Вторая жизнь (СИ), стр. 8

И всё же я любила его… Когда-то, в прошлом. Сейчас эта любовь была уничтожена, сожжена дотла. В один миг не осталось ничего, а правда, открывшаяся в пляжном домике, убила всё хорошее, что когда-то нас связывало. Переполняла лишь жгучая обида, а также сильная жажда возмездия. Но куда важнее было обезопасить будущее Мелиссы.

Эдвард вышел, даже не обернувшись в мою сторону. Я тоже старалась не сверлить его взглядом, а затем коротко простившись с Бертой, торопливо покинула кухню. На сегодня испытания закончились, но война только начиналась. И я не собиралась сдаваться. Напротив, я готова идти до конца. До полного поражения Эдварда Бёрка.

========== 6 ==========

Прошла ровно неделя с того дня, как я вновь переступила порог собственного дома. Вот только называть этот дом своим теперь не хотелось даже в мыслях. Я старалась думать, как Карлос, контролировать каждое слово, способное ненароком выдать во мне Джулию.

Особенно тяжело было общаться с Мелиссой. Дочь приходила довольно часто, стояла, молча глядя на цветы, а порой даже прикасалась к ним, что-то шептала и плакала. Однажды я всё же не выдержала и, плюнув на все правила, дотронулась до волос плачущей девочки. Резко обернувшись, Мелисса с испугом посмотрела на меня. Её, и без того грустные, тёмно-серые глаза были наполнены слезами.

— Прости… Ты так плакала, а я… Мне отлично известно, что значит потерять родителей, — это всё, что я смогла сказать, прекрасно понимая, что совершила непростительную глупость, — извини меня, ладно? Я обещаю, что больше не дотронусь до тебя…

— Да ничего, — дочь поспешно вытерла слёзы, — я, наверное, тоже не должна так вести себя. Плакать на глазах у посторонних…

— Не говори так. Нет ничего постыдного в слезах, Мелисса. Нельзя прятать собственные чувства, которые всё равно вырвутся наружу. Рано или поздно… И тогда тебе будет только хуже. Поэтому если тебе хочется плакать, если твоя душа действительно этого просит, то поплачь, ведь слёзы очищают душу…

— Что? — выражение лица Мелиссы вмиг переменилось, — Ты… ты говоришь словами моей мамы. Это было её выражение. Про то, что слёзы очищают душу…

— Я слышал его от своей тётки. А она была подругой твоей матери. Они выросли вместе, в приюте.

Вопреки моим ожиданиям, дочь ничего не ответила, однако в её взгляде мелькнуло что-то странное. Словно Мелисса начинала узнавать меня. Словно начала догадываться.

Впрочем, подобные мысли приходилось отгонять, не давая им сформироваться в надежду. В надежду, что Мелисса меня узнает, что её сердце подскажет, кем на самом деле является новый садовник.

Но пока меня узнавал лишь Макс. Он играл со мной, как и в былые времена, носился по саду, виляя хвостом и радостно прыгая, стоило мне только появиться. Однажды свидетелем этой картины стал Эдвард, который всё же подошёл ко мне, недовольно глядя на то, как я чесала развалившегося на траве пса.

— Что это ты не работаешь, а? С собачкой играешь? Странно, что эта злая псина так легко приняла тебя. На меня рычит, хотя я тут хозяин, а с прислугой вон какой ласковый…

— Собаки чувствуют любовь, мистер Бёрк, — довольно дерзко бросила я. Опять напоминает, что он тут хозяин! Да как только совести хватает… Впрочем, какая у него совесть? Этот человек даже незнаком с таким понятием. Как и со словом «любовь».

— Максу скучно, а я вот играю с ним. И подкармливаю ещё, — немного помолчав, я поняла, что ещё не время идти на конфликт с Эдвардом. Нужно потерпеть, не поддаваться на провокации. Иначе я могу потерять работу.

— Псина с характером, — скривился Эдвард, — не поймёшь, что у неё на уме. Я тоже кормил его, но… Как видишь, всё бесполезно.

И в этот момент, будто в подтверждение его слов, Макс громко залаял, угрожающе наступая на Эдварда. Тот попятился назад, изо всех сил сохраняя спокойный вид. Вот только не получалось. Эдвард был заметно напуган.

