Личный ад (СИ), стр. 41

— Если хотите, герр Холмс, мы можем организовать для вас поездку по местным достопримечательностям, или ужин в ресторане с вашими сопровождающими, — предложила фрау Касс. — Или завтра — экскурсию в горы.

— Благодарю, ничего этого не нужно, — ответил я с улыбкой. — Позаботьтесь о доставке еды из ресторана на ваше усмотрение.

Фрау Касс кивнула мне и отошла на несколько шагов, позволяя мне побыть наедине с собой. Я видел, что «Dignitas» делает все, чтобы у пациента была возможность изменить свое решение. Здесь ничего, ни одна вещь не указывала на то, что это было за место! Но я точно знал — я буду в тех двадцати процентах членов «Dignitas», которые не изменили свое решение.

Еще после первого обращения в организацию, я осознал, что мне, если можно так сказать, действительно повезло. Сотрудник, запросивший мою медицинскую карту и результаты всех обследований, чтобы работающий с «Dignitas» врач мог дать свое независимое заключение, сообщил, что буквально накануне они отказали полностью парализованному тетраплегику, который не мог самостоятельно ни пошевелить пальцем, ни проглотить что-либо. Таким безнадежным пациентам они не в силах помочь — наказание по швейцарским законам будет неизбежным. А я мог самостоятельно сделать глоток из стакана с длинной трубочкой. И я знал, пятнадцать граммов смертельного порошка, рецепт на который выдал для меня врач, уже ждут в стенах этого дома. Мне остается лишь выбрать день и час…

В «Dignitas», несмотря на внезапный перенос сроков, пошли навстречу — у меня были мои три дня. Но сейчас, оказавшись в этом месте, я понял, что не хочу задерживаться. К чему тянуть время? Что может решить еще один или два дня жизни? Ничего не изменится! Завтра я не встану с кровати, не смогу нормально пошевелить руками. Завтра? Может быть… Послезавтра… Скорее всего…

Сзади раздались тихие шаги. Антея пришла сообщить, что вещи уже в доме и я, если хочу, могу его осмотреть. Она придержала для меня широкие распашные двери, чтобы я без проблем смог попасть внутрь особняка. Здесь не было порогов, и я мог беспрепятственно перемещаться по первому этажу. В отличие от сада, в доме угадывалось его предназначение: обе кровати — в большой комнате-гостиной и в маленькой спальне — были с подъемными изголовьями. Мне предстояло сделать выбор — где разместиться. Какая из комнат станет последней в моей жизни?

Большая, с кроватью у окна на подоконнике которого стояло несколько разноцветных веселых свечей, была достаточно темной — туи росли так близко к окнам, что их ветви даже упирались в стекла. На потолке я заметил выложенное из точечных светильников созвездие Ориона. Массивный белый диван и пара кресел предполагали, что в последние моменты жизни рядом со мной смогут находиться все сопровождающие. Маленькая комната — была гораздо светлее, ее окна не так сильно закрывала растительность и, если окончательно поднять рольставни и распахнуть рамы, можно было увидеть прекрасный пейзаж вдалеке. Однако в ней, кроме кровати, столика и пары стульев больше ничего не помещалось. Но она была уютной. Именно такое место мне было нужно, где я мог бы остаться один на один со своими мыслями.

***

Большую часть ночи я не спал и, не думая ни о чем, смотрел в окно на звездное небо. Из-за этого я проснулся очень поздно. В доме было тихо, но снаружи доносился шум изредка проезжавших машин. Из гостиной слышались приглушенные голоса — Стефан и Эмили что-то обсуждали по поводу моего состояния. Странно, но этим утром я чувствовал себя очень хорошо: не было ни слабости, ни головокружения, и внутри себя я не ощущал тревогу. Видимо то, что я был близок к завершению пути, сыграло свою роль, и мое нервное напряжение наконец-то спало. Мне оставалось сделать лишь несколько шагов к цели.

— Хочу провести этот день в кровати, — сказав это Стефану, когда мы закончили утренние процедуры, я увидел, что в его глазах мелькнул какой-то призрак радости. В ответ он молча кивнул, понимая, что спрашивать о дальнейших планах попросту глупо. Сегодняшний день пройдет спокойно. Может быть, следующий станет последним…

Стефан заканчивал удобнее устраивать меня в кровати, подняв изголовье, когда в комнату вошла фрау Касс.

