Пророчество Лета (СИ), стр. 47

Вторым погибшим из относительно ближнего круга стал Ульх Мурэ — младший брат отцовского секретаря Витта. Неразговорчивый юноша работал в прошлом году вместе с Мари в Погодной канцелярии и всегда казался не от мира сего. Девушка почти не знала странного парня, но расплакалась, узнав о его кончине. Смерть подбиралась всё ближе. Сколько раз тайная Принцесса готовила закваски, стоя рядом с Ульхом. А теперь его не было. Жертвы эпидемии не могли рассчитывать даже на достойные похороны. Тела сжигали в огромной печи. К кладбищу в лесу у обитателей изолированного Дворца не было доступа.

Посёлок всё больше погружался в уныние. Стихийники начинали осознавать всю серьезность эпидемии. Недовольство, вызванное внеплановым спасением соседей, постепенно сменялось страхом. Обуздать болезнь не получалось, а, значит, возрастал риск, что смертоносная хворь вырвется наружу. Кое-кто из детей Осени даже высказал предложение спалить Зимний Дворец дотла. Вместе с заразившимися жителями. К счастью, эта идея больше никого не вдохновила, а автора с позором прогнали домой.

Мари отчаянно старалась не терять надежды, но с каждым днём она угасала, как костёр, в который перестали бросать хворост. Не за что было зацепиться, чтобы не дать себе погрузиться в апатию, как в трясину. Вертикальная морщинка на высоком лбу матери становилась глубже — целительница тоже не видела выхода. Зайдя в один из дней к Королеве в дом, Мари увидела, как та в сердцах сбросила стопки рецептов со стола.

— Что же я упускаю? — спросила Веста саму себя, пока дочь пряталась за дверью. А потом опустилась на колени и принялась собирать листы, шепча слова проклятья.

Столь желанные прогулки в лес быстро перестали доставлять радость. Мари б попросила мать исключить её из группы, но это бы вызвало ненужные расспросы. Ходили на сборы листьев и трав тем же памятным составом и по дороге практически не разговаривали. Молчал даже Лен, для которого болтать и дышать означало практически одно и то же. Риам больше не приближался, но иногда стихийница чувствовала его внимательный взгляд, заставляющий нервничать и краснеть.

Тисса почти не отходила от Мари, но рот открывала исключительно по делу. В отношениях подруг неожиданно образовалась трещина, расширяющаяся с каждым днём. До пропасти, вроде той, что едва не поглотила дочь Весны, ей было далеко. Но, увы, ни одна из девушек не предпринимала попыток исправить ситуацию. Мари не знала, как утешить Тиссу. После отставки из свиты, многие стали посматривать косо на всю семью. Но, признаться, тайная Принцесса не видела в этом трагедии. В её понимании, Саттеров постигла не беда, а мелкие неприятности.

Доставляла хлопоты и Далила, посчитавшая работу с Дайрой неслыханным унижением. Мари могла сколько угодно твердить, что подруга ошибается, и Норди давно не та противная девчонка, которую они знали в Академии. Но Вилкок не желала верить, что мерзким характер однокурсницы делало исключительно зелье Рейма.

— Так не бывает, — упрямилась Далила. — Согласна, папенькино пойло усугубило дело, но жажда пакостить всем и каждому не появляется на пустом месте.

Вилкок с первого дня смотрела на старую неприятельницу волком, а после работы высказывала Мари всё, что о думает о новоиспеченной дочери Весны. Сцепиться с Норди не позволяло присутствие Веры Сейл. Вернувшись после лечения, стихийница во всеуслышание объявила, что любой промах юных неумех станет поводом для жалобы Королеве.

Дайра, к облегчению Мари, вела себя достойно. Не обращала внимания на кривлянья Далилы. Во избежание взрывоопасных ситуаций, не давала распоряжений вслух, а оставляла список необходимых для лекарств ингредиентов на бумаге. Однако, как вскоре выяснилось, это задело Вилкок сильнее.

— Думаешь, я настолько тупая, что не способна разобрать твоей речи? — поинтересовалась она с видом рассерженной гусыни, воспользовавшись уходом Веры на перерыв.

Мари отложила деревянную ложку, которой помешивала готовящееся на костерке зелье, и быстро встала между подругой и троюродной сестрой.

