Попутный ветер (ЛП), стр. 64

– Я буду ждать твоего звонка, но скажи мне сейчас, все в порядке? – спросила я.

– Да. Все хорошо, – она улыбнулась слабой, понимающей улыбкой. – Хоп готов на все, чтобы сделать свою женщину счастливой. Он шел бы по натянутому канату без сетки, если бы она была на другой стороне, подбадривая его. И он только что доказал то, что мы уже знали, и сделал это с размахом.

Это, как я заметила, наблюдая за этими двумя, было Божьей правдой.

И так же это, как я сразу заметила, обрадовало Тайру Аллен.

– Лэни чувствует к нему то же самое, – добавила Тайра.

И это я тоже заметила.

– Возвращаясь к тебе, просто повторю – очень важно, чтобы ты и Шай договорились о важных вещах в жизни.

В этом она была права.

Тайра взяла меня под руку, подошла ближе и медленно повела нас по коридору к кухне.

– Тебе не о чем беспокоиться, – сказала она. – Я знаю другого человека, который ходил бы по канату. Просто ты серьезно ударилась головой, споря о генераторе льда. Возможно, вам придется поделиться своими мыслями о том, что значит в вашем представлении брак и как вы хотите построить свою семью.

В этом она тоже была права. После разбитых сердец и драм, теперь мы с Шаем плыли на волне добра, что обрывалась только тогда, когда мы спорили из-за холодильника, или его властность попадала в опасную зону. Нам следовало обсудить все важное. Мы не говорили ни о чем из этого, а это было важно.

– Он хочет создать семью, – сказала я ей.

Она остановила нас, прежде чем мы вошли в кухню, и посмотрела на меня.

– Я знаю, дорогая, но он может мечтать о шести детях, в то время как ты мечтаешь о двух.

Да, нам с Шаем следовало поговорить об этом, потому что я не хотела шестерых детей, и он так сильно скучал по своей семье, что вполне мог мечтать о них.

Я кивнула.

– Ты права, Тай-Тай.

Она улыбнулась, и мы двинулись дальше по коридору.

Оказавшись на кухне, я увидела на кухне папу и Шая с кружками пива. Оба были в черных футболках, выцветших джинсах и мотоциклетных ботинках. Оба источали опасность. Оба были любимы мной.

Приятное зрелище.

Неоднократно говорилось, что женщины находят в мужчинах своих отцов.

К счастью, когда я это сделала, мне повезло найти хорошего человека.

Говорили также, что мужчины находят в своих женщинах своих матерей.

Я надеялась, что с тем, как он говорил о ней, Шай чувствовал ко мне то же самое.

Я надеялась на это около секунды, когда он опустил свое пиво, посмотрел на меня, кивнул, без слов говоря, что я должна пойти к нему.

Я подошла к нему, он обнял меня, притянул к себе и наклонился, чтобы прикоснуться губами к моим волосам.

– Ты готова идти домой? – спросил он, и я растворилась в нем.

Мне нравилось, когда он обнимал меня и говорил в мои волосы.

Мне нравилось, что он называл домом то место, где мы жили.

И мне нравилось, что у него наконец-то появился дом.

– Да, – пробормотала я ему в шею, и он поцеловал мои волосы.

Я посмотрела на папу и Тайру и увидела, что на губах Тайры играет легкая улыбка, выражение ее лица теплое.

Папа не улыбался. Я видела, что его глаза были напряженными, но в них не было противоречий.

Он была счастлив. Он был счастлив, что у меня есть кто-то, и он был счастлив, что этим человеком был Шай. Тот человек, которого он понимал, человек, которому он мог доверять, человек, который пойдет на все, чтобы защитить его дочь.

Человек, который ради меня пройдется по канату без страховки.

Брат.

– Ты хорошо провел ночь, папа? – спросила я, и его взгляд переместился с руки Шая, обнимающей меня за плечи, на меня.

– Да, дорогая, – ответил он. – Иди сюда и дай перед уходом своему старику немного любви, хорошо?

Я перешла из рук Шая в руки отца, он прижал меня к себе и поцеловал в макушку.

– Спасибо, что присмотрела за мальчиками, – пробормотал он мне в волосы, я закрыла глаза и кивнула.

– В любое время, – прошептала я.

– Я люблю тебя, Табби, – сказал он, сжимая меня в объятиях. Он обнял меня и посмотрел на Шая. – Осторожнее по пути домой.

– Хорошо, – сказал Шай, наклонился, поцеловал Тайру в щеку, а потом, среди маханий и прощаний, мы пошли к моей машине.

Мы уже петляли по извилистой дороге, что вела вниз от дома папы и Тай-Тай, когда Шай объявил.

