Невеста Короля Воронов (СИ), стр. 70

Да он и сам поспособствовал этому изменению, назвав Вратам имя той, к которой он хочет вернуться. Он думал об Анне; о ее храбрости и ее верности, о ее трогательной доверчивости и любви, а не о шелковых косах красавицы-Изабель. Анну он выбрал; ее хотел увидеть и обнять, и Врата ему в том помогли.

Теперь это была Анна; такая, какой ее сотворила бы природа, не вздумай ее отец отщипнуть от ее красоты кусочек, чтоб отдать его той, что назовется Пустым сосудом, Вместилищем.

— Значит, вот как, — произнес Король, посмеиваясь и предвкушая, как мальчишка, затеявший какое-то озорство, замешательство Анны, которая поутру увидит в зеркале самое себя, а не доставшуюся ей нечаянно красивую оболочку.

И больная нога, судя по всему, Королеву больше не беспокоила. Влад помнил, как Королева с трудом устраивалась на ночь, обеими руками придерживая бедро, чтобы не побеспокоить рану. Теперь этой болезненной осторожности не было; прижимаясь к нему, девушка даже не поморщилась, как это бывало обычно, а на ее белоснежной коже не осталось и следа от полученной в поединке с Лукрецией раны. Король провел ладонью по бедру спящей Королевы, с трудом подавив в себе желание тотчас подмять ее под себя и овладеть ею, сонной. Нет, все должно быть не так. Прежде ему хотелось страсть в ее глазах, ощутить ее радость от близости с ним.

— Спи, милая моя, — произнес он, целуя ее лоб. — Спи, моя любовь.

— Влад! Влад мой! — шептала Анна, роняя слезы радости, разглаживая его плечи, запуская пальцы в его черные волосы. — Ты вернулся, боже мой! Наконец-то я дождалась тебя!

— М-м-м, — отозвался Король, просыпаясь и притягивая рыдающую Королеву к себе. — Отчего тогда эти слезы?

Анна не ответила, потому что губы Короля накрыли ее губы, его горячее тело навалилось на нее. Король целовал ее так, словно вместе с этим поцелуем возвращал себе силы и жизнь.

— Как я скучал по тебе и по твоей нежности, — шептал Король, ласкаясь к Анне. Так, словно делал это всегда, каждое утро, точно зная, какое прикосновение принесет ей удовольствие, а какое заставит дрожать и смущаться, пряча от него взгляд. Сладкое возбуждение, предвкушение страстной возни горячей волной окатило его тело, из расслабленного и мягкого превращая в сильное, твердое, и Анна, тоже вспыхнув страстью, обвила его плечи горячими после сна руками и прильнула в его губам, поддавшись порыву, так, как делала это в мгновения наивысшей откровенности.

— Как долго я ждал этого…

Пальцы Анны, ласкающие спину Короля, нащупали тонкий длинный шрам, почти незаметный, но более плотный по сравнению с атласной гладкостью кожи, и девушка заплакала, переживая снова и снова свои многодневные заботы и волнения, свои страшные мысли, которые она отгоняла, о том, Короля могут убить, пока он кружит над своими сражающимися войсками.

— Ты был ранен? — шептала она, отмечая маленькие точки — рассечения на его плече.

— Все прошло, — ответил Влад, стирая губами ее слезы. — Все зажило, и боль стерлась. Не плачь, моя маленькая стойкая Королева. Разве ты не рада мне? Я хочу видеть твою радость. Я хочу чувствовать, что нужен тебе… старый, посеченный осколками Ворон.

Влад рассмеялся, приглаживая ее волосы, влажные на висках, с интересом вглядываясь в ее темные глаза. Впервые он смотрел в лицо той, которая отважилась на то, на что не многие б в этом мире осмелились. Заменить собой Седьмую Дочь, хм… Вот и познакомились, наконец-то.

Странно, но даже теперь, когда Изабель, Пустой сосуд, Вместилище с ее уникальными магическими дарами была безвозвратно потеряна, Влад все равно ощущал невидимую связь с Королевой, как тогда, в первый раз, когда утонул в ее обожании и любви. Он чувствовал ее радость, ее смущение, ее нетерпеливое желание, даже то, как ее лоно жаждет его, и это не было притворством. И она наверняка чувствовала его и читала все его мысли. Они по-прежнему были словно единым целым, и причину этого чуда он объяснить не мог.

— А глаза-то были твои, — задумчиво произнес он. — Темные глаза необыкновенной красоты, наполненные мудростью и милосердным состраданием, они всегда были твои. Конечно; откуда б в глазах безумной девушки взяться отражению мыслей?.. Вот ты какая, Анна. Вот ты какая, настоящая, девушка, которая сумела покорить мое сердце…

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Анна.

