Хороший мальчик (СИ), стр. 2

Я поворачиваюсь, и замечаю свою соседку, миссис Шеннон, противную старуху, которая красит волосы в черный цвет, а губы в красный, и выглядит как постаревшая и изнасилованная всеми семью гномами Белоснежка. Она живет на этаж выше, и постоянно стучит по батарее, когда мои родители начинают драться.

- Здравствуйте, миссис Шеннон. Как всегда, вы отвратительно выглядите, - отвечаю я, даже не смотря на нее, беру с полки шоколад и направляю к кассе, - всего доброго.

- Проклятый Тозиер! Я видела, что ты и твоя шлюха украли сигареты!

- А еще Вы видели это, - не оборачиваясь, я завожу руку за спину и показываю ей средний палец. Мерзкая старуха.

- Охрана! Полиция! Здесь опять этот выродок!

Я вижу, что она не шутит. Я переглядываюсь с Вероникой, она еле заметно кивает и бросается к выходу. Я за ней. Я уворачиваюсь от охранника, который примчался на крик старухи, и толкаю стеллаж с кока-колой. Пластиковые бутылки валятся на пол. Я перепрыгиваю через них, но не успеваю оказаться на выходе, когда тяжелая рука хватает меня за локоть, заламывает ее и опускает меня лицом об пол. Я пытаюсь вырваться, но охранник явно тяжелее меня.

- Беги! – успеваю я крикнуть Веронике, но ее хватает кассир.

- Добегался, Тозиер, - шипит охранник, и я боюсь, что он сейчас заедет мне ботинком по физиономии, - когда же ты уже поймешь, что брать чужое нельзя?

Я слышу звук защелкивающихся наручников, еще сильнее вырываюсь, и кажется, попадаю плечом охраннику под челюсть. Следующее, что я помню – он называет меня сукиным сыном, а потом со всей силы бьет лицом об кафель. Я успею только заметить, что пол довольно грязный – кто-то в этом месте пролил томатный сок.

Вот тебе и покурил.

========== L ==========

5 Seconds Of Summer - Teeth

Я прихожу в себя от неудобного сидения на жесткой скамье. Я снова в полицейском участке, у меня тут даже камера уже своя собственная есть. Короче, можно сказать, что я тут как дома.

Я разминаю шею, ощупываю руками лицо. Голова болит, но не критично, немного распух нос и рассечена губа, на правой скуле синяк. Не самое ужасное, что со мной случалось. К побоям я привык, пусть лучше бьют по лицу, чем отобьют внутренние органы, как в прошлые разы.

Я приподнимаюсь, распрямляя спину. Выглядываю в проем решетки и вижу двух полицейских, играющих в карты. У одного бутылка пива на столе. Я стучу ботинком по решетке.

- Эй!

- О, очнулся, наконец, - подает голос тот, который схватил меня в магазине, - а неплохо я его уделал, Джерри, а? Хоть посимпатичнее стал.

- Где моя подруга? – кричу я, сотрясая решетку.

- Тише, парень, успокойся. Твоя девчонка в соседней камере, не хватало вас еще вместе тут поселить, как голубков, - продолжает все тот же полицейский, Монтгомери, толстый, лысый, с родимым пятном на шее, - а будешь орать, я тебе еще врежу.

- Мне в школу надо, - говорю я, пытаясь разглядеть время на настенных часах, но ничего не вижу, - я ничего не сделал.

- Ты только посмотри на него, Джерри! Опять взялся за свое, и снова он ни при чем. Сколько раз тебе надо было говорить, Тозиер, что ты попадешься нам еще раз на кражу, ты все оставшиеся годы проведешь в тюрьме?

Сержант Хопкинс молчит, смотрит на меня поверх карт. Я качаю головой.

- Я ничего не брал… Эта старуха… Она просто меня ненавидит!

- Да? А как же тогда в твоем пиджаке оказались две пачки сигарет, а, Тозиер? Скажешь, тебе их подсунула старуха?

Я закатываю глаза.

- Я не успел за них заплатить, как она начала орать. Она это специально! Отпустите меня, мне надо в школу. Или дайте мне позвонить, чтобы меня отсюда забрали.

- И кому же ты позвонишь? – продолжает Монтгомери, отпивая из бутылки, - своей мамашке-наркоманке?

- Ах, ты сукин сын!

Я трясу решетку, Монтгомери смеется. Он подходит ко мне, и думаю, он бы снова ударил меня, но нас разделяет решетка.

