Евангелие от Иуды, стр. 7

– Имеющий глаза да видит, имеющий уши да слышит, – туманно и величественно произнес я. Софи задумалась, но ненадолго:

– Некоторые тоже имеют и глаза, и уши, однако же ничего не знают ни про каких коптов – в глаза их не видывали и слыхом о них ничего не слыхивали…

– Ну так значит, у них такие уши и глаза, что уж тут поделаешь…

– Да ладно вам препираться, – подал голос Жерар, – у нас еще на повестке дня два вопроса: гностики и Зануда.

– Сам ты зануда, – заржал Генка, наконец-то! Нечасто с ним это случается! – Балбес, я же говорил про Шенуду III, это коптский патриарх!

– А когда он помер-то?

– А кто тебе сказал, что он помер? – выпучил глаза Генка.

– Так ты и сказал, раз копты – древние египетские христиане, значит, они все померли в древности!

– Да ничего подобного я тебе не говорил, и вообще никому! Коптская церковь и сегодня – одна из официальных церквей в Египте, в котором христианство исповедуют до 10 % населения. Никто там не умер, все, слава Богу, живы, молятся, веруют, служат службы… У них главный, патриарший храм – святого Марка в Каире.

– Стоп, – уточнил Жерар, – раз у них патриарх, значит, они не католики?

– Весьма тонко подмечено! – снова заржал Генка. – Я же сказал: они копты. У них своя церковь, которая, кстати, ближе всего к Восточной, то есть к православной. Но реально никакая она не православная.

– Да ты бы газеты почитал, еще бы и не такое увидел, – хмыкнул я. – Прикинь, на прошлой неделе читаю: «В Египте найдены современные копты – последовали ранних христиан»! Типа их терял кто-то, а тут нашли вдруг!

– Ага, причем порядка 8 млн. человек, если не больше, с монастырями, церквями, патриархом и прочей атрибутикой, – покачал головой Таманцев. – Чудно, ничего не скажешь.

– Да это в русле безудержной шумихи, поднятой вокруг Евангелия от Иуды.

– Ну, по поводу этой хворобы каждый вообще высказывается в меру своего понимания проблемы. А поскольку никто ни черта не понимает, все и норовят побыстрее тиснуть в своих изданиях да в сети какую-нибудь благоглупость.

– А чего благоглупость-то? – прорезалась Софи, пришедшая с кухни с кофейником. – Кому чего плеснуть? Жерар, ты бренди будешь? – Нет, у этих двух точно намечались какие-то шашни. Да и пусть их, раз людей прет друг от друга, я, может, вообще уйду, не стану мешать их счастью, я такой, я гордый, я могу. – Этьен, давай сюда пепельницу, так и быть, свинтус, вынесу за тобой, но в последний раз! – Эх, ласковое слово и кошке приятно! Скажи еще что-нибудь такое же волшебное, сокровище мое: «Этьен, я постираю твой пуловер! Этьен, я почищу твои ботинки!! Этьен, мать твою, я тебе выжала апельсиновый сок, что же ты его не пьешь, тебе же так нужны витамины!!!».

– Да видишь ли, – Генка с удовольствием отхлебнул кофе из своей огромной чашки. Он терпеть не может мелких наперсточков, ему подавай всегда бадью, на меньшее он не согласен, – текст этого Евангелия явно гностический. А это значит, что… позднераннехристианский.

– Какой? – Софи снова округлила хорошенькие подведенные зеленым карандашиком глазки.

– Считай, раннее христианство I–II вв. Ну а позднее раннее христианство, это ближе ко второй половине II в. Это как раз время разгула гностицизма…

– Так ты нам, ученая голова, все еще не сказал, кто такие эти твои гностики, – уточнил Жерар.

– Докладываю: гностики – христиане, которые, во-первых, считают безоговорочно первичным и единственно правильным началом в Христе и в человеке, соответственно, тоже – духовное, и с презрением относятся к миру материальному, например, к телесной оболочке. Во-вторых, они, действительно, мистики: у них такая развернутая картина сотворения мира, целостное представление о том, какое количество добрых и не очень добрых сущностей участвовало в его запуске… Классические христиане их считали еретиками, чуть ли не анафеме предавали. А возник гностицизм тоже в Александрии, то есть в Египте.