– Три детка, и на этом точка.

Я перевела взгляд с лесной темноты за окном машины на своего мужчину.

– Три чего? – спросила я.

– Ребенка, – ответил он и продолжил. – И брак. И в этом я тоже тверд.

Мой желудок перевернулся.

Шай продолжил говорить, но это уже было не заявление. Он заговорил мягко.

– Я знаю, что ты потеряла того парня прямо перед большим событием, сладкая, и ты сказала, что не сделаешь этого снова. Я просто говорю, что для меня это что-то значит.

– Шай... – попыталась я, но он продолжал.

– Ты потеряла того парня, это всегда будет больно, я понимаю. Но этого больше не повторится, и я хочу видеть на твоем пальце кольцо, мое кольцо. Я хочу надеть твое. Я хочу, чтобы каждый раз, когда ты будешь смотреть на свою руку, ты помнила, что принадлежишь мне. Я хочу, чтобы каждый раз, когда буду смотреть на свою, я помнил, что принадлежу тебе. То же самое, когда мы будем видеть руки друг друга. Ты хочешь небольшую вечеринку, я согласен с этим, но я бы предпочел большую свадьбу.

Я застряла на том, что он сказал раньше.

Тот парень.

Он всегда, всегда называл Джейсона «тот парень».

– Его звали Джейсон, – сказала я мягко и осторожно.

Шай посмотрела в мою сторону, прежде чем оглянуться на дорогу и спросить.

– Что?

– Его звали Джейсон, – повторила я. – Он хотел двоих детей. У него никогда не было «Харлея», хотя у меня были планы, как заставить его купить его. Он любил меня. Мы собирались пожениться, а теперь он мертв.

Шай протянул руку, нашел мою и сжал.

– Табби...

– Он любил меня и хотел бы, чтобы у меня был ты.

Воздух в машине замер.

Затем Шай начал снова.

– Сладкая...

Я сжала его руку и перебила.

– Вот как сильно он меня любил. Он бы хотел, чтобы у меня был ты. Он бы хотел, чтобы я была счастлива.

Шай молчал.

Я позволила тишине повиснуть на несколько мгновений, прежде чем посмотреть на дорогу и сказать ему.

– Три ребенка – это прекрасно, и я не против большой свадьбы, так что все хорошо.

– Я бы этого не хотел, – заявил Шай, и я снова посмотрела на него.

– Прошу прощения?

Он посмотрел в мою сторону, его рука сжалась вокруг моей, затем он снова посмотрел на дорогу и заявил.

– Никого, кроме меня. Никаких других мужчин.

– Шай... – начала я, но тут настала моя очередь прерваться.

– Я заставляю тебя поверить в это. Я понимаю, почему тебе нужно в это верить. Может быть неправильно, что я говорю тебе это, но я видел его с тобой в ту ночь, и я знаю, что ты хочешь верить в это, но это неправда. Он не хотел бы, чтобы я был с тобой. Он хотел тебя только для себя и хотел быть единственным для тебя. Сейчас, детка, ты права. Джейсон мертв. Он больше ничего не хочет. Но я скажу тебе, что я так сильно люблю тебя, что я эгоист и хочу только тебя, а не тебя с кем-то еще, дышит он или мертв. И Джейсон чувствовал то же самое. Я знаю, что это может быть отстойно слышать, но правда в том, что в этом есть и хорошее. Он недостаточно любил тебя, чтобы принести в жертву другому мужчине. Он любил тебя достаточно сильно, чтобы хотеть прожить с тобой всю свою жизнь, и так и было бы. Но у него не было шанса прожить с тобой всю жизнь. Но этот шанс есть у меня.

Я почувствовала жжение в глазах, когда призналась.

– Шай, я не знаю, что с этим делать.

Он продолжал крепко держать меня за руку, когда мягко ответил.

– Мы не всегда получаем то, что хотим, Табби, и жизнь продолжается. Я знаю, что ты всегда будешь любить его. Я знаю, что ты всегда будешь чувствовать его потерю. Я должен жить с этим. Но, к счастью, любовь не имеет границ, и ты – это ты, в тебе достаточно любви, чтобы поделиться ею. Так что мне достаточно того, что у меня есть. Но, Табби, детка, я хочу сказать, что это наш единственный разговор, где для меня тот парень – Джейсон. Он и есть «тот парень». Я не веду себя как придурок. Я честно с тобой об этом разговариваю. Мне это нужно, и мне нужно, чтобы ты дала мне это, потому что у него есть частичка тебя, которой у меня никогда не будет, так что позволь мне взять то, что мне нужно. – Его голос понизился до низкого и сладкого. – Ты понимаешь меня, детка?