Его ледяное высочество (СИ), стр. 24

— Тебе это нравится, Грейнджер? — спросил он.

Ее ладонь теперь была на его груди, а ее теплое дыхание касалось шеи. Он убрал ее руку, когда она попыталась расстегнуть его рубашку.

— Нравится, — подтвердил он, продолжая ласкать ее.

Драко оттянул лиф платья — и увидел знакомый блеск зачарованного пузырька.

— Я тебя нашел, — сказал он. И видя, как напряжена Грейнджер, провел языком по ее соску.

— Драко, прошу, — попросила она мягким с придыханием голосом, от которого все внутри него плавилось.

Чертова лицемерка.

Драко улыбнулся ей.

Ее кожа потрясающе пахла и его влекло к ней. Он втянул в рот ее затвердевший сосок. К черту зелье, к черту все! Он не Поттер. Он не святой. Он просто хотел еще немного побыть с женщиной, которая ему нужна. Драко стал целовать ее грудь. Гермиона прижалась к нему.

Она смотрела на него с такой нежностью, что Драко почувствовал невыносимую боль, зная, что скоро она уйдет.

— Знаешь, Грейнджер, я бы выпил, — остановился он, — налей огневиски.

Драко закрыл глаза, испытывая ядовитую смесь нежности и отчаяния, бессилия и злости. Он давал ей возможность сделать то, что она намеревалась. Но, блять, он не хотел ее терять.

— Что ты там возишься?

— Готово, — ответила она слишком весело.

Драко взял из ее рук бокал. Покрутил в руке. Что ему оставалось делать теперь? Разве не он сам хотел вернуть ее Поттеру? Разве не сам помогал ей все это время? Он сам решил выпить эту дрянь, чтобы у нее была возможность сбежать. Идея не самая плохая. Утром его найдут без сознания эльфы. Ему достанется все равно, ведь его давно предупреждали о ее вероломстве.

— Грейнджер, у меня такое чувство, что ты что-то задумала, — сказал он безжалостно. И посмотрел ей в глаза.

— Это так, — ответила она мягко.

— И что же ты задумала, ведьма?

Она забрала у него стакан из рук и он позволил ей это.

— Спать с тобой пьяным тоже самое, что спать с тобой под Империусом, Малфой.

Драко усмехнулся шутке. Но когда она вернулась, он уже принял решение. Он останется с ней. Они в очередной раз оттянут то, что должны сделать. А потом он ее отпустит.

Драко развернул Гермиону к себе спиной, лицом к зеркалу. Он не хотел видеть этот взгляд, которым она смотрела на него. Взгляд, от которого по коже бежали мурашки, от которого он становился бессильным перед ней. Он не хотел видеть эту нежность, не хотел видеть то, что читал на ее лице.

Как там говорил Снейп? Анестезия. Временное отсутствие боли. Правда и ложь. Драко усмехнулся. Когда он проснется и увидит правду, что Гермионы нет, и вспомнит, что все это время она лгала ему и использовала его, гнев и боль вернутся. Знать, что она спит с ним только ради побега, было невыносимо. Надо было выпить это дерьмо с самого начала.

Но иногда Грейнджер вела себя так, что Драко полностью забывал, что с ее стороны это была игра. Так было и в этот раз. Вместо того, чтобы выпить зелье, он поддался ей.

Он ей поддался.

Гермиона пыталась повернуться к нему, поцеловала его. Драко вернул поцелуй нежнее, чем хотел ей дать.

Все мысли вылетели из головы. Как же с ней было хорошо. Как хорошо.

«Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя», — бесконечно пульсировало внутри.

Я люблю тебя…

Люблю тебя…

Люблю.

Он оставил ее у зеркала и отошел к столику с огневиски. Он не мог больше тянуть.

Драко вспомнил, что ушел из дома не столько из-за ссоры с отцом, сколько из-за Грейнджер. Его начинало влечь к ней, и не только физически. Он боялся, что начнет с ней откровенничать. Он уже и так слишком сильно ей открылся. А это было опасно: для него, для его семьи, для нее. Но теперь это все закончилось.

Драко поднял бокал.

Он увидел в отражении зеркала взгляд Гермионы, такой отчаявшийся, что он чуть было не передумал пить. Но Драко помнил, кто он для нее, и выпил, не отрывая от нее глаз. Знакомая горечь огневиски смешивалась на языке с другой горечью, хотя Драко помнил с курса зельеварения, что зелье забвения не имеет вкуса.

