Выжить, стр. 51

- Блестящая речь, мой друг, - похлопал я его по плечу, когда все начали расходиться. - Я здесь не так давно, но вижу, как хорошо ты справляешься с обязанностями, которые сам на себя взвалил. Моё почтение.

- Спасибо, Иван, - улыбнулся он. - Мне приятна твоя похвала. Идём смотреть дом?

- С удовольствием.

От пола до потолка в избе было едва ли больше двух метров. А на крошечном чердаке так вообще можно было ползать только на коленках. Нам с Джоном пришлось пригнуться, чтобы попасть внутрь - дверной проём тоже получился невысокий. А из-за того, что работу над дверью Омрис ещё не закончил, закрыть проём было нечем. Мы стояли на деревянном полу, улыбались друг друг, становились на цыпочки и пытались руками достать до потолка. Но наши улыбки вызывало не только осознание законченной работы, а и пустота небольшого помещения. В избе не было абсолютно ничего. Только запах дерева. Но, смотря по сторонам, я уже примерно прикидывал, где-что буду размещать. Хоть изба в длину была не больше четырёх метров, а в ширину и того меньше, я не расстраивался. Я прекрасно понимал, каких усилий стоило её возвести в столь короткий срок.

- Что, тесные хоромы? - усмехнувшись, спросил Джон.

- Нет, всё отлично, - сказал я. - Я в восторге! Сегодня же буду ночевать здесь. Надеюсь, Омрис успеет закончить ставни и дверь к ночи.

- Тогда давай, наверное, перенесём кое-что из общего дома, - предложил Джон. - Пока будет достаточно стола и пару чурбанов, на которых можно сидеть. Матрас расположишь где захочешь, а я прикажу свежего сена принести.

- Мне пару лучин и огниво не помешает. А так же бадью с водой у входа не мешало бы поставить.

- Обустроишься ещё, не волнуйся, - хлопнул меня по плечу Джон. - Ты сильно упростил жизнь нашему плотнику. Ты для него бесценный кадр. Так что, думаю, он тебя как-нибудь возблагодарит.

- А как отапливать это жилище? - спросил я, только сейчас осознав проблему. Хоть ночи тут не особо холодные и мошкары не так уж и много, но что будет, когда придёт зима? Костёр жечь прямо на полу?

- Надо будет попросить Падрика, чтобы сложил печку. Только он у нас разбирается в том, как надо работать с глиной, - вспомнив про ленивого пьяницу, Джон почесал затылок. - Договорись с ним и обещай проставиться. Тогда он даже проявит инициативу.

Я поморщился: Падрик был мужиком, у которого уже начинался закат физических сил. Да и с головой тоже было плохо. Он прибился к лагерю четыре зимы назад, но с тех пор так и не смог взять себя в руки. Всё скорбел о семье, которую оставил, проявив малодушие. Я уже много раз слышал от него печальную историю о том, как он не смог заставить себя схватиться за оружие и броситься на помощь жене и детям. Его хутор постигла та же печальная судьба, как и множество других. Под утро его окружила банда и устроила форменный геноцид. Убили всех, кто не годился на продажу, а остальных увели. И лишь Падрик спасся, потому что вечером повздорил с женой и ушёл из дому с бутылём секхи. А когда очнулся от детских криков и плача, не нашёл в себе силы не только побороть похмелье, но и ринуться на помощь. Просидел в кустах от начала до конца бойни и чуть не тронулся умом. Много дней затем бродил в одиночестве, пока не вышел к реке. Там его, полуживого, случайно обнаружил Джон и помог вернуть веру в свои силы. Но от постоянного самобичевания так и не излечил.

Хоть Падрика мне было жалко, я не особо обрадовался, что придётся пообещать ему за работу алкоголь. После его употребления он превращался в рыдающую амёбу и становился всем в лагере противен. Но за работу всё равно не стал бы браться, если бы не посулили награду. А награда ему была нужна лишь одна.

- Хорошо, Джон, спасибо, - сказал я. - Завтра обращусь к нему.

