Дядя самых честных правил 10 (СИ), стр. 12

— Так-так, — Хозяйка хлопнула в ладоши, — будем разбираться, что там произошло.

Туман вокруг сосен заколыхался, будто за его пеленой ворочалось огромное чудовище. Не прошло и минуты, как из белого марева вышла фигура прусского некроманта.

У каждого из слуг Хозяйки свой образ за гранью, отражающий его суть. И если Лукиан из добродушного толстяка становился худым мрачным типом, то Джурьефф претерпел более кардинальные изменения. Кожа на его лице сделалась серой и масляно блестящей, рот превратился в тёмный провал с острыми длинными зубами, а спина выгнулась горбом. Руки стали длиннее и почти касались пальцами земли, а грудная клетка раздалась вширь. Словно он сам стал одним из своих кадавров, изломанным и переделанным. Речь у него тоже изменилась: и манера говорить, и голос звучал, будто сразу несколько человек говорило хором.

— Я здесь, моя госпожа!

Он низко поклонился, а на меня кинул сердитый взгляд.

— Костя, говори, — кивнула мне Хозяйка.

Я принялся кратко пересказывать историю Роспильози. О чуме, болезни его семьи и обращению к некроманту для лечения.

— Не так было! — возмутился Джурьефф и под пристальным взглядом Хозяйки начал объяснять: — Он связался с посредником, попросил спасти от смерти двух человек. Всё как обычно! Это стандартная услуга, чтобы поднять кого-то. Дворяне часто её заказывают, когда не хотят расставаться с женой или любовницей. Я никого не лечу и не собираюсь…

— Позволь уточнить, мой милый Готлиб, — перебила его Хозяйка медовым голосом, — а когда это у Смерти, — она выделила слово голосом, — успела появиться «стандартная услуга» по созданию неупокоенных?

Джурьефф закашлялся.

— Я неправильно выразился, прошу прощения. Это лично у меня такая услуга. Просто подработка, чтобы обеспечить себе достойный уровень жизни. Деньги, моя госпожа, требуются постоянно, чтобы просто жить и заниматься исследованиями.

Скамейка под Хозяйкой медленно преображалась, становясь троном из слоновой кости. Откинувшись на спинку, Смерть не отрываясь смотрела на Джурьеффа. Тот ёжился под её взглядом и угрюмо глядел в землю.

— Продолжай, Костя.

— Я произвёл осмотр поднятых ребёнка и женщину. Эфирное поле не соответствует обычным заложным мертвецам — показатели где-то на двадцать градусов сдвинуты в сторону живых. По утверждению Орсо Роспильози, они не помнят происходящие события и не замечают течения времени.

— Готлиб?

— Это обычная практика, моя госпожа, — забормотал Джурьефф. — Господа, заказывающие поднять кого-либо, не хотят, чтобы их подопечные беспокоились о насущном. Они должны радовать, а не задумываться над бренностью бытия. Да и зачем мёртвым суета живых?

— Скольких ты поднял таким образом?

— Не могу точно сказать. Заказы случаются не так часто, как хотелось бы, и нерегулярно. Сложно вспомнить, за столько лет их уже прилично накопилось. Но у меня есть записи, я могу подсчитать…

— Ты запирал души, когда эти люди ещё были живы?

— А как иначе⁈ — Джурьефф вскинулся и захлопал глазами. — Огромная экономия сил и времени! К тому же так тела сохраняют большую естественность, не подвергаясь воздействию посмертия. Они даже остаются тёплыми! Я сам разработал уникальную, не побоюсь этого слова, методику. Основываясь на опытах с телами кадавров, я придумал несколько замечательных методов, позволяющих…

— Хватит. — Хозяйка поднялась с трона. — Я сама должна увидеть твою работу. Будьте оба здесь, пока я не вернусь.

И она исчезла, оставив после себя только клочья сырого тумана.

Джурьефф вздохнул и укоризненно посмотрел на меня.

— Ну зачем вы так, Константин Платонович? Сразу к начальству, жаловаться. Надо было написать мне, что есть проблемы. Я бы сам разобрался с этим Роспильози! А теперь у меня будут неприятности из-за вас.