— Прекрати, Макс, ко мне! — глядя на побледневшее лицо мужа, я впервые испытала мстительное удовольствие, — Всё, успокойся, лучше принеси мне мяч! Вот, хорошо, ещё разок…

— А он тебя слушается, — губы Эдварда тронула лёгкая улыбка, — значит, ты сумел найти подход к этому зверю. И к цветам тоже… Смотрю, тут всё также, как при Джулии.

Я молчала, вновь переводя взгляд на Эдварда. И тут мне показалось, пусть даже всего на мгновение, на долю секунды, что его лицо сделалось грустным. Без притворства, игры, фальши. Но ничего подобного не могло быть! Этот негодяй просто играет, умело исполняет роль вдовца, скорбящего по своей погибшей супруге.

Чуть позже я поделилась увиденным с Кэтрин, которая, недоверчиво посмотрев на меня, неожиданно произнесла:

— А ты уверена, что… Ну в общем, что Эдвард на самом деле так уж виноват во всём? Например, насчёт смерти Фрэнка. Мне кажется, что он не лгал. Это на самом деле был несчастный случай.

— Ты веришь ему?! Этому мерзавцу? Оправдываешь его?! — в тот момент я была вне себя от закипавшей внутри ярости.

— Успокойся, Джул, прошу тебя… То есть, Карлос. Наверное, мне нужно теперь обращаться к тебе именно так. И общаться с тобой, как с парнем…

— Не уходи от темы! Общайся со мной, как угодно. И называй, как тебе нравится. Но не оправдывай этого…

— Прости, но… Ты сейчас всего-навсего ревнуешь. Тебе неприятно, что муж изменял тебе, что…

— Он не просто изменял мне, Кэт! Он мне в лицо бросил, что не любит. И никогда не любил. Что наш брак был для него сделкой, а потом назвал сумасшедшей, намекнув, что упрячет меня в психушку!

— Хорошо, это я допускаю, но… Убийство Фрэнка. Почему ты так уверена в этом? Эдвард не похож на убийцу, да и то несчастье… Ты думаешь, что оно было подстроено?

— Разумеется, — ледяное спокойствие возвращалось ко мне, как и уверенность в своих подозрениях, — он всё это спланировал. Узнал про предстоящий шторм, но ничего не сказал Фрэнку. Я же помню, что было накануне смерти моего мужа. Фрэнк тогда звонил ему, говорил о предстоящем ухудшении погоды… Но этот негодяй убедил его, что ничего страшного не будет. Даже какой-то фальшивый прогноз подсунул по электронной почте. Фрэнк тогда успокаивал меня, внушал, что раз Эдвард так говорит, значит, ничего страшного не случится… Он слепо верил Эдварду. А тот воспользовался его доверием.

— Ты думаешь, что он сам столкнул Фрэнка за борт?

— Конечно. Понимая, что во время шторма тот вряд ли сможет спастись, он решил, что это самый надёжный способ убить его. Сам он тогда был в спасательном жилете, в котором и прыгнул в воду, поняв, что помощь уже совсем близко.

— Но он же рисковал и собственной жизнью!

— Скорее всего, нет. Ведь Эдвард плавает лучше, чем Фрэнк. И потом он знал, что им помогут, видимо, сумел с кем-то вовремя связаться.

— Я даже не знаю, что сказать… А что ты знаешь о прошлом своего… бывшего мужа? О его семье, о том, чем он занимался.

— Да ничего особенно не знаю, — честно призналась я, чувствуя себя невероятно глупо, — с Фрэнком они дружили в юности, когда тот жил в Портленде. Учились вместе, жили по соседству. А потом родители Фрэнка переехали в Калифорнию, связь между ними почти оборвалась, хотя… Вроде бы иногда встречались, но муж никогда ничего о нём не рассказывал. Так, какие-то отрывки вспоминал… Ну, а потом Эдвард переехал в Калифорнию. Рассказал, что компания, в которой он работал на родине, обанкротилась, и её выкупили китайцы. Он потерял работу, а Фрэнк помог ему, взяв по старой дружбе в свой бизнес.

— Думаешь, Фрэнк знал? — Кэтрин серьёзно посмотрела на меня, — Я имею в виду ориентацию твоего… Эдварда.

— Не знаю, Кэт, я и сама постоянно думаю об этом. Фрэнк никогда не был гомофобом и вряд ли этот факт мог повлиять на их дружбу. Но… С другой стороны он часто говорил мне, что хочет видеть Эдварда женатым, считал, что тому нужно найти хорошую женщину. Даже просил меня познакомить его с подругами.