"Фантастика 2024-180". Компиляция. Книги 1-29 (СИ), стр. 1565

— В некотором смысле.

— Кривцов?

— Я — как все!

— Макаров?

— Как штык!

— Митрохин?

— В метро.

— Могильников?

— Как в могиле.

— Морозов?

— Знобит.

— Отрыжкин?

— До нее, до самой.

— Сидоров?

— Здоров!

— Тетерников?

— Токует.

— Трушкин?

— Не трушу.

— Ульянов?

— Мы пойдем другим путем.

— Это мы еще посмотрим — каким?.. Уткин?

— Кря!

— Бездна остроумия… Фазиев?

— Моя тута.

— Фирсов?

— Да куда я денусь!

— Холодов?

— Как — лед.

— Шаров?

— Качусь.

— Щукин?

— Сын.

— Якушин?

— Не кушал.

— Ну что ж, все, вроде, на месте. Чувство юмора хоть и подмоченное, но все еще теплится…

— А вы чего молчите, черепашки? — спросил вдруг напарник.

Меня мороз по коже продрал. Я обернулся и мельком увидел мелькнувшие в круге света большие глаза.

— Они удирают, Физрук! — крикнул Динамо.

Включив свой «отдохнувший» фонарик, я увидел сорвавшуюся с места стайку незнакомых мне подростков. Бросился наперерез, но наткнулся на стену, которой только что впереди не было. Метнулся назад — тоже самое. Завизжал в ужасе напарник. Его вопль, многократно усиленный эхом, оглушил. К тому же заорали пацаны, но не от ужаса. В их криках слышалось торжество и злорадство. Кроме того, они зажгли свои фонарики и лучи заметались во тьме, не столько освещая, сколько ослепляя.

— А ну прекратите! — гаркнул я и вопли стихли, а фонарики погасли. — Построились!

Эхо послушно подхватило и разнесло по пещере шорох шагов. Когда оно утихло, я безжалостно провел лучом своего фонаря по лицам построившихся, с удивлением обнаружив в конце строя каймана, который утратил присущую ему жизнерадостность. Все мои были на месте. Тогда я пошарил лучом по всем дальним стенкам и закоулкам подземной полости. Никого больше. Разыграли, значит! Ну-ну… Я тут из-за них руки себе веревкой обдираю, по грязным штрекам шарю, вместо того, чтобы спать, а они — шутки шутить!

— Фокусничаете, да? — заговорил я. — Я не знаю как там у вас, суперов, а у нас, у людей, принято с уважением относиться к тем, кто не жалея своих сил и времени, лезет в грязную вонючую дыру ради трех десятков оболтусов, которым закон не писан!.. Ну так у вас, видать, не хватает совести, это понять… Я уже не говорю о том, что может в это самое время вашим матерям вызывают скорую, а отцы, вместо того, чтобы выспаться перед началом рабочей недели, мечутся по городу, сходя с ума от горя… Если вы способны на такое, что другим и не снилось, это не означает, что можно вести себя, как последние сволочи… Короче, пацаны, устал я от вас. И вы меня сегодня всерьез разозлили… А теперь марш назад по тоннелю! Динамо идет первым. Я замыкающим. И завтра вы остаетесь после уроков в спортзале. Буду говорить с вами всерьез.

— Простите нас, Александр Сергеевич! — подал голос Перфильев-младший.

— Тебя прощаю, потому что твои родные сейчас не в городе. А остальные должны будут просить прощения у своих близких. И если кому-нибудь из вас всыпят по самое не балуйся, лично я испытаю чувство глубокого удовлетворения.

— А вы поможете нам ящик донести? — спросил Якушин.

— Какой еще ящик?

— Ну мы нашли его здесь, в пещере.

Несколько лучей вдруг выхватили из темноты продолговатый предмет, но меня поразил не он, а легкая фигурка метнувшаяся вдруг в темноту. Только розовые банты блеснули на косичках.

Димаров Рафаэль

Физрук-9: назад в СССР

Глава 1

Нет, не верю я в то, что тринадцатилетние девчонки живут в старых шахтах, слишком уж это напоминает дешевый американский ужастик. Ясно, что это кто-то из огольцов в отместку за устроенную мною выволочку, решил меня слегка потроллить. Ладно, разберемся. Главное, вытащить их всех наверх. Я замыкал группу, которую вел Динамо. От множества шагов и дыхания более трех десятков человек, эхо в замкнутом пространстве штрека создавало причудливые слуховые галлюцинации, но я не позволял себе прислушиваться к ним.