- Я могу отправить тебя в камеру прямо сейчас. Ты уже состоишь у нас на учете несколько лет, ты, маленький паршивец…

- Монтгомери! – наконец раздается голос сержанта Хопкинса, - сходи вниз, принеси мне тоже пива. А я с ним пока поговорю.

- Но, Джерр…

- Иди вниз.

Монтгомери уходит, осыпая меня проклятьями. Я сажусь обратно на скамейку, обхватываю голову руками.

- Эй, малец, послушай, - к моей камере подходит Хопкинс, высокий, волосы с проседью, глаза уставшие и запавшие, - сколько раз я тебе говорил, чтобы ты этого не делал?

Хопкинс вполне нормальный мужик, ну, для полицейского. Пару раз отпускал меня под честное слово. Как-то сказал, что я похож на его сына, которого убили в армии. Я поднимаю на него голову.

- Много, сэр. Но в этот раз…

- Ричи, прекрати врать. Я понимаю, тебе тяжело. Но сколько это уже длится? Ты помнишь, что было в прошлый раз?

Я киваю.

- Повтори вслух.

- Меня арестовали за угон чужой машины. И я был пьяным.

- Так, а перед этим?

- Ну, я ограбил прохожего… Но мне нужны были деньги!

- Ричи. Воровство – это не выход.

Я хмыкаю.

- А что мне тогда делать?

- Может, нам стоит обратить в социальную службу еще раз? И тебе подыщут приемную семью… Или отправят в детский дом…

- Вот уж нет! – резко обрываю его я, - только не это. Менять одну вшивую семейку на другую? Нет, покорно благодарю.

- Ты ведь не глупый парень, ты хорошо учишься, у тебя невероятные мозги. Если продолжишь так – окажешься за решеткой еще до шестнадцати лет, и сгниешь там.

- Мне все равно, - я пожимаю плечами, роюсь в карманах, достаю сигареты.

- Здесь нельзя курить, Тозиер, - резко говорит Хопкинс.

- Откуда я могу знать это?

- Там висит табличка.

- Какая, блин, табличка?

Хопкинс указывает рукой куда-то на стену позади своего стола. Щурюсь, но не понимаю, где там текст.

- Не вижу никакой таблички.

- Ты что, читать не умеешь?

Это вернулся Монтгомери. В руках у него две бутылки пива и пакет с пончиками. Черт, я люблю пончики. Я снова пытаюсь затянуться сигаретой, но Монтгомери бьет по решетке дубинкой в метре от моего лица, - тебе же сказали, что здесь не курят!

- Тише, Монти, - говорит Хопкнис, разглядывая меня.

- Ты что, Тозиер, читать не умеешь?! Для кого написана эта табличка, что курить запрещено?

- Я умею читать! – ору в ответ я.

- Ну-ка, посмотри сюда.

Монтгомери хватает со стола листок, что-то размашисто пишет, отходит к столу и выставляет руку с листком перед собой, - что здесь написано?

Я щурюсь, но все же могу разглядеть буквы.

- Там написано, что Вы самый мерзкий полицейский на свете.

- Ах ты сукин сын! – кричит Монтгомери, - я тебя задержу на неделю, ты умрешь здесь, понял?!

- Подожди, Монти. Ричи, ты что, не видишь, что написано на противоположной стене? Ну-ка, взгляни сюда.

Хопкинс тоже берет листок, что-то пишет на нем. Отходит еще дальше, и буквы размываются.

- Я не вижу, сэр.

- Где тогда твои очки? – Хопкинс смотрит на меня, сложив руки на груди.

- Хм… - я делаю вид, что задумываюсь, - наверное, там же где и моя хорошая одежда, еда, любящие родители…. – я начинаю загибать пальцы, - короче, где-то в жопе, сэр.

- Прекрати выражаться, щенок! – орет Монтгомери. Я хмыкаю в ответ. Сигареты я все же убрал. Из-за них и так сегодня вышло слишком много проблем.

- Так я могу позвонить? Чтобы меня забрали?

- Знаешь, какой залог за тебя будет в этот раз? – спрашивает Монтгомери, - ни тебе, ни твоей шлюшке в жизни не расплатиться!

- Дайте мне мой телефон!

Телефон мне все-таки дают.

У меня всего один вариант, кому я могу позвонить.

Я набираю номер по памяти, подношу телефон к уху, слушая гудки. Хоть бы она взяла трубку.

- Алло?

- Мисс Вустер… Здрасьте. Это я. Да, Ричи. Тут в общем… не могли бы Вы меня забрать из полиции?..