— Я с тобой разговариваю, Норди, — процедила Далила, видя, что Дайра молчит.

— Прекрати, — велела Мари, беря спорщицу за локоть.

Вилкок гневно покачала рыжей головой.

— О! Вижу, ты забыла её издевки в Академии. Как она тебя называла? Помнишь?

— Помню, — ответила стихийница и настойчиво потянула подругу прочь. — Но я это переросла. И тебе советую.

— А как же жемчужина Ловерты? — не унималась Вилкок.

Но Мари больше не припоминала Дайре ту историю.

— Нас никто не заставлял вскрывать кабинет. Сами напросились на неприятности.

Далила нервно засмеялась.

— Тебе памятник можно ставить при жизни. За всепрощение! Только я не такая добрая. Слышишь, Норди?

— Я не Норди, — неожиданно ответила Дайра, устав от придирок. — Моя фамилия Верга. С "а" на конце. К твоему сведению, я заново прошла испытание в Академии и подтвердила первую степень.

Ссора не разгорелась с новой силой только благодаря Иргу Тори, зашедшему в комнату без стука в поисках Веры Сейл. Не обнаружив коллегу, пожилой погодник решил дождаться её возвращения. Пришлось спорщицам вернуться к работе. Далила презрительно сощурилась и беззвучно прошептала слово "берегись", а Дайра многозначительно посмотрела на Мари. Мол, пора приструнить подругу.

Вилкок продолжала ворчать всю дорогу домой, перечисляя многочисленные пакости оппонентки во время учёбы. Надеялась заставить Мари вспомнить пережитые обиды и унижения. Но дочь Зимы всегда было непросто заставить поменять мнение.

— Я поняла: ты не поверишь, что Дайра изменилась, — проговорила она, заходя в дом. — Пусть так. Но подумай о другом. Однажды ей надоест терпеть твои выходки.

— И что? Пожалуется бабушке? Подумаешь, — Далила дунула на чёлку два раза подряд. — Советница Майя ещё не возглавила совет. Из-за эпидемии выборы отложены. Прогнать из посёлка она меня не сможет.

— Нет, — Ситэрра закатила глаза. — Но это запросто сделает тётя Дайры — Королева Весны.

Эту родственницу Вилкок явно сбросила со счетов. Побледнела, как свежий снег, а веснушки стали непривычно яркими, особенно на вечно вздернутом носу.

— То-то же, — припечатала Мари удовлетворенно, не сомневаясь, что подруга перестанет задираться. По крайней мере, в ближайшие дни.

Но радоваться было рано.

— Хорошо, — смиренно заметила Далила. — У Норди, — она нарочно назвала эту фамилию, — есть могущественные заступники. Но тебе всё равно придется сделать выбор. Нельзя быть другом всем сразу.

Дочь Зимы отчаянно нуждалась в совете, как быть дальше, ведь вражда с Дайрой теперь не рассматривалась. Спрашивать Весту не было смысла. Мать ясно дала понять, что Мари сама должна помирить давних неприятельниц. Жаловаться отцу не хотелось. Он сам постоянно старался приукрасить действительность. Ни разу не рассказал, каких усилий стоит поддерживать порядок во Дворце. Оставался Грэм. Но сейчас наставник не одобрил бы секреты от родителей. К тому же, в зеркальце он выглядел столь вымотанным, что разговоры о собственных проблемах становились неуместными.

Но в один из дней, когда Мари, отработав ночь и сходив с группой в лес, валилась с ног от усталости, отец застал её врасплох.

— Выглядишь измученной, — заметил он с горечью, связавшись через осколок.

— Не выспалась, — отмахнулась стихийница.

Потрескавшиеся губы Инэя тронула тень улыбки.

— Не сомневаюсь. Но что тебя тревожит на самом деле?

— Думаешь, я что-то скрываю? — Мари попыталась изобразить обиду.

— Уверен. Ты отводишь взгляд. И не в первый раз. Рассказывай, что случилось.

Девушка замотала головой, собираясь до последнего отрицать наличие секретов. Но вдруг протяжно всхлипнула и, проигрывая сражение с предательскими слезинками, заговорила о тревогах: глупом противостоянии Дайры и Далилы, странном молчании Ноя и недовольстве Тиссы. А потом призналась и в остальном: спасении жизни подруги и связанных с этим опасениях.