— Из-за меня⁈

— А из-за кого? Я с вами по-дружески, исключительно из лучших побуждений, поделился контактом этого неблагодарного Роспильози. А вы низко использовали его…

— Глеб Андреевич, прекратите. Вы что, считаете, что я вас подсиживаю? Может, хочу ваш замок отобрать? Окститесь! Я в вашу Европу даже за десяток замков, как у вас, не поеду. У меня своё княжество, если вы не забыли. И я собираюсь ехать туда, а не в вашу Пруссию. Никакого интереса устраивать вам неприятности у меня нет.

— Тогда бы и решили вопрос со мной лично. Ничего, потерпели бы ещё полгодика, всё равно мёртвые.

— Мне кажется, ты стал забывать, для чего назначен некромантом.

— И не тыкай мне, молокосос! — взорвался Джурьефф. — Мало того, что подло нажаловался, так ещё и хамишь!

Джурьефф ошибся — я молчал, а говорила Хозяйка, появившаяся за спиной прусского некроманта. Узкая ладонь с длинными пальцами легла ему на плечо, и узорный иней побежал по одежде.

— Ты разочаровал меня, Готлиб.

Он понял свою ошибку и вздрогнул всем телом.

— Госпожа, я…

— Молчи. Ты зарвался и забыл, зачем я дала тебе силу. Для своей забавы насильно поднимал души, нарушая порядок. Тебе придётся задержаться здесь для обстоятельной беседы.

Джурьефф поник и больше не проронил ни слова. Его глаза покрылись колючими иголочками инея, а тонкие губы посинели.

— Костя… — Взгляд Хозяйки обратился на меня. — Возвращайся, ты выполнил свою работу.

— Прошу прощения, — я поклонился, — что мне делать с женщиной и ребёнком? Я не могу оставить их в таком состоянии.

— Уведи их за грань, некромант. Обещаю, что путь их будет лёгок.

— Было бы справедливо…

Хозяйка улыбнулась.

— Справедливо? Давно не слышала этого слова. И что бы ты сделал?

— Вернул их к жизни. С вашего разрешения, разумеется. В качестве награды за годы мучений.

Несколько мгновений она смотрела на меня, будто изучая. Или раздумывая над приговором.

— Я не судья, Костя. Справедливость — не в моей власти. Я никого не сужу, только забираю. Впрочем, в твоих словах есть доля истины: срок их жизни должен был быть иным. Так что я говорю тебе: можешь попробовать. У тебя есть моё разрешение. Но время им ты отмеришь из своего чёрного песка.

Я поклонился. А затем сделал шаг назад, возвращаясь из-за грани в реальный мир.

Короткая южная ночь всё ещё не закончилась, будто ожидая развязки этой истории. Луна уже закатилась, и к домику я шёл по свету из маленького окошка. Деревья теперь стояли печальными вдовами, едва слышно шепча листвой. А поле под тёмным небом стало напоминать бездонный океан, застывший в ожидании грозы. И только звёзды, молчаливые провидцы, многозначительно перемигивались между собой.

Орсо Роспильози встретил меня в дверях. На несколько мгновений он застыл в проёме, напряжённый и хмурый, словно собирался встать стеной и не пускать меня внутрь. Но затем сник и шагнул в сторону, освобождая проход.

— Им не будет больно? — шёпотом спросил он.

— Отойди к тому дереву, Орсо. И даже не смотри в эту сторону.

Шаркающей походкой он побрёл прочь, совершенно не напоминая в эту минуту прежнего Медведя. А я вошёл в домик и закрыл за собой дверь.

Женщина стояла в оцепенении посреди комнаты безвольно опустив руки. Девочка стояла рядом, держась за юбку матери. Она смотрела на меня чистыми голубыми глазами и улыбалась без тени страха.

Я присел на корточки и поманил её.

— Иди сюда, маленькая.

Она отпустила мать и подбежала ко мне.

— Я тебя знаю, — она хихикнула. — Ты мне снился.

— Тогда ты знаешь, зачем я здесь?

— Ага, — девочка улыбнулась ещё шире, — он сказал, что ты всё исправишь.

— Кто сказал, милая?

— Белый дяденька с шестью крыльями. У него очень смешное имя, только я его обещала не говорить.

Я протянул руку и погладил девочку по голове.

— Правильно, если обещала, то нужно держать слово. А теперь закрой глазки и считай до десяти. Ты же умеешь?

— Умею! Меня мама научила!

— Тогда зажмурься и начинай считать.

— Uno!

Анубис, возбуждённый и дрожащий от нетерпения, только этого и ждал. В мои ладони полилась сила тяжёлым мощным потоком.