— Сегодня наши услуги не понадобятся, герр Холмс? — уточнила она, бросив взгляд на часы.

Я знал — решись я покончить со всем сегодня — медлить было нельзя. Обычно все начиналось около одиннадцати утра, чтобы к пяти вечера формальности были решены, и ни полицейским, ни сотрудникам «Dignitas», ни чиновникам, выписывающим необходимые в таких случаях бумаги, не пришлось бы задерживаться после работы. К тому же, много времени занимала сама подготовка. Перед решающим глотком мне предстояло выпить стакан противорвотного препарата и подождать минимум полчаса, пока он подействует.

— Все верно, спасибо, — ответил я.

— Если вы хотите еще раз обговорить все детали, то…

— Не стоит, я знаю, что перед процедурой должен буду подписать все необходимые бумаги, но поскольку сделать этого не могу, то выскажу согласие на камеру. И сама процедура будет сниматься… — сказал я, указав взглядом на штатив для камеры, располагавшийся в углу комнаты.

Потом эта запись станет защитой для двух сотрудников «Dignitas» — их никто не обвинит в причинении мне смерти. Фрау Касс и кто-то еще, кто будет с ней, предоставят карту памяти полицейским, которые тут же, в комнате рядом с кухней, и посмотрят ее содержимое.

— Я бы хотела уточнить ваши пожелания о приеме лекарства. Вы ведь осведомлены, что оно имеет очень горький вкус, но нигде в документах я не нашла ваших пожеланий по поводу последующей пищи. Мы можем приготовить для вас что-то сладкое на ваш выбор.

— К чему это? — усмехнулся я. — Ради тех двух-трех минут, что я буду в сознании?

Лекарство… Она называла то, что мне выписал врач, лекарством. Хотя, оно действительно было им, но только в куда меньшей дозировке и в руках опытного анестезиолога.

Фрау Касс чуть смущенно улыбнулась.

— Обычно просят шоколад… Я приношу его одновременно с приготовленным лекарством.

— Не нужно. Я обойдусь.

Фрау Касс понимающе кивнула. За годы работы в «Dignitas» она привыкла исполнять любые пожелания членов организации, и была в каком-то роде их последней опорой.

— Я благодарю вас еще раз. Сегодня у вас точно будет свободный день, а завтра… Я планирую проснуться в девять, — сказал я. Пока мне не хотелось называть вещи своими именами, но моего намека опытной сотруднице хватило.

Пожелав мне хорошего дня и заверив, что в любой момент она на связи, фрау Касс оставила меня. Вскоре я услышал как от дома отъехала машина. Завтра… Завтра… После недолгой комы меня ждет быстрая смерть.

***

Я посмотрел на вошедшую в комнату Антею. Сейчас в ярком солнечном свете, лившемся из окна, ее кожа выглядела фарфоровой — настолько бледной Антею я еще никогда не видел. От меня не укрылся толстый слой грима у нее на лице, призванный скрыть синеву под глазами. Я понимал, в этой ситуации Антее морально очень тяжело — все ведь легло на ее плечи! Судя по тому, как она прикусывала губу, ей хотелось поговорить со мной о чем-то важном.

— Мистер Холмс, я взяла на себя смелость кое-что узнать… Я занялась этим еще раньше, но пока ответы не пришли… — нерешительно заговорила Антея, опускаясь на стул у кровати.

— О чем вы? — нахмурился я. Даже в первые недели работы, моя верная ассистентка никогда так не робела, а настолько испуганной не была даже после одной своей очень досадной и глупой ошибки.

— Я запросила информацию в США, Австралии, Польше, Японии, России, Швеции… — начала Антея, с силой сжимая в руках телефон. — Везде проводятся исследования, направленные на помощь людям с травмами спинного мозга, подобной вашей. И их уже проводят на людях. Ряд экспериментов завершился удачно! Ряд пациентов могут чувствовать касания к конечностям, сокращать мышцы, а некоторые даже ходят, правда с посторонней помощью… Многое, конечно, зависит от давности и серьезности травмы, от метода… Но надежда есть, мистер Холмс! Используют стволовые клетки, эпидуральные стимуляторы, имплантируемые в спинной мозг, экзоскелеты с электроэнцелографом…