– И что, выходит, копты – гностики? – уточнила Софи.

– Нет, копты придерживались и придерживаются преимущественно ортодоксальных воззрений на Христа и на вопросы веры. У них есть свои нюансы. Поэтому они и выделены в отдельную конфессию, церковь. Однако нельзя ставить знак равенства между коптами и гностиками. Хотя большинство апокрифических, гностических евангелий написано именно на коптском языке. В том числе и злосчастный Иуда…

– Да почему, почему он такой злосчастный?

– Потому что его пиарят непрофессионалы и у них получается все по-дурацки… Вот, тоже написали козлы какие-то: найдено пятое Евангелие… Да какое оно пятое? Может, тридцать пятое? Или семьдесят пятое?

– А что, их так много, Евангелий-то?

– Да как грязи. Такое ощущение, что каждый адепт христианства первых веков, который был обучен грамоте, своим долгом считал написать собственный текст. Ну, или, по крайней мере, через одного – через двух… – Генка допил свой кофе и взял лист бумаги. – Так, я вам рассказал про коптов, гностиков и Шенуду, теперь пора расписывать фронт работ. На старт, внимание, марш!..

Предчувствие Иуды

Ну вот, мы распределили обязанности. Ваш покорный слуга будет вести всяческие переговоры: с владельцами так называемого Евангелия от Иуды, чтобы они дали нам хоть одним глазком на него взглянуть; с фондом «Возвращение», чтобы он дал нам денежек на расследование; с разными организациями – архивами, книгохранилищами и т. д. и т. п.; и еще по возможности заниматься аналитикой, то есть делать выводы, ху из ху и что за чем стоит. А что касается собственно Евангелия от Иуды (ясно, что именно публикации о нем активизировали внимание фонда к проблематике странноватого и несчастного апостола), то, конечно, ясно как Божий день, что ничего в нем такого нет (в смысле – ничего особо заслуживающего внимания), но наш лидер от науки Гена Таманцев сказал, что, тем не менее, для чистоты эксперимента на него все-таки неплохо бы взглянуть. Собственно, мы от этого ничего не потеряем, просто убедимся в том, что и так навскидку понятно. И все-таки…

– Все-таки, – сказал Генка, – никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Если можно что-то посмотреть, надо это сделать. Всегда ведь существует гипотетическое «вдруг». Причем под ним может скрываться все, что угодно, любые сюрпризы, вообще все. Глупо говорить: «Я в глаза не видел этого текста и понятия не имею о том, что он собой представляет, но, тем не менее, заявляю, что он поддельный. Он не может быть истинным, потому что он не может быть истинным никогда». Гораздо круче сказать: «Мы его видели, читали. На основании нашего анализа папируса и почерка рукописи можно сделать вывод, что данный список документа, который в настоящее время принято называть Евангелием от Иуды, сделан не ранее… например, V века; на основании особенностей языка и некоторых мотивов, отчетливо прослеживаемых в тексте памятника, он может быть датирован концом I—началом II вв., но не ранее. Поэтому мы приходим к выводам, что: а) перед нами не изначальный текст памятника, а его поздний список; б) первоначальный текст, с которого мог быть сделан данный список (или список, предшествующий данному), не дошедший до нас, мог быть составлен не ранее конца I в., а следовательно, не может принадлежать перу Иуды Искариота, которому его настойчиво атрибутируют нынешние хозяева».

После Генкиных слов в течение пары минут в комнате висела тишина, наконец не выдержала Софи:

– Слушай, скажи, только честно, откуда ты все это знаешь? Ты уже это Евангелие от Иуды видел? Ты его в руках держал? Может, ты его и пиарил?

– Да нет, я ничем таким не занимался и текста этого пока в глаза не видел, но надо бы на него посмотреть, – улыбнулся Гена.

– Но откуда же ты все это знаешь? – не унималась Софи.

– Научная методика, текстология, школа академика Лихачева, – развел руками Таманцев. – И похлеще клубки в свое время приходилось распутывать. Эка невидаль установить подлинность документа, когда есть возможность его в руках подержать. Совсем другое дело, если приходится работать с текстом гипотетическим, а нужно найти его автора, датировать произведение, прояснить в нем какие-то темные места… Ну вот как с тем же Словом о полку Игореве…