Меценат и бродяга (СИ), стр. 25

— Андрей... — едва только сумел ответить Макс, опускаясь на стул напротив него, — что...случилось?

— Какой-то мудак ударил меня машиной, — начал свой рассказ Андрей, — это было очень неожиданно, так, что я ничего не смог сообразить. У меня из кармана выпал телефон, и другие вещи тоже все разлетелись по асфальту. Пока я приходил в себя, и потом возился с телефоном, пытаясь осознать, что произошло, кто-то вышел из машины и чем-то ударил меня по голове. Потом я отключился. Ничего не помню. Когда я очнулся, я понял, что лежу на тротуаре, и у меня очень сильно болит рука. Я встал на ноги, голова болела и кружилась очень сильно. Я попытался найти телефон и мои вещи. Телефон я так и не нашёл, а рюкзак валялся неподалёку. Я вышел на освещённый участок улицы и только тогда увидел, что с моей рукой что-то не так. Она была красно-синего цвета и на ней были следы грязи от ботинок. Было очень больно. И голова болела всё сильнее. Мне стало страшно.

Андрей вздохнул и медленно отпил пива из бутылки, услужливо поданой бородатым скульптором. Все изумленно молчали и смотрели на него во все глаза.

— Я прошёл дальше по улице, — продолжал Андрей, — потом увидел круглосуточный магазин, я вошёл туда. Продавщица и какой-то её знакомый там проявили ко мне участие, я рассказал, что на меня было совершено нападение. Этот парень сказал, что здесь рядом есть травмпункт. Он проводил меня туда. Дежурный врач осмотрел меня, констатировал перелом указательного пальца на правой руке и сотрясение мозга второй степени. Он сказал, что сейчас вызовет скорую, и меня повезут на рентген и на обследование невропатолога в больницу. Я попросил у него телефон, чтобы позвонить домой. Но я кажется путал одну или две цифры, и каждый раз попадал к другим людям. В голове у меня все перепуталось. Потом приехала скорая...

— Из рюкзака что-то пропало?

— Ты номера машины запомнил?

— А типа этого ты не успел рассмотреть, Андрей?

Посыпался град вопросов. И только Максим молчал, глядя в пустоту и уже выстраивая в голове какие-то схемы, доступные ему одному.

— На скорой я приехал в больницу, — слабым голосом продолжал Андрей, — мне сделали рентген и МРТ. Врач сказала, что они госпитализируют меня, но я сказал, что мне нужно сообщить домой о том, что со мной произошло. Она сказала, что сейчас они наложат мне гипс, а потом я смогу сделать это. Потом они поставили мне какие-то уколы и капельницу. Завели историю болезни... Выписали рецепты на лекарства и лист назначений. Что-то говорили ещё, но я не запомнил. Я не помню, сколько времени тогда было, у меня в голове был туман. Нет, из рюкзака ничего не пропало... И я не запомнил ни номеров машины, ни того типа. Всё произошло очень быстро...

— Как ты ушёл из больницы? — медленно спросил Максим, всё ещё погруженный в раздумья.

— Я оставил расписку, но они не принимали её, конечно же. Я просто ушёл, пока они меня не видели.

Андрей снова отпил пива из бутылки, глядя на травмированную руку из-под опущенных ресниц.

— Как ты себя чувствуешь, — спросил Максим, придвигаясь к нему ближе и трогая его за руку.

— Уже лучше... Капельница помогла, видимо. В голове прояснилось. На душе мерзко...

Андрей снова глотнул пива.

— Ещё бы, — грустно заметил, молчавший всё это время Санни, — хотелось бы мне посмотреть в глаза подонка, кто это сделал.

Максим молчал, напряжённо о чём-то думая, и непроизвольно сжимая кулаки.

— Кто бы это ни был, но он тебя знает, — отозвался бородатый скульптор, — не куда-нибудь, а по рукам бил.

— Что б он сдох, мудак! — вставился разгневанно Санни.

— Сейчас поедем в полицию, а потом домой, — отрезал Максим, поднимаясь со стула, — кто бы это ни был... он будет сожалеть до конца его дней.

Скульпторы с жаром поддержали его, провожая их до дверей. Кто как умел утешал Андрея и странно застывшего в молчании Макса, к которому они невольно прониклись сочувствием и уважением. Санни побежал на улицу вместе с ними, чтобы проводить их до машины.

