Новогодний маджонг. Соединяя пары (СИ), стр. 43

Лутонин приготовился к длительной отповеди, до того решительным у него стало лицо, но в дом вошла Татьяна Алексеевна с Санькой и спокойно оповестила:

– Хватит, умники! Идите, я вам кофе сварю.

Молоканов не хотел никакого кофе и, приняв сына, как эстафетную палочку, побрел на поиски Маргариты.

Ни около ворот, ни на заднем дворе Ритки не было. Владимир Петрович заволновался, лихорадочно думая, как лучше поступить. Отнести сына в дом и затем броситься на поиски любимой женщины, или вместе с Санькой обследовать оставшийся вне поля зрения участок. Вова огляделся по сторонам и решил пройти за теплицей. Хотя… что там делать Маргарите? Он умудрился одной рукой влезть в задний карман джинсов, выудил телефон и нажал на кнопку фонарика. Наверное, лучше отправиться в дом, включить свет во дворе поднять тревогу. Но лишний раз пугать тестя и тещу не хотелось, поэтому Владимир Петрович, взяв себя в руки, остановился и посветил в темноту.

– Смотри, Санек, огонечек, – обратился он к сыну. Санька весело вскрикнул, наблюдая за бликами, расплывшимися по стеклянным стенам теплицы. Никакого движения или тени.

Молоканов не на шутку перепугался, всеми силами стремясь не потревожить ребенка, и, развернувшись, уже собирался бежать в дом за помощью, как заметил движение около открытой створки забора.

«Вместо того, чтобы сковородку вешать, лучше бы забор починили, – пронеслось у него в голове. – Неужели был еще сообщник, похитивший Маргариту?»

Но во двор вступила знакомая фигура и двинулась навстречу. Вова усмехнулся и из маленькой мести посветил прямо в лицо. Маргарита прикрылась рукой от яркого луча и, подойдя, сразу же чмокнула Молоканова в щеку.

– Где ты была? – хрипло поинтересовался он, проводя рукой по ее спине. – Перепугала меня.

Маргарита, сунув руку в карман, обняла его и Саньку.

– Я всегда с вами, – прошептала она и расплакалась.

Молоканов прижав ее к себе свободной рукой, исхитрился подушечкой большого пальца вытереть слезы. В одночасье стало наплевать, зачем Ритку понесло на соседний участок. Владимир Петрович всмотрелся в огромные карие глаза, непросохшие от слез, и тихо предложил:

– Поехали ко мне, Ритуля!

Маргарита, силясь не разреветься, кивнула.

– Увези нас к себе, Володя, – жалобно попросила она.

И вот теперь, по прошествии двух дней, Владимир Петрович Молоканов тщетно пялился в темное окно, мысленно уговаривая себя, что все плохое осталось позади и его семье ничего не грозит.

Подошла Маргарита, словно услышав его бессловесные мольбы. Обняла сзади, прижалась щекой к голой спине.

– Чего не спишь? – хрипло осведомилась она.

– Знаешь, ум на лестнице, – хмыкнул Молоканов и, развернувшись, притянул любимую к себе. Накрыл рот поцелуем. Медленно провел ладонями по спине, через тонкую рубашку ощущая каждую клеточку шелковистой кожи, ощущая тепло родного человека.

Почувствовал, как вздрогнула любимая в его объятиях, как ногти прошлись по бокам, по спине, оставляя легкие царапины. Ее язык сплетался с его в неистовом танце, а пальцы уже пробирались под резинку боксеров.

– Ритуль, подожди, родная, – взмолился он на последнем вздохе.

Она удивленно глянула на него, почти ничего не соображая. Он подхватил ее на руки и усадил на островок – квадратную тумбу, отделяющую кухонную зону студии от жилой.

Молоканов прижался к Маргарите, огладил шею, потом ладони оказались на спине и, ухватив тонкое кружево ночной рубашки, потянули вверх.

– Ритка, – прошептал он, целуя ее лицо, шею. Губы в сумасшедшей пляске двигались вниз. Достигли ключицы, потом лениво прошлись вокруг каждого полушария, обхватили идеально круглую горошину соска и пустились вниз.

– Нет, – простонала Ритка, прижимая к своему животу его голову. – Иди сюда.

Он навис над ней, обхватывая ее затылок и снова приникая к ней поцелуем. Ее руки лихорадочно скользили по его спине, ногти впивались в кожу, оставляя слегка саднящие отметины.

