Задержи дыхание (СИ), стр. 19

Они провели около часа за изучением гардероба Эстель из рабочего прошлого. Рейна внимательно рассматривала каждое платье, каждую юбку или блузку, некоторые из которых прикладывала к плечам, смотрела в большое зеркало на стене во весь рост и со смехом спрашивала: «Мне идёт?». Некоторые Эстель даже хотела отдать ей, тем более что большинство вещей так и остались лежать в коробках, однако Рейна отказалась, сославшись на то, что ей и так хватит надолго тех трёх уже подаренных платьев.

— Мне некуда в этом ходить, — повторилась она, пожав плечами. — На прогулках по лесу в платьях неудобно, да и на работе тоже.

— А кем ты работаешь? —Эстель вдруг поняла, что никогда даже не задумывалась о том, что Рейна на что-то живёт, что она тоже человек, которому нужна вода и еда.

Та в ответ наклонила голову, хитро сощурившись, положила тёмно-синее платье обратно в коробку и поправила лямку бюстгальтера, продолжая сидеть на ковре в одном нижнем белье.

— Секрет.

— Что, настолько тайная работа? Тебе придётся меня убить, если узнаю? — отшутилась Эстель.

— Может, и придётся, — рассмеялась Рейна и достала прозрачную чёрную блузку с глянцевым воротничком и манжетами. — Ух ты, какая красота!

— Самое то, чтобы устраивать вечеринки в твоём вагоне.

— Очень смешно, — оценила она, облокотившись на закрытую коробку. — Так почему ты ушла с работы? Судя по всему, тебе очень нравилось. Какой смысл бросать то, что нравится?

Ну вот, снова эта тема. Та тема, от которой Эстель так старательно отмахивалась на протяжении всего времени, как вернулась домой.

— Мне надоело. Просто надоело, — она вздохнула. — Знаешь, когда надоедают повседневные вещи, с этим можно смириться. Привыкнуть. Но тут другое… я несколько лет представляла себе, каков он — мир моды, и как я буду в нём смотреться. И мне действительно нравилось то, чем я занималась. Но я была там одна, понимаешь? Возвращалась в квартиру, а там никого. Всё свободное время — работа, чтобы занять голову. Мне не хватало друзей, родителей, брата. Дома.

Рейна внимательно выслушала, не перебивая и ничего не спрашивая.

— Устройся в ателье, например. Здесь, в городе, чтобы никуда не пришлось уезжать. Жизнь в ярком свете огней, богатых людей и дорогих нарядах не для всех. Видимо, и не для тебя.

— Предлагаешь найти золотую середину?

— Именно. Кто сказал, что обязательно нужно стремиться к небесам, когда твёрдая земля под ногами — лучше?

— Ты правильно сказала тогда, на встрече клуба. Я стремилась не к той красивой жизни, а бежала от этой. От родительского дома, от них самих. От воспоминаний о Клаусе. — Произнеся его имя, Эстель невольно вздрогнула. За последние несколько лет она практически не вспоминала о нём, насколько было возможно.

— Клаус? Бывший парень? — предположила Рейна.

— Брат. Старший брат. Он был моей опорой, моим лучшим другом.

После похорон Клауса Эстель запретила себе думать о нём. Пока родители скорбели по сыну, она единственная пыталась найти в себе силы жить дальше, хоть ей и казалось, что она переживает потерю гораздо острее.

— Что с ним случилось? — Рейна больше не копалась в коробке с одеждой; всё её внимание было устремлено на Эстель. — Давай же, сейчас я твой клуб потерянных сердец. Считай, у нас незаконченное задание в парах.

Они вправду так и не дошли до обсуждения настоящих проблем на том занятии. На работе Эстель ни разу не упоминала о Клаусе, всем говоря, что брат у неё только один — Леон. Однако Леон появился уже после ухода Клауса. Эстель расценила это как попытку родителей найти ему замену. Всё их время было посвящено Леону, и в какой-то момент Эстель остро ощутила одиночество в том доме, куда раньше со всех ног спешила вернуться. Она поняла, что теперь ей больше всего на свете хотелось сбежать как можно дальше.