Спустя всего-то десять минут, мы очутились в гроте, с потолка которого свисала веревка. Первым по ней начал карабкаться «химик», чтобы там, в цоколе Чертовой башни, дежурить у лаза для подстраховки. Вдруг у кого-то из пацанят не хватит силенки, чтобы взобраться самостоятельно? Я же остался внизу, чтобы держать конец веревки в натянутом состоянии. После Динамо отправил наверх «Чапая», а за ним мальчишек помельче. Никаких споров насчет очередности не возникало, хотя по лицам, попадавшим в рассеянный свет фонарей было видно, школярам уже не терпится покинуть подземелье. Нагулялись, сорванцы.

Глядя как они, один за другим, исчезают внутри черного отверстия на потолке, я думал о том, что сегодня ни много ни мало прошла репетиция будущего исхода восьмого «Г». Не хотелось бы верить, что такое возможно, но ведь девчата-то пропали! Хотя и этот вопрос не помешает изучить подробнее. Конечно, Третьяковский подтвердил слова Винтер, но хотелось бы взглянуть на какой-нибудь документик. Для начала — на список учащихся восьмого «Г» школы №19: фамилии, имена, отчества, адреса проживания в Литейске, кто родители, где они сейчас? Пусть уж Граф расстарается.

Раздумывая над этим, я не забывал считать поднимающихся по веревке пацанов. Когда в лазе исчез тридцатый, я еще некоторое время шарил лучом фонаря по стенам и полу — не остался ли кто-нибудь? Ладно. Наверху опять проведу перекличку. Привязав ящик, найденный пацанятами в пещере, и ухватившись за натянувшуюся веревку, я подтянулся. Узлы, конечно, помогали, но они промокли от пота десятков мальчишечьих ладоней. А я весил побольше любого из них. Так что пришлось мне тоже попотеть. Когда я добрался до самого отверстия и глянул вниз, то едва не сорвался.

Фонарик перед подъемом я прицепил к поясу и в его луче, направленным вниз, отчетливо увидел отчаянные детские глаза, смотрящие не меня снизу. Да вашу же мать! Рывком втянув себя в отверстие в потолке пещеры, я с облегчением почувствовал опору уже не только для рук, но и для всего тела. Ужом извиваясь, вывалился из лаза в цоколь Чертовой башни. «Химик» помог мне подняться. В башне было темно, но кроме Динамо — никого. Значит, остальные уже снаружи. Ну и нам пора. Надо только ящик вытянуть. Я ухватился за веревку и принялся ее выбирать.

В какой-то миг мне показалось, что ящик стал тяжелее, словно к нему кто-то прицепился, но потом веревка пошла быстрее. Пришлось снова залезть в отверстие лаза, чтобы ящик ни за что не зацепился. Через несколько минут я его уже передал своему напарнику. А сам вернул на место куб из кирпичей. Надо вернуться сюда с ведром раствора и заделать дыру, чтобы другим неповадно было. А еще лучше приварить дверную створку к раме, и после заложить арку кирпичом. Замуровать на хрен. Иначе не будет гарантии, что они сами или их дружки из других классов и школ не полезут сюда.

Когда мы с «химиком» выбрались на открытое место, то увидели толпу восьмиклашек, которые окружили лжеклассика, который им говорил что-то, а они в ответ смеялись. Вот те раз! Он им что анекдоты рассказывает? Да их пороть надо, а не развлекать. Впрочем, Графа можно понять. Когда имеешь дело с этими суперами, лучше их не злить. Не потому, что опасны, а потому что — не предсказуемы. Предвидеть, что они выкинут в следующий раз совершенно невозможно, поэтому приходится быть наготове. Так, что лжеписатель правильно делает, что отвлекает их болтовней.

— Так, давайте по машинам, — скомандовал я. — В первую партию возьмем, сколько влезет. Остальные побудут с Динамо. Он вам расскажет пару тюремных баек из собственного опыта. Итак, называю по алфавиту.

И я начал перекличку. Шестерых отозвавшихся отправил в «Жигули», восьмерых — в «Волгу». Почти половину погрузили. «Химик» не слишком обрадовался перспективе остаться с этой кодлой наедине. Он хоть и не знает, с кем имеет дело, но чуйка воровская, видать, не подводит. Хорошо хоть Фирсов не попал в первую партию. С ним Динамо будет поспокойнее. Оставив половину подопечных, мы с Третьяковским поехали развозить тех, кто поместился в обе тачки. Лично провожать каждого до двери квартиры или крыльца родного дома я не стал. Пусть сами выкручиваются, как хотят.