Личный ад (СИ), стр. 7

— Мистер Холмс, я вам еще нужен? — тихо спросил Стефан.

— Нет, можете идти. — Я решил ждать свою судьбу в одиночестве.

— Хорошо, тогда я пойду пообедаю и познакомлюсь с вашим новым компаньоном. Двери я открыл и закрепил, захотите, можете вернуться в комнату без препятствий.

Я кивнул. Когда же эта зависимость от других кончится? Когда я выберусь из клетки, которой стало для меня мое тело?

Прошло всего минут пять перед тем, как я услышал звук открывающихся дверей. Я узнал походку Антеи, а затем и его шаги.

— Мистер Холмс, пришел мистер Лестрейд. — Антея направилась на балкон.

Она отвела в сторону занавеску, пропуская Грегори. Мое сердце подскочило к горлу. Я не знал, что стану делать, когда мне придется посмотреть на Грегори, и не представлял, что ощутит он, увидев меня в таком жалком состоянии. Я услышал, как они подошли ко мне. Грегори молчал. Очевидно, в данной ситуации первое слово принадлежало мне. Нужно было сделать над собой усилие.

— Что ж, раз мой брат сделал все по-своему, то придется сказать вам: «Добрый день, мистер Лестрейд». — Я призвал на помощь всю свою выдержку и силу воли, чтобы не выдать обуревавших меня эмоций. Двинув пальцем на джойстике, я заставил кресло развернуться. Если бы было можно, я предпочел бы не встречаться с Грегори взглядом, но я не мог позволить себе это. Он бы сразу понял, что я стесняюсь себя, что мне слишком плохо. Нет, Майкрофт Холмс, которого он знал, не должен показывать слабость! Я должен был быть тем, кем Грегори меня помнил. Всесильным политиком, человеком, движением пальца решавшим судьбы мира, а не управлявшим инвалидным креслом.

Встретившись взглядом с Грегори, я прочел его, как открытую книгу. Сейчас его сердце было заполнено жалостью и оторопью. Грегори не мог без смущения смотреть на меня. Я видел, как все больше и больше хмурится его лицо и опускаются уголки губ. Что ж, я был прав: он не может не сопереживать! Ему больно от того, что он видит меня в таком незавидном положении.

— Я надеюсь, вы не станете создавать мне проблемы, — сказал я, вложив в эту фразу смысл, который был ясен только мне и направил кресло в комнату.

Мы еще раз встретились взглядами, и я постарался заставить себя посмотреть на Грегори, как на очередного работника, того, кого я не должен был бы замечать. Я действительно надеялся, что он не создаст проблем, не истреплет в клочья мои сердце и чувства. Что кошмар для меня не будет невыносимым. И я пройду последнее испытание в своей жизни с гордо поднятой головой.

========== Часть 4 ==========

Комментарий к Часть 4

Эта часть следует за частью 4 “Клетки”.

Хотя физически мое состояние было удовлетворительным, морально с каждым днем я чувствовал себя все хуже и хуже. Моя совесть была против такого отношения к Грегори, но я понимал, что только не замечая его, я не причиню ему вреда. Пусть мне будет больно! Только бы он, потом, когда я уйду, не испытывал горького сожаления и тоски! Я делал все, чтобы свести общение с Грегори к нулю.

Я видел, как он тяготится таким положением вещей, как пытается наладить со мной контакт, горит желанием делать что-то полезное для меня, но я отказывался принимать помощь. Я не мог себе этого позволить, хотя и очень хотел.

А еще я чувствовал, как Грегори неловко находиться рядом со мной. Он не освоился в роли сиделки и пытался казаться расслабленным, но я видел, насколько ему тяжело привыкнуть к своему положению и ко мне такому. Разум подсказывал, что дискомфорт Грегори в большей степени вызван не его новыми обязанностями, а моим состоянием. Но что я мог сделать?

