По ту сторону барьера, стр. 53

Взяв сережку в руки, я внимательно ее оглядела, потому что мне вдруг показалось - видела я уже где-то такую. Потом сообразила - и не раз видела, сейчас такие серьги в моде, видела их и на людях (в том числе и на мужчинах, идиотская мода!), и просто в продаже.

В буфетной я провела битых два часа и осталась очень недовольна. Не нашла я там ничего интересного, а главное - ни одной фотографии.

* * *

Конференцию я устроила в своих новых апартаментах, пригласив на нее Гастона и Романа. Попросила консьержку* приготовить нам обед, а прислуживала ее молоденькая дочка.

Роман, как обычно, был просто нашпигован новостями.

Начал он с главного.

- Ну, во-первых, полиция уже со всей достоверностью установила, что в момент убийства Луизы Лера и мадам графиня, и я находились в Секерках, за тридевять земель от Монтийи. Да к тому же завещание покойной делает мадам графиню ее наследницей. Мадам графине это уже известно?

Я-то знала, а вот Гастон впервые услышал об этом и был поражен.

- Разрази меня гром! Чего только в жизни не бывает!

- Знаю, знаю! - нетерпеливо подтвердила я. - И что? Чем свою достоверность полиция мотивирует?

Мне и в самом деле было жутко интересно, что же делала я в своих Секерках в этот критический день. Разумеется, я помнила выдумку о Собутке, которую вынуждена представить Эве как доказательство. Собутку я не выдумала, она и в самом деле приходилась на тот день, но не такое уж это событие, чтобы в настоящие дни широко отмечалось в Польше. Так я думаю. И вряд ли дотошных польских полицейских удовлетворил бы наш народный фольклор. Тогда что же? Черт побери этого Романа, как ни в чем не бывало принялся за обед, не видит, что ли, я просто сгораю от любопытства?

Роман сжалился и неторопливо стал объяснять, не прерывая приема пищи:

- Ведь графиня не может не согласиться - она первая подозреваемая, раз Луиза Лера считалась законной супругой графа Хербле. К счастью, в Секерках все прекрасно помнили тот день, когда в Монтийи убили экономку. Ведь накануне вечером группа преступников совершила набег на стройку по соседству, так что с самого утра во всей околице кишмя кишели глины**. Всех опрашивали и протоколы составляли. Так пани это помнит? - безжалостно, я бы сказала - подчеркнуто настырно обратился ко мне Роман.

В присутствии Гастона мне не оставалось ничего иного, как подтвердить конечно, помню. А на самом деле я опять впала в панику и не могла собраться с мыслями. Кивнула, ибо говорить была не в состоянии.

Разумеется, я помнила, что случилось в ночь на Собутку, только когда это было? Больше ста лет назад. Неизвестные злоумышленники в эту праздничную ночь взломали двери дома крупного помещика, нашего соседа графа Торчинского, рассчитывая, что дом пуст, все гуляют на реке и в лесу. Но граф оказался дома и, героически выскочив с каким-то старинным ружьем (он был большой любитель старинного оружия), оглушительно пальнул несколько раз. Нападающие в панике сбежали, а на следующий день и в самом деле у нас было полно жандармов и полицейских. Неужели происшествие столетней давности эхом отозвалось в наше время? Возможно ли такое?

Роман удовольствовался моим кивком и продолжал:

- У французской полиции создалось твердое мнение - из наших никто в тот день никуда не отлучался, все оказались на месте, что глины и запротоколировали по всем правилам. Идеальное алиби!

- А не заподозрили ли французы кого-нибудь из ваших здешних приятелей или вообще родственников покойной? - живо поинтересовался Гастон.

- Таких не нашлось. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Я имею в виду тот факт, что последний год пани графиня провела как на сковородке. Не в обиду будь сказано, вроде бы вела уединенный образ жизни, а одновременно у всех на виду. Графиню не могут заподозрить в том, что наняла платного убийцу, чтобы прикончить эту экономку. Ну, во-первых, контакты ее с парижским прадедушкой прекратились уже несколько лет назад, да и что такое имущество экономки по сравнению с богатством графа? Даже если пани не знала, что и без того унаследует все имущество несчастной.

- И что? - прорвался у меня голос.

- И полиция переключилась на шантаж.

Тут Гастон кивнул.

- И правильно делают! Мартин Бек кое о чем мне проболтался, а я для себя сделал выводы. Вспомните свидетельство о браке! Устраняя болтливую сотрудницу загса, экономка наверняка воспользовалась чьей-то помощью, я лично верю в показания клошара. А поскольку тут помирает твой прадедушка, помощнику не остается ничего другого, как ее шантажировать. И если это она выстрелила из старинного пистолета...

- Она! - подтвердил Роман. - Проверили, и, хотя прошло много времени, следы пороха на ее ладони обнаружили.

- Ну так сообщник испугался - второй раз она может и не промахнуться, набросился на нее, защищая собственную жизнь, бедолага упала и так ударилась затылком, что испустила дух.

Вот и получилось - сам же прикончил курицу, которая несла бы ему золотые яйца.

- А как же любовь? - протестующе вмешалась я, поскольку романтический вариант был мне больше по душе.

- Любовник экономки мог быть не причастен к убийству, теперь затаился, что ему остается?

- И вполне мог оказаться этим самым ее убийцей, - безжалостно высказался Роман. - Во всяком случае, его ищут.

Я позволила себе раскритиковать действия французской полиции. Недаром столько за эти дни прочла книг о преступлениях и просмотрела бессчетное количество фильмов.

- Плохо ищут! Во всяком случае, полиция проигнорировала очень, на мой взгляд, важный предмет, который помог бы им его искать.

Оба моих собеседника вопросительно уставились на меня, и я продемонстрировала обнаруженную мною сережку. Ведь она могла быть и мужской? Вот во время нашей беседы мне и пришло в голову, что она могла принадлежать убийце. Я даже немного возгордилась - вот, оказывается, какие во мне кроются способности детектива, никогда бы не предполагала...

И опять Роман безжалостно - что с ним случилось, очень уж он стал в последнее время безжалостным? - сбил с меня спесь, заявив:

- Пани графиня может не сомневаться - уж полиция наверняка и возможные отпечатки пальцев с сережки сняла, и сфотографировала ее сто раз, так что наверняка помнит о ней. И что касается этой сережки... Ага, пока не забыл, о бывшей прислуге сказать. Выяснилось, что она в полном составе готова вернуться на работу во дворец, в услужение к пани. Ведь ее почти целиком экономка уволила незадолго до своей смерти, недели за две. И граф еще жил, так что люди удивлялись. Экономка оставила на весь дом всего двух слуг - лакея при графе и кухарку, точнее, молодую девушку, работавшую у них просто помощницей при кухарке. И лакей, и эта посудомойка наняты были совсем недавно. Вот людям и показалось подозрительным, с чего это экономка изгоняет старых заслуженных слуг, не один год проработавших под ее началом. Ох, неспроста это, говорили люди, и я с ними согласен - наверняка той хотелось чувствовать себя в доме свободно, не желала, чтобы ей на руки смотрели. Точно, были у нее свои планы, да Господь распорядился иначе.