— У него было слабое сердце, — она с трудом перевела дыхание, слыша громкие удары в груди. — Однажды я вернулась домой и обнаружила его мёртвым в гостиной. Он упал, когда ставил на стол тарелку с пастой и фрикадельками. Врачи сказали, остановка сердца — он умер мгновенно. Но я до сих пор не могу отделаться от мысли, что если бы пришла на несколько минут раньше, то могла бы вызвать скорую и спасти его. Могла бы…

Рейна ничего не говорила достаточно долго, а Эстель сидела, опустив голову и видя перед собой только пушистый ворс ковра. В один миг нескольких лет не стало, осталась лишь маленькая четырнадцатилетняя девочка, которая сильнее всех в семье скучала по брату.

— Ты не виновата, — без попытки приободрить сказала Рейна.

Эстель, собравшись с силами, кивнула, хоть и ощутила груз, взваленный ей самой на плечи, ещё сильнее.

— Я знаю. Но от этого не легче.

***

— Ты вспоминаешь о Клаусе? Хоть иногда.

Эстель задала вопрос и только после опомнилась, резко обернулась, столкнувшись с застывшей мамой. Она держала сковороду под сильной струёй воды из крана. Мелкие частые капли летели в стороны, брызгая на красный фартук, но мама этого совершенно не замечала. Её взгляд медленно потух, и, часто заморгав, она отвернулась обратно к раковине, принявшись жёстко тереть сковороду.

— Почему ты вдруг спросила? — мама старалась, чтобы голос не дрожал, но Эстель заметила предательский скачок в конце фразы.

Она выпрямила спину, уперевшись руками в край стола.

— Просто… всегда хотела спросить. Ты никогда не вспоминала о нём. А когда появился Леон, то Клаус и вовсе перестал существовать.

Эстель думала, мама разозлится. Думала, она закричит на неё, бросит мокрую губку и громко топнет ногами в мягких пушистых тапочках. Но мама не закричала, лишь продолжая тщательно отмывать сковороду.

— Клаус не перестал существовать, милая. Просто всё время уходило на Леона, так что… — Она остановилась, шумно вздохнула и закрыла кран. — В конце концов, кто-то должен был держаться. Мы все держались, и если бы хоть один не выдержал, думаю, не выдержали бы все. Леон нам помог.

Леон нам помог.

Эстель помнила свои первые смешанные ощущения, когда у неё появился новый брат. Она начинала ревновать родителей к нему, хотя с Клаусом такого не происходило. Ей казалось, что родители специально перестали обращать на неё внимание: Леон стал новым центром, вокруг которого всё вращалось, новым центром, который был призван помочь забыть остальное.

Желание побега родилось в первый год жизни Леона.

Бежать. Бежать как можно дальше. Нет цели? Найти её. Придумать, в конце концов! Что ей так нравилось в детстве? Одежда? Модные показы? Нитки и иголки? Отлично!

Так Эстель и убедила себя, что ей непременно нужно стать лучшей в этом деле. Лучшей она, может быть, и не стала, зато с успехом заняла голову на несколько лет, да и ещё умудрилась уехать из дома, а потом полностью погрузилась в работу. Однако побег настолько утомил её, что пришлось признать слабость.

— Мам, — вздохнула она, — может, позволишь Леону бросить художественный кружок? Он ему всё равно не нравится.

— Но ведь…

— Разностороннее развитие, да-да, я знаю. Поверь, если он поймёт, что ему это действительно нравится, то он сам попросит вернуться. Кстати, куда ты ходила на свои кулинарные курсы?

Мама в тот момент выронила губку от удивления. Эстель ещё долго веселилась, вспоминая тот момент и то, как легко мама согласилась дать Леону паузу. Лучший способ понять, что тебе что-то действительно нравится — отказаться от этого. Сделать ту самую паузу, переключиться на другое. Задержать дыхание и с наслаждением выдохнуть и вдохнуть вновь.

Эстель записалась на кулинарные курсы, а придя на вступительную лекцию, долго не могла поверить, что собралась возиться с ложками и чашками. Она уже была готова признать, что нитки, иголки и чертежи ей нравятся гораздо больше, но решила не спешить.

Просто нужно время. Время, чтобы спокойно находиться там, где жил Клаус, и не хотеть больше сбежать. Нужно время, чтобы определиться, чего она на самом деле хочет.

Рейна очень долго смеялась, когда узнала, что вместо работы в ателье Эстель предпочла обучиться ненавистной кулинарии. В тот вечер они сидели на крыше небольшого двухэтажного домика, долго целовались, после чего Эстель вслух прочитала сообщение от Реми: