Burning for your touch (ЛП), стр. 163

Исак не собирается затыкаться. Это невыносимо. Словно он знает, что Эвен притворяется мёртвым, поэтому изо всех сил пытается его разозлить, чтобы вызвать хоть какую-то реакцию.

Потом Эвен поймёт, что именно это Исак и делает, что Исак всегда на два шага впереди.

– Ты можешь уйти? – резко выплёвывает Эвен, когда Исак в красках описывает ему какой-то случайный факт из жизни нечистого на руку руководителя какой-то продажной фармацевтической компании.

– Полагаю, что могу, – спокойно отвечает Исак. – Ну, то есть да, у меня есть пара функционирующих ног. Уйти – это то, что я могу сделать. Я обладаю такой способностью. А что?

Эвен не хочет иметь дело с дерзкими ответами Исака, не хочет оказаться втянутым в одну из остроумных перепалок, потому что у него нет сейчас сил даже сформулировать полное предложение.

– Просто иди домой, – бормочет Эвен из-под одеяла. – Ты мне здесь не нужен.

– Я знаю.

– Тогда почему ты всё ещё здесь? Просто оставь меня в покое. Мне не нужна твоя жалость.

Это грубо. Это мерзко. Это излишне. Эвен это понимает. Но он не знает, как справляться со своими негативными эмоциями, когда они настолько интенсивны, настолько переполняют его.

– Я читал о подобных перепадах настроений. Но никогда не думал, что смогу испытать их на себе, – бесстрастно изрекает Исак, будто наблюдает за отдельным феноменом, прекрасным примером, который углубит его знания, словно это один из их дурацких «экспериментов».

Эвен громко стонет в подушку. Он хочет сказать что-то более грубое, злое, чтобы оттолкнуть его, ранить его так сильно, чтобы он никогда не вернулся назад, но он знает, что Исак это… Исак. И Исак не сдастся. Он просто этого не сделает. Скорее он просто пропустит атаки Эвена через себя и посчитает себя обязанным остаться с ним.

– В общем, был бы рад ещё с тобой поболтать, но боюсь, у меня есть кое-какие дела в коллективите, – заявляет Исак, снова удивляя его.

Эвен слышит, как он собирает вещи в комнате, и наконец-то чувствует облегчение. Исак уходит по собственной воле. Эвен может закрыть глаза и снова дышать.

Но потом оно возвращается в полной мере – это беспомощное ощущение тепла, и жажды, и уязвимости. Эвен чувствует, что Исак приближается к его телу, оказывается слишком близко, так близко, что Эвен ощущает только его. Запах Исака завладевает его мозгом, когда тот садится на кровать рядом с ним.

Это слишком. Эвен с силой зажмуривается и задерживает дыхание.

Воспоминания о той ночи на этой самой кровати затопляют его разум. Но Исак не позволяет им завладеть Эвеном, накрывая его тело своим. Он обнимает его поверх одеяла. Исак просто его обнимает.

Какое-то время в комнате тихо. Эвен дышит через нос, а Исак машинально гладит его по спине, утешая. Они остаются в таком положении, пока дыхание Эвена не выравнивается.

– Какого хрена я натворил той ночью? – ни с того ни с сего спрашивает он, потому что решает, что ему нужно знать.

– Ничего, – мгновенно отвечает Исак, будто знает, насколько это важно, как много зависит от его ответа.

– Мы до самого утра были в кровати. Я помню, что чувствовал. Это не было «ничего».

– Мы не дошли до конца, – говорит Исак, прочищая горло – и это первый показатель, что вся эта ситуация затронула и его. – Я всё прекратил.

– Что это вообще значит?!

– Пенетрации не было, – ровно отвечает Исак. – Я не проникал в тебя, а ты не проникал в меня.

Эвену хочется, чтобы сейчас потолок обрушился и вырубил его. – Боже мой!

– Это был очень эмоциональный день. Это помешало нам рассуждать здраво. Но потом я распознал твои симптомы в процессе… и отговорил тебя. Вот и всё, что произошло.

– То есть ты хочешь сказать, что отговорил меня усесться на твой член? О, спасибо тебе огромное, Исак! – Эвен понимает, что его трясёт от смущения и злости, когда слова слетают с губ. Он снова лежит на спине, а Исак по-прежнему обнимает его, нависая сверху.

