Крещендо (СИ), стр. 45

«Бен, я люблю тебя»

«Ты никогда ничего не стоила для меня, чувствуешь это?»

Она все время шептала его имя, будто пытаясь стереть с головы его жутковатые слова той ночи. Бен не слышал зова прошлого, он проникал в Рей и у него мурашки по коже шли, когда она разрывала тишину звуками его имени. Он почти забыл, как оно звучит. Он почти забыл, как это – когда ты любим. Пускай на минуту, пускай это больше было похоже на кражу, чем на акт любви. Но все же любим. Любим женщиной, которую боготворишь. Которую обожаешь. Которую обидел. Которую предал.

«Просто маленькая богатая шлюшка, которой было так приятно манипулировать».

В которой ему было сейчас так хорошо. Которая пахнет пионами. Которая дарит себя.

Это было как последнее желание, случайно сбывшееся перед казнью.

Она всегда была его последним желанием. Даже когда не хотелось жить дальше. Она была словно искусственное дыхание для тонущего.

Бен уткнулся лбом в стену, Рей - в его плечо. Так было удобней. Когда он находился в ней, они всегда были как-то устойчивей.

Они занимались любовью – спонтанно, безумно, упоенно, а со всех средневековых гравюр на них смотрели грешники, которые заранее знали – это ничего не изменит, они больше не обретут свой рай. Даже сейчас, когда им было так восхитительно хорошо вместе. Ведь даже сейчас, словно боясь того, что они делают, они оба закрывали глаза. От страха, от стыда, от удовольствия.

В какой-то момент Бен отстранился, не прекращая движения. Девушка подумала, что вот сейчас, так невовремя, он решил что-то ей сказать, однако нет. Бен молчал всё время, пока они предавались безумию – видимо, наговорился в тот, последний раз. Или пытался не нарушить их единения. Открыв глаза, Рей увидела, что он смотрит на неё со смесью тоски и надежды. Словно чего-то ожидая. Чуда. Не много, не мало.

- Да хоть солги ты, но скажи, - вырвалось у него. Он так хотел это услышать. Пускай это будет неправда. Пускай последний раз. Но пускай скажет. Пускай притворится. Пусть наполнит этот отчаянный секс каким-то смыслом. Если он не может заслужить её прощения, то хоть ложь-то получить имеет право?

- Навеки – твоя, - прошептала Рей. И пускай этому “навеки” осталось длиться не так уж и долго, Бен блаженно прищурился и поцеловал её в висок. Это была первая нежность за время этого неправильного секса.

Впервые он благодарил кого-то за обман. Его девочка так красиво научилась лгать. Так правдоподобно. Ясно, почему ложь не была грехом. Она дарила надежду.

Он ощущал, как Рей пробивает дрожь в его руках. И вместо того, чтобы ускориться, Кайло задвигался в ней медленней, расстягивая вдруг весь этот момент, когда они оба были на грани оргазма, которого оба так хотели, а он, нарочно, его вдруг стал отдалять. Ради возможности ещё немного побыть в ней. Ощущать эту ни с чем не сравнимую пульсацию.

- Нет, нет, нет, даже не вздумай, - простонала Рей, понимая, что он просто растягивает удовольствие, но поделать ничего не могла. Это зажатое положение между ним и стеной никак не позволяло ей особо двигаться и все зависело только от толчков Бена.

- Не говори мне “нет”, - вздрогнул мужчина и впервые в его голосе прорезалась вся та боль, что он прятал. Умом Бен понимал, что Рей его не отталкивает, что её “нет” звучит в другом контексте, но когда они были так близко, в момент секса ему не хотелось слышать проклятое “нет”, которое мгновенно вернуло их туда, где всё закончилось.

Девушка едва не застонала от досады, покуда поняла, что он начал уже считать. Один раз “нет”, два раза “нет”, три раза “нет”. Только не сейчас, им нельзя в прошлое.

- Так возьми и выбей из меня это “да”, - ей хотелось дать пощечину, но вместо этого она лишь нашла его губы и прикусила их.

И выдержка, желание продержаться дольше, подвела, сгорела. Он двинул бедрами, слегка приподнимая Рей руками. А затем опуская. И постепенно наращивая темп, забываясь в страсти.

Она и забыла, каким он мог быть восхитительным, когда не удерживал её голову в подушке и не насиловал.