Я сходил в общий дом и собрал свои пожитки. Кроме видавшего виды матраса это были две рубахи, сшитые из грубого сукна, так как моя ветровка давно скончалась, и запасные холщовые штаны до самых щиколоток. Джинсы, к моему глубочайшему сожалению, тоже приказали долго жить. Да и ходить в одеждах выше колена в этом обществе было не принято. Даже бабы тут щеголяли в просторных длинных юбках и всегда на людях покрывали головы платками или косынками. Так что к этому времени из всего, с чем я прибыл, остались лишь шитые-перешитые труселя, носки и адидасовские кроссовки. Местная обувь, которую для всех создавал Кервин, выглядела куда хуже, но и на неё я не мог претендовать, так как была определённая очередь. С обувкой вообще были огромные проблемы. Не хватало сырья, так как его мог добывать только Феилин, а козы в лагере были на вес золота. Их забивали очень редко и шкуры сразу шли в работу. Плюс два молодых парня лет 20-ти, которых Кервин избрал в подмастерья, тяжело осваивали эту науку. Бывало они портили драгоценные ресурсы и толковой обуви из испорченной шкуры уже не могло получиться. Так что бегая в кроссовках, я молился на то, чтобы они не развалились раньше времени и благодарил их создателей за качественную работу.

Я бросил матрас в угол и принялся его утрамбовывать собой. Чихнул от разлетавшейся в разные стороны пыли и засмеялся, когда рассмотрел несмелую усатую мордашку, осторожно выглядывавшую из-за проёма двери.

- Ха-ха! Ну, Уилсон, ну смельчак, - захохотал я. - Заходи быстрей. Мы теперь с тобой тут жить будем. Прыгай через порог.

Подросший котёнок выглядел куда более грозным и на мой смех сурово зашипел. Затем переступил через порог, обнюхивая каждый сантиметр пола, подошёл к дальней стене и принялся изучать короткую лестницу с восемью ступеньками, ведущую на крошечный чердак. Затем в два прыжка заскочил наверх и оттуда раздалось удовлетворённое мяуканье.

- Ладно, я не против, - усмехнулся я. - Пусть там будут твои пенаты.

Уилсон не стал пользоваться лестницей и сразу соскочил на пол. Доверчиво ткнулся мордашкой мне в живот и заурчал.

- Похоже, мы с тобой начинаем привыкать, - сказал я и погладил его по спинке. - Не так-то уж тут и странно, как мне казалось изначально. Кров есть, пища есть, общение есть. Нужно обжиться немного, поднабраться опыта в делах разных... Тебе подрасти, кстати. И будем думать, что делать дальше.

Часть 2. Глава 5.

Утром лагерь опять проснулся на самой заре, но не потому, что так делал всегда, а потому что его разбудил чистый звук горна. А он, как я точно знал, был только у одного человека в нашем лагере - у Феилина. И он трубил тревогу.

Первым из своего нового жилища во двор выскочили мы с Уилсоном. Потом выбрался Джон из своей халупы, торопливо натягивая штаны, а затем и остальные из общего дома. Молодой охотник трубил прямо в центре лагеря и буквально подпрыгивал от нетерпения.

- Что случилось, Феилин!? - прокричал Джон, прыгая на одной ноге и стараясь угодить второй ногой в башмак.

- Следы, элотан! - возбуждённо ответит тот. - Я видел следы сунугая! Выследил его наконец-то. Нам надо спешить.

Я ни черта не понял, конечно же, но для Джона, по-видимому, информация была исчерпывающая. Он присвистнул, попал, наконец, ногой в ботинок и принялся отдавать распоряжения подскочившим мужикам.

- Хватайте копья, мечи и широкие щиты. Феилин говорит, нашёл след сунугая. Выходим быстрым шагом.

Немногословный Руадар сообразил быстрее всех и вместе с Морвандом увёл мужчин в кузницу. Пока они торопливо разбирали оружие, я спросил у взволнованного Джона:

- Что за сунугай такой? Что за суета?

- Это гризли, Иван, - быстро ответил тот. Потом задумчиво посмотрел на меня и добавил. - Медведь по-вашему. Огромный и опасный. Но неповоротливый и... очень мясистый. Плюс его шкура... В общем, нельзя терять такую возможность! Бери любое оружие. Пойдёшь с нами.

Я коротко кивнул и, провожаемый задумчивым взглядом, догнал мужиков у кузни. Они хватали всё подряд, но Руадар вдумчиво подбирал оружие каждому по силе и сначала отказал, когда я попросил для себя копьё. Сказал, что я слишком неумелый, чтобы с ним обращаться. Но когда подбежал Джон и о чём-то с ним перетёр втихаря, кивнул и выдал мне двухметровый шест с плохоньким железным наконечником.