— Держи меня в курсе... — тихо сказал он Максиму, пожимая его руку своими тонкими холодными пальцами, — я буду звонить каждый день.

— Спасибо тебе за всё, Санни, — ответил Максим.

— Да не вопрос, брат, — отозвался Санни с улыбкой, — если что нужно, всегда звони без колебаний.

— Хорошо, — отвечал Максим, помогая Андрею усаживаться в машину.

— И... без меня не выдавливай кое-кому глаза, — продолжил Санни, загадочно глядя на Макса, — я тоже хочу поучаствовать. Я знаю очень много способов выдавливаний. Просто спроси меня об этом в следующий раз, лады?

— Отлично, — ответил Максим, значительно на него глядя.

— До связи тогда!

Максим похлопал его по плечу и впрыгнув в авто, помчался в сторону центра, чтобы доставить Андрея в ближайшее отделение полиции.

После долгого и утомительного составления заявления, они оказались дома, наконец. Буквально валясь с ног от усталости, Максим уложил Андрея в постель, а сам пошёл на кухню, чтобы соорудить что-то поесть из остатков вчерашнего ужина. Неспокойный Андрей, тем не менее, пришёл помочь ему, он не любил лишней возни вокруг своей персоны. И считал, что если он в состоянии стоять на ногах, то дело не так уж плохо.

Попутно разбираясь с работой, Максим давал указания менеджерам, которых у него теперь было трое, в связи с расширением бизнеса. Он решил отказаться от своей запланированной ревизии во всех магазинах перед Новым годом, потому что он не хотел оставлять Андрея одного в этом состоянии.

Однако, несмотря на своё теперешнее состояние, Андрей всё же отогнал его от плиты, и принялся готовить свободной рукой сам. Максим сидел тут же, и коротко отдавал приказы по телефону, чувствуя, что он отключается от недосыпа и голода. От беспросветной тупости одного из менеджеров, Максим разразился злобной бранью, да так, что Андрей прикрикнул на него, мол, хватит уже работать, поешь.

— Имбецилы, — поставил диагноз Максим, заканчивая звонок и принимаясь за еду.

Андрей заварил кофе и подал на стол две кружки, наполненные ароматным напитком с красивой пенкой сверху.

— Аппетита нет, — грустно сказал пианист, — тошнит.

— Я сейчас съезжу в супермаркет, — отвечал Максим, быстро поглощая поданный ему обед, — куплю продуктов побольше. И потом мы будем все время дома. Только ты и я.

— Лекарства надо купить...

— Да, дашь мне эти бумажки, — сказал Максим, — только с капельницами как быть? Надо нанять медсестру наверное... Я не умею их ставить.

— От меня одни проблемы, — грустно заметил Андрей.

— Проблемы будут у того, кто это сделал, — отрезал Максим.

— Максик...

— Ты думаешь, что на заявлении в полицию всё закончится? — серьёзно на него глядя, сказал Максим, — нет.

Андрей устало смотрел на него своими лучезарными, окружёнными синевой подкожного кровоподтека, глазами, казавшимися ещё больше после побоев. Максим с опасным выражением на лице повторил:

— Нет. Это только начало.

Андрей вздохнул, и, указав ему глазами на тарелку, сказал:

— Ешь.

— Доигрался!? — неожиданно громко сказал Максим, отбрасывая вилку дрожащими пальцами, — вот тебе твои ночные репетиции, бухалова в клубах, шляние по темным углам, вот тебе теперь вся карьера и искусство, все почести от публики и громкие аплодисменты! Доволен теперь!? Доволен!?

— Макс...

— Что, «Макс»? — негодуя ещё больше, продолжал Максим, — а ведь я чувствовал, что добром всё это не кончится!! Ты слушал меня когда-нибудь!? Слушал!? А!? Ну, конечно, ты же старший из нас двоих, ты не можешь ошибаться!!! Ты решил, что знаешь лучше, как тебе жить!! А Макс, ну что Макс, он же так, дурачок малолетний, сопли пузырями, что он знает о богемной жизни-то!?

— Максим, прекрати, пожалуйста... Я просто...

— Вот и хавай теперь это, «богема», — грубо перебил его Максим, вытирая губы салфеткой, — наслаждайся заслуженным отдыхом. А я пойду на поиски «мамонта» для нас. И чтобы никуда из дома не выходил, пока я не вернусь. Ты даже не знаешь, что я пережил в эту ночь.