Девушка закончила первая, выдохнув то самое, долгожданное “да”. Ему как-то почти всегда удавалось улавливать этот момент и удерживать себя на грани. Бену никогда не было все равно, как ей было с ним, он не был эгоистичным козлом, которого интересовало собственное удовольствие. Практически, никогда. И пока Рей, тяжело дыша, поглаживала его по волосам, Кайло, что-то прохрипев, кончил.

Девушка замерла. Она не ожидала, что сейчас, в этой галерее, он сделает это в неё. О чём он думал, она же уже с месяц ничего не принимала! Хотя, судя по тому, как он дышал, словно загнанный зверь, ни о чем Бен не думал.

Да хрен с ним, разберутся. Точнее, разберется. Она не маленькая.

Рей думала, он её отпустит, но Бен обнимал её, продолжал прижиматься губами к виску. Делал жадные вдохи носом, втягивая в себя весь её запах. Он был странно притихшим, словно она его ранила.

Что ж, секс может ранить - она это знала лучше многих.

- Бен?

- Ещё минутку, - пообещал он, крепче сжимая её талию.Неужели ей так хотелось, чтобы он быстрее отпустил? Он бы мог стоять так вечно, лишь бы слышать, как сильно и быстро её сердце. – Я знаю, что после такого люди обычно говорят, что это была ошибка и расходятся, неловко расправляя одежду. Но, не поверишь, я впервые дышал за семь лет.

«И аж целых десять минут не ощущал себя ублюдком, Рей. Знаешь, как это здорово?».

Он медленно отстранился. И в полном молчании они приводили себя в порядок – кто штаны надевал, кто юбку поправлял. Это было странно – тела, наполненные легкостью и души, аж воющие от тяжести. Секс никогда не был лекарством. Особенно, секс двух разбитых людей.

- Бен…

- Ничего не говори, ладно? – Он будто знал, что Рей скажет. – Я люблю тебя, Рей. Ты всегда тянула меня к свету. Спасибо. За всё, что было тогда, потому что в тот год я был неприлично счастлив. Помнишь, я смеялся и говорил, когда ты читала Мильтона, что, если бы попал в рай, то точно не стал бы из него убегать? Я такой дурак тогда был – не понимал, что уже год в том раю и жил. – Кайло подошел, и Рей увидела, что его глаза всё так же сияют спокойствием. Погладил её по щеке. - И за сейчас спасибо. Так приятно… приятно быть свободным, - он наклонился и украл у неё поцелуй, по-хулигански улыбаясь. - Навеки - твой, маленькая, - как-то очень по-особому выговорил Бен, будто в первый раз такое сказал, будто желая, чтобы эти слова отпечатались у неё в голове, а затем ушел, исчезнув в той тьме, из которой и вышел.

Это было милосердно с его стороны - уйти вот так - быстро и без лишних бесед. Все равно их слова ничего не меняли, а затягивать неловкость не хотелось никому. Они не были парой, которая, хихикая, могла б обсуждать этой безумие. Они вообще не понятно кем были.

Никем.

Они были никем.

Как вместе, так и порознь.

Девушка, минуту назад стоящая на ногах, тихо сползла по стенке – ноги по-прежнему дрожали. В её глазах стояли слезы, которые, к счастью, он не увидел, иначе бы решил, что снова всё было плохо. На самом деле, всё было хуже, чем плохо. Всё было просто ужасно. Этот запах, эти поцелуи, это чувство, когда он в ней. Это было полное фиаско понимать, что лишь с ним может быть так восхитительно. И в то же время больно до ужаса.

Рей, закрыв глаза ладонями, ощущала себя такой грязной. Но не потому, что они занимались любовью, Бен в неё кончил и она вся была в нём, а потому, что солгала. Ей показалось, что этим она сделала что-то ужасно непоправимое.

Или за то, что недоговорила до конца, раз начала. Что не сказала главного. Но, похоже, ему и этого было достаточно, ведь Бен ушел таким умиротворенным, словно секс , залатал трещины. Будто ей удалось сдвинуть его с края в нужную сторону.

Хоть о чем-то не стоило беспокоиться. А то она ж такого себе в голове придумала. Хорошо, что ошиблась.

Бен тем временем улыбался. Пока выходил. Пока прощался. Пока садился в машину.

Улыбался, пока неспешно ехал сквозь темноту домой.