Танец над пропастью (СИ), стр. 78

Ёжик залезла на кровать, подползла к Роману, и спрятала нос к нему в подмышку. Потом подняла голову и серьёзно посмотрела в глаза.

— Когда Завьяловы приедут?

— Через две недели. Как раз успеем памятник заменить.

— Я боюсь этой встречи. Боюсь им в глаза посмотреть. Всё это случилась из-за меня.

— Всё это случилось из-за Лесова. Запомни раз и навсегда.

— Но...

— Никаких «но». Завьяловы — чудесные люди.

— Ром, а ты помнишь, что завтра предстоит разговор с Галкой? Интересно, как она отреагирует на то, что Дракон — это ты?

— Мне тоже интересно... зацелует она меня или побьёт...

— Побьёт... обязательно побьёт... потом зацелует. Нечего было издеваться над нами в универе.

— А с чего ты взяла, что я теперь не буду издеваться? Рассчитываешь на поблажки? Неееет... никаких автоматов по моим предметам. Обе будете экзамены сдавать.

— Ах ты, Драконище!

Наташа подскочила на кровати, но Роман крепкой рукой завалил её обратно и прижал к себе.

— Всё. Спи, ёжичек.

— Ром, а почему у тебя нет домашнего прозвища?

— Лесова, подай мне скотч.

Автомобили уже въехали на территорию особняка, и Наташа, ведя за ручку Лизу, вышла в холл. Она встала рядом с Виктором Валентиновичем.

Он глянул на неё и улыбнулся.

— Не волнуйся, Наташа.

— Я стараюсь...

Двери раскрылись, и в тихом холле зазвучали голоса. Наташа с тревогой следила то за матерью, то отцом Ярослава. Наконец их представили, и гости тепло улыбнулись. А Лиза по-взрослому подала им ручку.

Решили сначала съездить на кладбище и уже потом посидеть за столом в семейном кругу.

Роман отвёл Наташу к себе в кабинет.

— Мне надо поговорить с тобой... предупредить... На памятнике ты увидишь моё лицо. Бывшее моё лицо. Мы были очень похожи с Ярославом. Я покажу тебе его фотографию. Она у меня в сейфе.

Когда Роман протянул Наташе изображение Ярослава, сидящего на байке и упирающегося ногами в землю, её брови взлетели вверх, и она взяла фоторамку в руки.

На неё смотрел Роман. Тот самый, из той жизни. И только вглядевшись, поняла, что почти Роман. Улыбка была другой. Немного другой была и прическа.

— Поэтому он тогда не снял мотошлем?

— Когда увозил от Лесова? Мог снять, мы уже не были сильно похожи. Он носил цветные линзы и лёгкую небритость. Возможно, не вставил линзы. На мотоциклах он гонял без них.

— Я ни разу не была там. Боялась в дурку загреметь, если увижу твоё лицо на памятнике.

— Я знаю. И понял, почему ты там не была. Ну что, пойдём?

Ветер шумел в верхушках деревьев, по небу плыли рваные серые облака. Недалеко что-то выясняли между собой вороны…

Шестеро человек смотрели на новый памятник, с которого улыбалось почти то же лицо, но теперь с истинным именем. Завьялов Ярослав Макарович.

Макар Иванович, обняв, прижал к себе плачущую жену. Рядом, так же обнявшись, стояли Роман и Наташа, которая, взглянув на изображение Ярослава, сначала со стоном уткнулась в грудь Роману. Но потом заставила себя смотреть в глаза тому, кто спас её любимого мужчину ценой своей жизни. И чтобы ей не говорили, она ни на грамм не снимала с себя вины за случившееся. Именно в этот момент решила, что следует смотреть правде в глаза. Набраться сил и смотреть. Так будет легче жить и ей, и окружающим, чем каждый раз прятаться в норку от горькой действительности.

Чуть в стороне в инвалидном кресле сидел Виктор Валентинович, а за его спиной стояла поражённая сходством Романа и Ярослава Марина.

Все молча смотрели на памятник. И каждый думал о своём.

— Мы решили не перевозить Ярослава в Германию, — помолчав, сказал Макар Иванович. — Пусть останется на родине. Наши годы подходят к старости. Не успеем оглянуться, и сами на небо уйдём, и он окажется там совсем один. А здесь есть кому его навещать. А пока живы, будем приезжать. Примете в гости?

