Крылатый (СИ), стр. 53

Дилан замедляется, удивленно смотря на меня, почти замирает на пороге, однако потом все же решительно продолжает идти ко мне.

— Уебок！ Ты оставил меня, хотя обещал！ — почти срываясь на слезы, упрямо стараюсь подняться на ноги, придерживаясь за машину позади, — Ты был мне нужен！

— Томми, милый, — Дилан почти смеется, пытаясь ко мне подступиться, вот только мне уже не до смеха.

— Меня из-за тебя снова… снова! Я убил за это, ты понимаешь, сволочь! — плевать на ноги, я хочу ему врезать.

Отрываю руку от машины, за которую держусь, и со всего размаху мечу кулаком в нос. Дилан был бы не Диланом, если бы не увернулся. Раз — и я по инерции падаю вперед. Два — меня подхватывают сильные руки. Три — я пытаюсь спрыгнуть с этого гада, но он надежно держит меня под пятую точку. Четыре — плюхаюсь задом на закрытый капот, матерясь и ругаясь не по-детски. Пять — в глаз дать мне ему так и не удалось, потому что Дилан-я-мастер-успокаивать-дерущихся-подростков-О’Брайен снова применил коронный против меня прием: зажал запястья за спиной.

— Придурок! — ору на него, стараясь не глядеть в эти бесстыжие глаза, которые, вопреки ситуации светятся счастьем, — И после всего ты еще обвинил меня в связи с Тайлером! Да знаешь, кто ты после этого, ты… ты…!

Естественно, Дилану в голову пришел самый действенный способ заткнуть меня — поцеловать. Пинаться я больше не мог. Так и замер с широко раскрытыми глазами, пока вышеупомянутый «придурок» во всю исследовал и вылизывал мой рот — будто вкус запомнить хотел, будто именно это ему всю жизнь и было нужно — я нужен был.

Наконец, он отстранился, немного приоткрыв рот — дышит тяжело, будто сейчас не целовался, а марафон пробежал. А потом прислонился ко мне лбом, а глаза не закрывает, шепчет.

— Я так рад, что ты живой.

Не могу отвести от него глаз. Понимаю только, что влюбляюсь с каждым мгновением в эти глаза, в этот голос еще сильнее — хотя казалось, куда уж там?

— Хуевый из меня парень, малыш…

— Заткнись, — теперь настала моя очередь затыкать его поцелуями.

Выдернуть ладони оказалось легче легкого — Дилан больше их не держал. Руки тут же оказываются у него на шее, пальцы сжимают рубашку — не отпущу теперь. Целуемся долго, жадно, нежно. Когда-нибудь потом, он в сотый раз напомнит мне, что у меня вкусные губы — как дождь. Но только потом, пока обоим станет катастрофически не хватать кислорода. Не хочу дышать.

— Я так скучал, Дил… — сквозь слезы выдавливаю я, потому что действительно же скучал и ждал — не только вчера, а всю жизнь.

Он смеется, тычась носом в щеку. Руки слишком заняты, чтобы вытирать ими слезы — он тоже боится отпускать, прижимает меня к себе бережно, осторожно, будто боится сломать, будто я не я, а какой-нибудь хрупкий игрушечный ангел, купленный специально на рождественскую елку — уронишь и рассыпется.

— Я тут вам не мешаю, не?

— Мешаешь, уйди… — почти огрызается Дил, но слишком уж сильна радость. Почти сразу тихо смеется.

Тайлер хлопает заспанными глазами, чуть отводя камеру телефона в сторону, чтобы самому нас видеть.

— Нормально！- наигранно возмущается парень, — Я тут вам материал в семейный архив снимаю, можно сказать, бесплатно, а вы, — он махнул на нас рукой.

Я прячу алеющие щеки в воротнике его рубашки. Боже, Тай, так не вовремя…

— Еще скажи, что хочешь снимать их первую брачную ночь, — сзади раздался смешок Терезы.

Ну все, теперь я точно похож на помидор.

— Ты как, Крылатый?

Я натянуто улыбнулся и промямлил что-то вроде «нормально, все хорошо». Только вот судя по обеспокоенным глазам Дилана, да и всех остальных, они ожидали от меня более конкретного ответа.

— Что? — я смутился окончательно. Что они еще хотят знать? Как я чувствую себя после изнасилования?

— Дуреха！ — Дилан потрепал меня по волосам, — Крылья как?

Сказать, что я офигел — ничего не сказать.

Комментарий к 30. Not Alone