– Люблю тебя, – выдохнула Маргарита, обвивая ногами бедра Молоканова. Она запрокинула голову и схватилась за тумбу руками, отдавая всю себя неистовому темпу, дарящему упоение и восторг.

Вова медленно перевел дух и восстановил дыхание. Убрал с Риткиного лба темную прядь. Она все еще сидела на столе, пытаясь прийти в себя. Вова положил ее голову себе на грудь, чмокнул в макушку и прошептал:

– Что тебя разбудило?

– Страшный сон приснился, – объяснила она.

– Я люблю тебя, – пробормотал Молоканов, нежно касаясь ладонями плеч и шеи любимой. – Не бойся. Все страшное позади. Никто не уйдет от ответа. Даже Баянов.

– Ты считаешь, что это он все затеял?

– Ну да, – поморщился Владимир Петрович. – Его выдал ключ от дома в Вишневке. Как еще Сандрозд и Даша могли его заполучить?

– Наверное, ты прав, – нехотя признала Рита и потянулась к мужу с поцелуем. – Я только не поняла, зачем бабка Сандрозда украла у тебя деньги, если они рассчитывали продать золотой лист. Старухе точно бы что-то досталось.

Молоканов болезненно усмехнулся, прижимая Риту к себе.

– Да я и сам не понял, малыш.

Луиза Кимовна Сандрозд вошла в небольшое здание на окраине, где убирала еще несколько офисов. Она неспешно накинула черный потрепанный халат, в каких раньше ходили технички в школах, и направилась в дальнюю комнату, отданную под маленькое турагентство. Офис был пуст. Народ разошелся по домам, как только пропикало шесть. Луиза привычно уселась в кресло директора и уверенно нажала на кнопки городского телефона. Ответили сразу.

– Что там у вас?

– Все плохо, рыбонька, – прошелестела Луиза. – Прошу тебя, уезжай!

– Что с Валеркой?

– Взяли его и Дашу.

– Аванс вернешь?

– Его давно потратили. Я тут раздобыла нужную сумму, чтобы подстраховаться. Но все сорвалось. Даже взять не смогла.

– Тебя поймали?

– Да, но я выкрутилась. Только двести тысяч аванса не получится возместить. У меня самой таких денег нет. Прости.

– Делов-то, Луиза! Я же не свои платила. А мой шеф не обеднеет. Я ночью уезжаю. Пусть только Валерка подумает, прежде чем что-то говорить.

– О тебе никто не знает, рыбонька. И мы с тобой и не встречались даже.

Трубка хохотнула и отключилась. Каждая из женщин задумчиво посмотрела на телефон, прекрасно понимая, что этот разговор был последним.

Глава 22.

6 января

Рита долго не могла уснуть, ворочалась с боку на бок и размышляла, как быть дальше. Вовка прав, ум на лестнице. Но воспоминания о тех страшных часах не отпускали до сих пор.

Она обо всем догадалась. Сразу, как только услышала разговор в прихожей. Камеры туда не додумались повесить, но кто-то зацепил «ухо» на старый отцовский тулуп, болтавшийся на вешалке. Рита, пока прятались в пультовой, все время наблюдала за перемещениями Даши и Валерки. В голове не укладывалось, что подружка и ее кавалер намеревались взять маму и ее саму с грудным ребенком в заложники. И это та самая Дашка, с которой ездили на море, встречались по возможности в кафе и просто бродили по парку. Маргарита поначалу вглядывалась в лица, до конца не веря, что люди, вот так запросто приезжавшие в этот самый дом на чай, теперь захватили его и угрожают расправой хозяевам. И лица злые-презлые, исказившиеся,как в кривом зеркале, и переставшие походить на человеческие. Вот тут до Риты и дошло, что хватит причитать, а нужно следить за каждым шагом подонков. Когда приехала полиция, ей удалось даже переслать записи с камер, чтобы силовикам стало ясно, с чем они столкнулись. Маргарита держала на руках Саньку, словно боясь, если она отдаст его матери или Надежде, то сын может потеряться. Вот так и сидела за компьютером. Одной рукой держала ребенка, а другой– водила мышью, не отрывая взгляд от экрана. Вот преступники, поняв, что дверь топором не разбить, отправились на кухню искать лекарства в аптечке. Видать, Валькирия Алексеевна крепко приложилась к их конечностям. Рита вспомнила, как обернулась к матери, убеждающей отца, что у них все в полном порядке: у внука имеется своя собственная кухня с неограниченным доступом, а остальные вполне могут подождать до освобождения. Маргарита перевела взгляд на дремлющего сына, уткнувшегося ей в грудь.