Вечный, или Дорога в Кейсарию (СИ), стр. 31

Саар покачал головой.

 — Поверь мне, брат, это совсем другой уровень выедания мозгов.

Дальше разговор перешел на тему женщин, и там и остался до самого конца ужина. К двенадцати я подал знак официантке, получил чек и расплатился за весь стол.

 — Ты миллионер — платить за всех? — спросил меня серьезно Саар.  — Нет, конечно. Просто хотел отблагодарить, что вытащили нас с Костиком из дома. Кроме того, он съел большую часть того, что было на столе, включая ваши порции.  — В следующий раз я угощаю, ладно?  — Договорились — я кивнул Бадхену — идем? Когда мы отошли, Костик задумчиво сказал:  — Что-то с ними не то.  — В смысле? — не понял я.  — Я что-то почувствовал… — начал он, но тут я на миг поднял глаза на небо и остановился, не слыша его.  — Адам?  — Посмотри на небо — мой голос охрип. Костик поднял голову и замер.

Полная луна висела в небе и светила, как и миллионы лет до того.

Но была она не круглой и не полумесяцем. Скорее, это можно было бы назвать входом в трубу, уходящую никуда. В трубу, в нору, в воронку, не важно — но это точно была не луна, которую я видел тысячи лет по ночам.

 — Это… галлюцинация? — сказал я срывающимся голосом. Мне очень хотелось, чтобы Костик спросил, что такого необычного я увидел, и оказалось бы, что просто пиво шарахнуло в башку.

Вместо этого он сгреб меня за шкирку и встряхнул.

 — Не смотри.  — Ты видишь это? Бледную дырку в небе?!  — Вижу. Я с трудом перевел взгляд на него.  — Это и есть изменения в мироздании, о которых спрашивал Жека?!  — Да. Не кипиши, это быстро проходит. Вот, смотри — он ткнул пальцем в ночное небо. Я проследил взглядом и облегченно вздохнул: луна снова была обычной и до боли знакомой.  — Пошли домой — сказал Бадхен — и не говори Жеке о том, что видел.

Мы двинулись дальше, а я пытался вспомнить, какое смутное воспоминание пробудили во мне его слова.

И только когда мы зашли в квартиру, я вспомнил.

Не говорите моим внукам, как я умирал.

Не говорите отцу, что я вам рассказала перед смертью.

Не говори моей жене, что мне было больно.

Порой самое страшное мы скрываем от самых близких, не волнуясь при этом о том, что чувствуют остальные — не столь близкие.

 — Костик.  — Ну чего тебе? — устало спросил он.  — Тебе ведь на самом деле не насрать. Так ведь? Он стоял в дверном проеме и молчал, словно серьезно обдумывал мои слова. Потом сказал:  — Спокойной ночи, Адам. И ушел к себе, оставив меня наедине с невеселыми мыслями.

====== Глава 14 ======

Глава 14

Женя вернулся рано утром, пахнущий гарью и огнем.

 — Как посидели вечером?  — Нормально — я зевнул, пропуская его в дом.  — Костик спит?  — Да. Вчера поздно вернулись, так что он будет дрыхнуть еще пару часов как минимум.

Финкельштейн приготовил кофе, принес в гостиную. Я смотрел, как он пьет свой раскаленный напиток, и думал о вчерашней луне. О том, что Бадхен далеко не так спокоен, как хочет казаться, а это значит, что дни мои сочтены — вряд ли он на самом деле допустит, чтобы дело дошло до непоправимого.

 — Ответь мне на один вопрос — сказал я ему, не притронувшись к своему кофе — почему в списке из тридцати тысяч человек я оказался на последнем месте?  — Адам — сказал он — давай не…  — Давай да — перебил я его — просто скажи уже правду, чтобы я знал — чем обязан? И чего ожидать от тебя в дальнейшем?

Женя аккуратно поставил кружку на стол. Помолчал и заговорил, не глядя на меня.

  — Бадхен создавал мир много раз. Создавал и обрушивал. Некоторые миры длились единое мгновение, другие и того меньше. Третьи — вечность. В одних он обретал разум, в других — оставался сгустком материи и энергии. Поэтому нем нет того страха, который есть во мне.

 — Страха чего?

  — Страха потерять осознание своего «я», Адам. Свою… осмысленность. Это — первый и скорее всего единственный мир, в котором я обрел разум, а не остался всего лишь бездумной и созерцающей сущностью.

Я кивнул. Вечный демиург столкнулся с банальным страхом смерти. И смех и грех.

— Вполне вероятно, что больше со мной такого не случится — продолжал он — Тяжело расставаться с таким даром. Тяжело убивать того, кто поднес этот дар. Тяжело…

 — Это ты дал мне плод во второй раз, чтобы я потерял память? — прервал я его поток сознания.