Рита Витальевна стояла, держась за руку мужа. Её улыбка была доброй, хоть в глазах и стояли слёзы. Она кивнула, соглашаясь со словами мужа.

— Конечно, добро пожаловать в наш дом, — ответил Виктор Валентинович.

— Ребятки, — обратился к Роману и Наташе отец Ярослава, — а вы не забывайте нас. Приезжайте в гости. Обязательно с Лизой. Мы вам будем очень рады.

— К сожалению для меня страны Евросоюза теперь закрыты навсегда, — ответил Роман. — А может, вы переберётесь в Россию? Что вас там держит? Ваши родители здесь, Ярослав тоже. В посёлке коттедж пустой стоит. Загородный ещё есть, у самого озера. Выбирайте любой. А можете с нами жить. Места всем хватит. Брат как-то сказал, что вы скучаете по родине.

Макар Иванович и Рита Витальевна посмотрели друг на друга.

— А ведь мы действительно задумывались над возвращением. Но не к кому было ехать, да и Ярослава оставлять одного не хотелось.

— А теперь у вас есть большая семья, — вставила слово Наташа.

— И ещё детей родим. И на ваши руки сбросим, — продолжил Роман, чуть улыбнувшись.

— А сейчас поехали к нам, — предложил Виктор Валентинович. — Холодает. Нас ждёт тёплый дом и горячий обед.

О Лесове сразу забыть не удалось. Уже на следующий день Виктор Валентинович собрал всех за круглым столом в большой столовой.

Там же были Городецкий и Сергей.

— Наши друзья соединили свои расследования по авиакатастрофе, — начал разговор Титов. — Ниточка Михаила Николаевича привела к твоему отцу, Наташа. А ниточка Сергея — к рейдерской группировке, которая давно подкапывается под наш семейный бизнес. Первоначальные покушения провалились, тихое рейдерство мы сорвали. Видимо, они решили поступить более радикально, зная, что я должен был лететь на том самолёте. Но изменил планы: остался в России. Кто из них в итоге дотянулся до самолета — Лесов или рейдерская группировка, неизвестно. Непосредственный исполнитель погиб в тот же вечер, сев в автомобиль в хлам пьяным. По рейдерской группировке данные в международную комиссию передадим. Если крушение их рук дело, то эти господа могут не остановиться. Попробуют ещё раз наехать на бизнес. Материалы по расследованию в отношении твоего отца, Наташа, можно передать, а можно и не передавать. Решаешь ты. И вы.

Виктор Валентинович посмотрел на родителей Ярослава.

— Хотя, по большому счету, есть ещё потерпевшие, — продолжил он, вздохнув и слегка похлопав по столу ладонью.

Отведя, наконец, застывший взгляд от Титова, Наташа встала и отошла к окну.

За ним разбушевался ветер, и стремительно летели низкие тучи. Наташа смотрела на них и вспоминала детство. То время, когда беззаботно любила родителей, гордилась сильным отцом, восхищалась красивой мамой. И вспомнила то время, когда её жизнь кардинально изменилась. С первого сентября того года, когда ей исполнилось семь лет.

Как только переступила порог школы, на неё рухнула правда об отце, которую тогда правдой не считала. Но с каждым годом глаза раскрывались всё шире, и всё сильнее болела душа от отношения к ней окружающих.

Хочет ли она подобного для Лизы? Если отца обвинят в крушении самолёта, то это пятно ляжет на всю семью. И на Лизу. И на будущих детей. В то же время, если он виновен, то должен ответить за погибших на борту. По всей строгости закона.

Наташа застонала и прижалась лбом к холодному стеклу. С другой стороны на него обрушился ливень. Он хлестал так, что перед её глазами вода лилась сплошным потоком.

Из оцепенения её вывел Роман. Обнял и повёл к столу.

— Давай-ка, расскажи нам, о чём так задумалась. И примем решение вместе.

Решение приняли. Материалы расследования по Лесову пока не будут переданы комиссии.

Виктор Валентинович встал и посмотрел в окно, где появилось солнце.

— А теперь предлагаю желающим прогулку по парку. Наташе с мамой надо кое-что обсудить наедине. А потом все должны присутствовать на обеде. Считайте это принудиловкой!

— Я продолжу разговор об отце, — начала говорить Марина, когда все вышли из столовой.