— Ты изменилась, — ответил Король, посмеиваясь. В уголках его глаз собрались смешливые морщинки, он прикусил белоснежными зубами губу, чтобы не рассмеяться в голос, видя, как на лице Анны выписывается непонимание и ужас. Девушка в испуге ухватилась за лицо, ощупывая его, но, разумеется, таким образом она не могла понять разницы, и Влад не вынес — расхохотался, глядя на ее замешательство. — Кажется, что-то такое произошло, и магия твоего отца прошла, кончилась. Изабели больше нет. Совсем.

— О боже, — выкрикнула Анна в смятении, понимая, наконец, о чем Влад говорит. — Господи!..

— Что такое? — лукаво поинтересовался он, справляясь с брыкающейся девушкой, которая одновременно пыталась сбросить с себя его тяжелое тело и отвернуться от него так, чтобы он не мог разглядеть ее лица.

— Не смотри на меня! — всхлипнула Анна, отворачиваясь от мужа.

— Это еще почему? — проворчал он, целуя ее подрагивающую шею.

— Я стала некрасивая, — простонала Анна совершенно несчастным голосом. — Недостойная тебя… о, ужас!

— Чушь, — ответил Влад, вкрадчиво разводя ноги девушки и удобнее устраиваясь меж ее коленей. — Ты очень красивая, когда хочешь… Ты же хочешь меня? Ты же ждала меня, м-м-м?

Он нарочно жадно поцеловал ее часто вздымающуюся грудь, нетерпеливо рванул сорочку, чтобы добраться до подрагивающего живота Анны.

— Влад!.. Мне нужно посмотреть на себя, я не могу…

— О, женщины, — ворчал он, освобождая девушку от остатков разорванной рубашки. — Неужто повертеться перед зеркалом важнее, чем встретить мужа, вернувшегося с войны?!

Он склонился над ее животом, обнял ее за талию и куснул мягкую округлость так, что Анна взвизгнула, рассмеявшись от щекотки.

— Потом будешь любоваться собой, — ворчал Влад, целуя и покусывая трепещущий животик Анны, обводя языком его округлость. — Сейчас ты моя. Моя Анна. К тебе я вернулся, Первая Дочь Среднего Ворона. К тебе. И не жалею.

Его пальцы скользнули по ее подрагивающему телу, коварно проникли меж ног девушки, и Анна застонала от их бесстыдной жадности, с которой они проникли в нее, умело отыскивая чувствительное местечко, от прикосновения к которому девушка словно проваливалась в забытье, растворяясь в блаженстве.

— Ну, приласкай же меня, — шептал Влад, покрывая поцелуями тело Анны, ее часто вздымающуюся грудь, острые соски, ее дрожащую шею, раскрытые горячие губы, из которых рвались тихие стоны. — Я так ждал этого, твоего сопротивления наслаждению, твоей жажды, которую так приятно удовлетворять! Твоих дрожащих бедер и откровенных движений, извивающейся под моими руками поясницы…

Ее ладонь несмело легла на его возбужденный член, ее губы, целующие губы Короля, стерли его стон, полный удовольствия. Его нагота, его желание и горячность, к которым Анна не успела привыкнуть за короткое время ее замужества, снова разбудили в ее душе сладкую стыдливость. Анна, наверное, от самой себя скрывала удовольствие, которое получала, когда Король всякий раз силой преодолевал ее слабое сопротивление, снова и снова подтверждая свое ненасытное желание обладать ею.

— Моя нежная Королева…

Он со страстью и любовью говорил это ей, Анне, глядя в ее собственное лицо, которое она никогда не считала красивым; желал ее тела, которое было худеньким и не таким роскошным, как тело Изабель. Но жадно целуя ее, доводя своими ласками до хриплых стонов, он снова и снова заглядывал в ее глаза, чтобы рассмотреть в них наслаждение, и девушка обмирала от счастья, понимая, что Король делает все это для нее. Не для себя — для нее, чтобы было хорошо ей.

Анне казалось, что все прикосновения Влада были исполнены особой осторожностью, он изо всех сил укрощал свою страсть, стараясь отчего-то сделать именно это утро особенным, нежным и чистым. Его пальцы обводили овал ее лица, словно запоминая, а губы пробовали на вкус голос, выпивая стоны и вскрики девушки, подрагивающей от его ласк. Его член коснулся влажного лона Анны, и та со стоном прогнулась, разводя ноги шире, готовая принять его.