Женя покачал головой.

 — Знаю, что ты мне не поверишь, но это был не я. Клянусь. Он хотел добавить что-то, но, в этот момент из второй спальни, протирая глаза, вышел Бадхен.  — Привет, Жек. Зря вчера не пошел с нами в Рэд. Мировые парни там были, скажу тебе. Все-таки от смертных есть толк, в отличие от мороков… или вечных. Как знать, может, и есть смысл побороться за них, да, Адам?

Я увидел, как побелели костяшки пальцев Жени, держащие кружку.

 — Хочешь сказать, что овчинка не стоит выделки? — усмехнулся я, припомнив его вчерашние слова.  — Хочу сказать, что…  — Адам останется жить — глухо сказал Финкельштейн.  — Эх, Женя, Женечка — с насмешливой грустью сказал Бадхен. Я поднялся на ноги.  — Мне надо ехать в банк. Решайте сами, что и как, а потом скажете, к чему мне готовиться. Костик, постарайся, чтобы к моему возвращению дома осталась хоть какая-то еда.

И, захватив со стола телефон и рюкзак с ключами, быстро вымелся из дому.

Ни в какой банк мне, разумеется, не требовалось — все операции давно совершались или онлайн или через приложение. Но находиться в одной комнате с двумя сущностями, пока те решают мою судьбу было слишком нервным времяпровождением с раннего утра.

На улице было пасмурно и сыро. Этот час называют иногда «собачьим», потому что именно в это время владельцы собак выгуливают своих питомцев по окрестностям, оставляя за собой вереницы дымящихся кучек.

Я вспомнил, как двадцать лет назад гулял по холодному Риму, испуганный и встревоженный после встречи с Бадхеном. Двадцать лет я избегал возвращаться туда, а теперь мой сильнейший страх столуется у меня дома. Худшее уже случилось, так, может, плюнуть на все и вернуться? Жить в городе на семи холмах, вечерами пить эспрессо за стойкой, пока в однажды за мной не придет мрачный, но решительный Финкельштейн, исполняющий волю Бадхена.

 — Адам? Я уже привычно обернулся — привык, что технический директор в последние дни встречается мне на каждом шагу.

 — Привет, Саар. Ты…

И осекся — на дорожке, умытой недавним дождем, стояла незнакомая молодая женщина. В руке у нее был поводок, а вокруг крутился маленький пудель серого цвета. Она рассмеялась, глядя на мою вытянутую физиономию.

 — Не Саар, но почти — я Наама. Вчера Неве выложил ваш пир в Фейсбук и тэгнул тебя, так что я сразу узнала знакомое лицо.  — Наама? — я тщетно пытался рассмотреть в ней хоть тень стервозности, о которой говорил Саар. Нет, передо мной была просто обычная симпатичная женщина. На вид ей было лет тридцать, может немного постарше, но в вьющихся волосах было довольно-таки много седины, что при этом не делало ее менее симпатичной. Глаза ее были серые, как грозовая туча, с утра нависшая над Тель Авивом, а одета она была, как любой местный житель, выгуливающий собаку в семь утра: безразмерная толстовка, штаны для йоги и вьетнамки.  — Очень приятно — сказала она, протягивая мне руку — Саар много о тебе рассказывает в последнее время.  — Правда? И о тебе тоже.  — Поэтому ты сейчас ищешь на мне рога и клыки? — хмыкнула она — так и подумала. Ну он и нытик, да, Адам?  — Хм — я не нашелся, что сказать. Встревать в супружескую ссору — неблагодарное занятие, это я понял много веков назад.  — Куда собираешься? — спросила Наама, подтаскивая пуделя к себе за поводок.  — Куда-нибудь подальше — сказал я, залезая в рюкзак за ключами — может поеду в…

В рюкзаке не оказалось ни ключей, ни бумажника. Вчера я, должно быть, машинально оставил их на тумбочке в спальне — все мысли были заняты белой воронкой в ночном небе. А теперь расплачивался за свою рассеянность.

 — Вот черт — пробормотал себе под нос.  — Забыл вещи дома? — сочувственно спросила Наама.  — Да, и сейчас, если честно, не самое лучшее время туда возвращаться.  — Тогда пошли к нам. Саар на работе, я никуда не спешу. И Никки уже закончил свои дела, да, малыш? — она обратилась к пудельку, и тот тявкнул. Я замешкался. Вернуться наверх и забрать свои вещи под прицельными взглядами непрошенных гостей? Еще не ясно, что им взбредет в голову. Перекантоваться пару часов у Наамы? Провести день, бесцельно шатаясь без денег и цели по городу?  — Кстати, у нас дома есть балкон — сказала она небрежно, — и я разрешаю гостям на нем курить.  — Ну тогда совсем другое дело — усмехнулся я.