Белая ведьма Азеила (СИ), стр. 147

Ей вдруг показалось – еще немного, и он сбежит, не выдержав груза собственной вины. И она решила прояснить все до конца. Потому что для него сейчас это важнее всего остального.

- Как он сумел подчинить тебя? - ей и впрямь интересно.

Потому что она помнила, как легко одолел он контроль Аризая, когда тот попытался подчинить его волю. А ведь Аризай был искуснее черного колдуна в умении подчинять.

- Он… нашел такие слова, которые сломали меня.

Ей кажется таким странным, что он не смотрит на нее. Таким неправильным. Но она не хотела давить на него, заставляя делать то, что он пока не в силах. И потому постаралась, чтобы вопрос ее прозвучал как можно мягче:

- Разве существуют такие слова?

- Да, - он молчал так долго, что она успела усомниться, ответит ли он. - Слова, отнимающие надежду. О том, что я не достоин находиться рядом с тобой, что я не привнесу в твою жизнь ничего, кроме грязи и крови, которыми покрыт, в то время как ты чиста и невинна, словно белый снег. Что ты никогда не взглянешь на меня без ужаса и отвращения, как только узнаешь, что я за человек.

Он умолк, словно не в силах продолжать. И все тем же мягким тоном Вейлана спросила:

- И что же ты за человек, Кларий?

Короткий полувздох-полустон сорвался с его губ, прежде чем Кларий заговорил. И его слова – это исповедь во всех грехах, когда-либо совершенных им. С первого убийства, когда он был еще ребенком, до всех тех зверств, что творил он на войне.

Слушать его тяжело. Так же тяжело, как ему – признаваться во всем. В насилии, убийствах, преступлениях… во всем том, что составляло его жуткую славу чудовища. И он ей полностью соответствовал.

До недавнего времени.

Вейлана знала, что память о содеянном навсегда останется с ним, как и чувство сожаления. Но знала она и другое – излив душу, он почувствует облегчение, снимет с сердца тяжкий груз вины, разделив его с ней. Потому что того человека, кто был виновен во всех этих злодеяниях, больше нет.

- Я недостоин тебя, Вейлана, - тихо заканчивает он, и в голосе его слышится неизбывная тоска. - И ты никогда... никогда не ответишь на мои чувства.

И вновь ее удивляет, что он все решил за нее. Даже охватывает подозрение, действительно ли она правильно его расслышала, а потому девушка, чуть нахмурившись, уточнила:

- Какие чувства?

Ведь рыцарь до сих пор так и не сказал ей прямо, что испытывает к своей белой ведьме...

Он склонил голову еще ниже, пряча лицо за длинными прядями волос, словно не решаясь посмотреть ей в глаза. И все же пересилил себя, поднял взгляд и улыбнулся – искренне и печально:

- Я люблю тебя. С первого взгляда, с того самого мига, как увидел, сидящую на троне. Только я не сразу это осознал. Полагал, что не чувствую ничего, кроме похоти. Я не знал, что такое любовь.

- А теперь знаешь? – тихо спросила она, чувствуя странную легкость от этих его слов.

- Да, - печально и столь же тихо ответил он. - Желание обладать и желание принадлежать. Быть рядом, защищать от всего мира и от себя самого. Дарить счастье...

Она улыбнулась совершенно счастливой улыбкой и приложила палец к его губам, заставляя замолчать:

- Ты все понимаешь. Но ты должен знать. Ты - мой рыцарь. Ты обречен любить меня до конца дней своих. Тебя это не пугает?

- Нет. Это счастье - любить тебя. Пусть даже издалека, пусть безответно...

Вейлана покачала головой:

- Твои чувства не остались безответны.

Однажды ему не нужны будут слова, чтобы понимать ее. Просто сейчас он еще слишком другой для этого. Пока – другой. Но у них впереди вся жизнь, чтобы исправить это. И она зря сомневалась в нем, сочтя его испытание – выбором.

- Что? – его глаза распахиваются недоверчиво, и Вейлана любуется искорками золота, что плавают в его темных радужках.

- И я никогда не смотрела на тебя ни с ужасом, ни с отвращением.

- После… после всего, что я рассказал? После всего, что сделал? – он кажется таким потрясенным, что ей хочется улыбаться.