Они смотрят друг на друга какое-то мгновение, растягивающееся на вечность, которую Эвену приходится проживать.

– Не будь таким грубым, – говорит Исак, и у него срывается голос.

– Это ты тут говоришь о пенетрации.

Эвен понимает вдруг, что неровное дыхание Исака и его раскрасневшееся лицо – признаки нервозности, что, хотя его голос звучит собранно, тело предаёт его. Исак точно так же смущён. Он просто не может позволить себе роскошь чувствовать всепоглощающую пустоту внутри, как Эвен сейчас.

– Мы были не в себе, – шепчет Исак, по-прежнему выдерживая взгляд Эвена. И это ранит. Это причиняет боль. Словно Исак даже не понимает, что его слова режут не хуже острого лезвия.

– Да что ты говоришь! У меня, блядь, была мания, – огрызается Эвен, заставляя Исака поморщиться и стиснуть зубы.

– Перестань пытаться ранить меня словами, Эвен.

– И тебе того же.

Они оба тяжело и часто дышат. И, должно быть, это выглядит нелепо – то, как Исак нависает над кроватью, обнимая Эвена, натянувшего одеяло до подбородка. Они оба испепеляют друг друга взглядами, не желая этого на самом деле, но в то же время они не в состоянии разорвать сковывающие их объятья.

– Ты знаешь, что я не очень-то умею говорить, – сообщает Исак, словно признаётся в чём-то сокровенном.

И, возможно, это и есть признание, потому что вообще-то Исак – мастер слов. Это у него богатый лексикон. Это он знает, как квалифицировать и описать любое явление в любой момент времени.

Так что для Исака признать собственную слабость, неспособность использовать слова, которые он знает, чтобы описать то, что он хочет сказать, считается признанием. Возможно.

Эвен чувствует себя полностью опустошённым, когда Исак берёт его руку и прижимает к своей груди.

– Что ты делаешь? – бормочет Эвен, хотя он знает.

Сердце Исака бешено колотится в груди. Оно бьётся так быстро, что Эвен бы покраснел, если бы был способен сейчас чувствовать что-то подобное.

– Я сейчас не могу дышать, – тихо говорит Исак, и его голос не соответствует важности его слов или стуку его сердца. – Я говорю всякую херню, потому что я сейчас не могу дышать.

Возможно, тот Эвен, что существовал до всего случившегося, был бы в восторге, что Исак показывает ему собственную уязвимость, позволяет ему чувствовать своё сердцебиение, позволяет увидеть, как сильно отличаются его слова и действия.

Но не сейчас. Сейчас Эвен хочет только спать.

– Я устал, – говорит он. – Тебе лучше уйти.

– Окей.

Эвен спит в одной из футболок Исака.

.

Исак снова приходит на следующий день. И через день. И ещё через один тоже.

Эвен смиряется с этим, в основном потому, что Исак развлекает Юлие и оставляет попытки говорить с ним о всякой ерунде. Он здесь, но он не давит. Он не убирается, не пытается навести порядок, как делал это в первый день. Он просто там. Будто ждёт, что понадобится Эвену.

Исак ждёт.

На четвёртый день Эвен просыпается и чувствует, что желудок сводит от ужаса, когда видит оповещение на экране телефона.

Доставка ударной установки

Блядь!

Он вскакивает с кровати, внезапно снова чувствуя в себе силы, подстёгиваемый паникой и беспокойством, и просматривает содержимое почтового ящика, чтобы наконец провести инвентаризацию своих сумасбродных покупок. Он вбивает словосочетание «ударная установка» в строку поиска, и с ним чуть не случается истерика, когда он вспоминает цену и обстоятельства заказа.

Он набирает номер телефона, указанный внизу заказа, и кусает ногти, слушая гудки в ожидании ответа.

– Этот заказ отменили два дня назад. Мы отправили подтверждение на электронную почту Исака Вальтерсена.

Эвен вешает трубку.

Великолепно.

Исак <3<3<3<3

У тебя не было никакого права залезать в мою почту

?

Ударная установка

Ох

Ты указал меня в качестве получателя.

Я получил уведомление о доставке заказа два дня назад,

чтобы согласовать время, когда я буду дома.