Гермиона продолжала смотреть.

Света волшебной палочки не хватало, чтобы осветить весь подвал, но Драко мог видеть лицо одноклассницы. Грейнджер выглядела намного лучше с той ночи, когда он применил к ней заклинание, найденное в одной из книг в библиотеке Мэнора. Оно снимало с нервной системы остаточное действие Круциатуса и облегчало восстановление тела. Гермиона была униженной и сломленной, но сидела прямо.

Ее приятели смогли сбежать. Шанс, что война закончится, был так близок. Но что эти два идиота могут сделать без нее? Как же выпустить ее так, чтобы не навлечь на себя и семью еще больше гнева безносого маньяка? Драко невесело усмехнулся своим мыслям.

Грейнджер смотрела на него. И когда он усмехнулся, вдавилась в стену. Она его боялась — неожиданно понял Драко. Хорошо, что она его боится, потому что девушка, которая подожгла мантию на живом человеке, способна на многое.

Сначала Дамблдор, а теперь еще и она… Драко провел ладонью по волосам. Хорошо, что Волдеморт повернулся на Поттере и не понимает, насколько опасна Грейнджер. Иначе ей не жить. Иначе её бы отдали не ему, а Сивому. И Драко ей уже ничем не смог бы помочь.

Грейнджер оставили ему только, чтобы поиздеваться над ним еще больше. Они знали, как тяжело ему было участвовать в пытках. Даже просто смотреть было невыносимо! После каждой он сидел в гостиной и напивался, стараясь всё забыть. Скорее бы вернуться в школу. Хотя там тоже теперь несладко. Но вряд ли получится. Надо следить за ней. Чертова Грейнджер обязательно что-нибудь выкинет. Хотя… Зная ее характер, она сама сбежит. Надо только подумать, как ей в этом незаметно помочь. Да, это хорошая идея. Она точно сбежит. Еще и дом подожжет. Он усмехнулся.

Да, он переведет ее из подвала на кухню. Надо обдумать, как это лучше сделать.

Драко подошел к Гермионе и протянул руку, чтобы дотронуться до клейма, оставленного тетей. Может, ей нужна помощь?

— Убери руки, Малфой, — прошипела она.

Сука. Он отнял руку, но не мог отойти от нее. В голове закружились образы: поляна колокольчиков, та самая, откуда обычно трансгрессировали его друзья, и Грейнджер. Грейнджер сидит рядом с ним, так близко, как не была никогда, и он не может удержаться, чтобы не поцеловать ее. Драко нахмурился и сморгнул видение.

Гермиона, голая, все еще стояла перед зеркалом. Сколько времени прошло с тех пор, как он выпил отравленный огневиски? Минута? Кажется, он только что уснул. Драко не нравилось то, что с ним происходило. Ему ужасно хотелось спать и голова становилась такой тяжелой, что он не мог стоять на ногах.

— Иди сюда, — позвал он Гермиону и лег на диван, ощущая, как его уносит куда-то. — Меня клонит в сон.

Грейнджер легла рядом и прижалась к нему. Драко обнял ее. Ее кожа пахла сексом и его одеколоном. Ее близость успокаивала, в то время как его сердце бешено колотилось и он чувствовал во рту горький привкус.

— Драко, — позвала она внезапно севшим голосом.

Грейнджер теперь стояла перед ним. Как?

— Беллатриса… Я, правда, не думаю, что ты хотел этого… — перед глазами пронеслась сцена пытки, и Драко с трудом выдавил эту мысль. — Я не думаю, что ты желал мне зла и что ты плохой человек.

Он знал, что она лжет, знал, что терпеть его не может, но все равно хотел поверить в обратное.

— Драко…

— Что тебе, Грейнджер? У меня был хреновый день… Ты даже не представляешь насколько.

— Драко.

Мир разваливался на части, но она была тут.

— Грейнджер, я знаю, что тебе опять что-то нужно от меня… — как она смотрела! Смотрела так, словно он, и правда, был для нее кем-то особенным.

— Нужно, — прошептала она.

— Что опять? — он еще держался.

— Поцелуй меня.

— И это всё?

Зачем ты это делаешь со мной?

— Всё.

Гермиона потянулась за поцелуем. Она лежала, обнимая его, и Драко не оставалось ничего другого, как целовать ее, чувствовать ее дыхание, ее близость. Он целовал ее исступленно и долго, зная, что скоро сон победит его снова.