Часто я замечал внимательные взгляды Грегори, когда он наблюдал за тем, как Стефан кормил меня или делал массаж. Я понимал, что он, как губка, впитывает в себя всю информацию об уходе за мной, что хочет начать делать хоть что-то для меня. Мне было не по себе от того, что Грегори невольно узнавал о моих проблемах со здоровьем и провел первые дни штудируя пособия по уходу за тетраплегиками, которыми его снабдили мои медики. Они, не подозревая о моих истинных эмоциях, вели себя с Грегори так же, как и с его предшественниками, считая необходимым вооружить знаниями. Мне не хотелось, чтобы человек, которого я любил, знал все особенности моего состояния, но противиться разумным действиям я не мог. Это выглядело бы, по меньшей мере, глупо и дало бы Грегори лишнюю пищу для размышлений. Так что мне пришлось с удвоенным усердием гнать от себя мысли, что я становлюсь все более и более жалким в его глазах.

В первую неделю Грегори еще не понял моего настроя и всерьез полагал, что будет добросовестно отрабатывать зарплату. Однажды утром я начал расставлять точки над «i», и с этого момента началась моя моральная агония. Я знал, что сегодня Грегори должен будет дочитать последнее пособие по уходу за мной, и после этого его энергию придется направить на что-то еще… Дожидаясь, когда он разберется с тонкостями терморегуляции тетраплегиков, я делал вид, что с интересом наблюдаю за садом.

Покончив с толстой книгой, Грегори потянулся, выбрался из-за стола и подошел ко второму окну. Какое-то время он молча смотрел на погожий день. Я не знал, какие мысли сейчас посещают его, но предполагал, что он хочет перейти от слов к делу.

— Мистер Холмс, не хотите погулять? Погода отличная, а у вас красивый сад, — сказал Грегори, глядя на меня.

Да, он не мог не заметить, насколько божественным был мой сад — одно из немногих мест, где я всегда мог расслабиться и привести мысли в порядок. Но свободное перемещение по саду представляло для меня определенные трудности. Кресло, обладавшее повышенной проходимостью, наносило вред газонам, а узкие каменные дорожки не были приспособлены для перемещения по ним инвалида без сопровождающего. Но я не хотел вторгаться с переделками в царство покоя и равновесия. Хватит с меня переоборудования дома!

— Нет, благодарю, мистер Лестрейд, я не настроен для прогулок, — ответил я и увидел, как нахмурился Грегори.

— Может быть, мне сделать для вас еще что-то? — я заметил, как Грегори настороженно смотрит на мультимедийную систему, очевидно предлагая мне посмотреть какой-нибудь фильм или послушать музыку.

— Спасибо, ничего не нужно, — снова отказался я.

Грегори вздохнул и покусал губу.

— Мистер Холмс, может быть, мне почитать для вас? Антея заставила меня подписать бумаги о допуске к государственной тайне. Ваши рабочие документы…

— Мистер Лестрейд, — я начинал терять терпение от желания Грегори выполнять свои обязанности, — ничего не нужно. С делами страны я в состоянии справиться самостоятельно.

Грегори увидел в моем взгляде раздражение и отступил. Похожий диалог состоялся у нас еще несколько раз, пока однажды Грегори не бросил свои попытки по-настоящему стать моим компаньоном. С того самого дня он, чтобы хоть чем-то заняться, начал приходить на работу с газетой.

Иногда мне хотелось отпустить пару комментариев по поводу сплетен, которые он читал, но приходилось держать себя в руках. При желании я мог бы рассказать Грегори, как на самом деле обстоят дела в королевской семье, но не делал этого. Я не мог показать, что он обратил мое внимание на себя. Пусть читает очередные выдумки о происходящем в Букингемском дворце!

*****

Стефан как раз усаживал меня в кресло, когда немного задержавшийся из-за непогоды Грегори вошел в комнату. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что он почти не спал ночью из-за разболевшихся от перемены погоды старых ран, что слишком долго не мог заставить себя встать с кровати утром и, как бы ни торопился, все равно опоздал на четверть часа. Мне было бы проще, задержись он на час или два, но это ведь был Грегори! Растрепанный, с урчащим животом, он не мог допустить мысли, чтобы опоздать на работу еще больше.

— Пока вы не нужны мне, мистер Лестрейд, — сказал я фразу, ставшую уже привычной. Я произносил ее каждое утро в ответ на его вопросительный взгляд.

Моя холодность сделала свое дело — если раньше Грегори спрашивал меня о планах на день и что-то предлагал, то последние пять дней лишь пожимал плечами и занимал свое место за столом, разложив очередную газету.