцог злился и сдерживал эмоции. В глазах юноши плескалась решимость, словно он уже пересёк ту границу, за которой нет пути назад.

— Я понимаю, милорд. И я готов сражаться за леди Мишель хоть с целым миром!

Герцог вздохнул, отведя взгляд в сторону, будто пытаясь найти ответ где-то в пустоте комнаты. Напряжение резче отчертило его профиль. Он принимал решение, обдумывая «за» и «против». Медленно провёл пальцами по краю стола, словно пытаясь нащупать невидимые границы между долгом и чувствами.

— Любовь — это прекрасно, Габриэль, — в голосе мужчины появилась мягкость, почти неуловимая для того, кто не знал его так, как знала я. — Но брак — это не только чувства. Этот выбор повлияет на судьбы многих, не только на тебя и леди Мишель. Но и на нас с миледи Евангелиной.

Юноша шагнул вперёд, его лицо пылало от волнения.

— Я готов взять на себя эту ответственность. Ева не против! — в порыве чувств Габриэль совсем забыл, что мы не одни и нужно придерживаться этикета. — И я люблю леди Мишель не за имя и не за титул. А за то, какая она есть. Я не могу смотреть, как она страдает из-за того, что не делала.

Герцог снова посмотрел на брата, на этот раз дольше, пристальнее. В его глазах отразилась целая буря — воспоминания, сомнения, страхи. Казалось, он видел перед собой не просто влюбленного юношу, а самого себя, когда-то принявшего неверное решение и не сумевшего понять, что такое настоящая любовь. Это не порыв, не очарование милым созданием, смотрящим на тебя с обожанием.

Любовь — это огонь в глазах той, что достойна. Не отражение собственных тщеславных фантазий, не тихое восхищение наивной девицы, а взгляд, в котором читается вызов, страсть, сила. Взгляд, который не позволяет забыть, кто ты есть на самом деле.

— Хорошо, — голос герцога прозвучал со стальной твёрдостью, как звучал на поле брани. — Как старший в роду, я даю своё согласие. Но помни, Габриэль, любовь — это не только радость. Это бремя. И если ты не готов его нести, то сломаешься под его тяжестью.

Габриэль кивнул, сжав кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев.

— Я готов, милорд!

Герцог бросил на него последний оценивающий взгляд, словно пытаясь убедиться, что это не пустые слова.

Я оставалась молчаливым свидетелем этой сцены, чувствуя, как внутри меня борются противоречивые чувства. Радость за Габриэля. Удивление от того, как серьёзно воспринял это герцог. И… странное тепло от того, что в этих взглядах, в этих коротких паузах, в невысказанных словах я видела наше с герцогом отражение.

Когда напряжение слегка улеглось, герцог, задержав на мне взгляд, произнёс:

— Миледи, а вас я попрошу остаться.

Сердце ёкнуло от знакомой фразы. Стоило всем выйти, как герцог подошёл ближе, взяв мою руку в свою. Он медленно поднес её к губам, запечатлев на пальцах поцелуй. Предательские мурашки ту же побежали по коже.

Огонь в чёрных глазах герцога молниеносно вспыхнул от близости со мной. От этого сладостно тянуло в груди.

— У меня к вам просьба, миледи. Вам стоит лично поговорить с леди Мишель. Убедиться, что её чувства к моему брату столь же искренни. Любовь — это хорошо. Но взаимность важна не меньше. Это ведь ваши слова?

Фразы герцога повисли в тишине, разлетевшись эхом по комнате.

«Ох, неужели он слышал мой разговор с секретарём?» — сердечко предательски застучало быстрее, эхом отдаваясь в ушах. Значит ли это...

Как же страшно обмануться, выдавая желаемое за действительность!

— Я запомнил, — мягко добавил мужчина, делая шаг ко мне.

Он подошёл так близко, что между нами не осталось и половины шага. Я чувствовала, как тёплый воздух от его дыхания щекочет кожу.

— Вы так часто говорите вещи, которые невозможно забыть, — его голос стал ниже, интимнее.

Я хотела ответить, найти слова, но язык будто прирос к нёбу. Единственное, что я смогла — это сглотнуть. Унять предательскую дрожь было выше моих сил!

Сердце гулко билось в груди, а дыхание стало тяжелее, будто воздух в комнате разом лишился кислорода. С трудом я заставила себя удерживать спокойствие, а внутри всё дрожало, как натянутая струна.

Герцог протянул руку, словно хотел что-то сказать жестом, но в последний момент изменил движение. Едва коснулся кончиками пальцев моего запястья. Лёгкое прикосновение, но этого хватило, чтобы кожа вспыхнула огнём.

Я застыла, не двигаясь, не отстраняясь.

Мужчина задержал взгляд на моём лице, изучая каждую чёрточку. Его глаза были слишком близко, слишком тёмные; с огнём, бушующим на дне зрачков; слишком... откровенные.

— Миледи, — наконец произнёс он, голос стал чуть хриплым, и от этого по спине побежали мурашки. — Иногда взаимность — это не то, что видно сразу. Её нужно услышать… почувствовать.

Слова проникли в моё сознание, оседая в нём глубже, чем следовало бы. Рэйвен не убирал руки, и я чувствовала, как его пальцы медленно скользнули вверх до кромки рукава.

Он наклонился ближе, и его тёплое дыхание обдало мою щёку.

— У вас быстрый пульс, — прошептал он с лёгкой усмешкой, в которой было что-то неуловимо нежное.

— Это... — я попыталась найти оправдание, но слова застряли в горле. — Это… не имеет значения.

— Для меня — имеет, — произнёс он тихо, словно откровение.

Герцог медленно отступил, отпуская моё запястье, и я почувствовала, как исчезновение его прикосновения оставляет после себя пустоту.

— Миледи, — добавил он мягко, — мы слишком долго делаем вид, что между нами ничего нет. Но я устал притворяться. Вы привлекли моё внимание с первой встречи, когда ворвались в кабинет Люциана, как древняя богиня Возмездия, и произнесли свою пылкую речь. И потом каждый раз, когда мы с вами случайно сталкивались… Это ведь была не случайность. Я искал эти встречи, даже если сам себе не признавался в этом.

Герцог снова сделал шаг вперёд, сокращая расстояние между нами до нескольких сантиметров.

— Вы интересны мне своей живостью и неординарностью. Вы — как вихрь, как глоток свежего воздуха в душной комнате. Вы заставляете меня видеть мир по-другому. И если раньше я думал, что могу это игнорировать… То теперь я знаю — не могу.

Слова ударили в самое сердце, оставляя после себя ураган эмоций. В голове эхом отзывались его признания. Я чувствовала, как с каждой секундой воздух между нами становится плотнее, словно магия, которой мы оба обладали, воспламенила все вокруг и выжгла кислород.