Ничего личного (СИ), стр. 16

— Ого, ты так забеспокоился о моей заднице, что сбежал с урока литературы? — Сангстер поджал губы, чтобы не засмеяться. Он был действительно удивлён поступком брюнета, потому что не ожидал такого от него. От кого угодно, но не от Дилана. — Не хочешь почитать книги? Компенсируем пропущенный урок литературы, так сказать. Думаю, учительница будет очень рада услышать от тебя краткий пересказ.

— Я же говорю: не люблю ходить в должниках, — отмахнулся темноволосый и уселся на пол. — Почитаешь мне?

— С удовольствием. Давно я не издевался над кем-нибудь, вот будет хоть повод оторваться. — Парень принялся искать что-нибудь подходящее. На глаза сразу попалась книга Шекспира. — Что ж, отлично, надеюсь ты не будешь рыдать над их смертью. — Он покрутил книгу в руках и поудобнее утроился на постели.

— О, Джульетта… — пробормотал Дилан, оперся спиной о кровать и закрыл глаза, приготовившись слушать. Ему не читал никто так давно, (одноклассники на литературе не в счет), что он и забыл, какого это.

Томас, открыв книгу на самой первой странице, сразу начал читать с интонацией, то повышая голос, то угрожающе понижая. Он любил читать, просто обожал: это отвлекало в какой-то степени. Сангстер даже сам не заметил, как полностью абстрагировался от реальности, ярко представляя себе все происходящее в пьесе, вплоть до кровопролитных боев. Дилан сидел с закрытыми глазами, но слушал внимательно, иногда улыбаясь, когда светловолосый особенно увлекался. Его чтение не шло ни в какое сравнение с тем, как читали одноклассники на уроках. Иногда О’Брайен шепотом произносил строчки, которые помнил наизусть, но это случалось нечасто. Большую часть времени брюнет просто сидел, разрешая образам в голове играть разнообразными красками, сливаясь с голосом блондина.

Уже в конце, когда Ромео стоял и смотрел на тело Джульетты, Томас вложил всю душу в эту сцену, пытаясь передать боль юноши и боль девушки, которая, проснувшись, увидела мертвое тело любимого, а затем сама покончила жизнь самоубийством. Каждый раз, читая этот эпизод, блондин задумывался над тем, что бы почувствовал он сам, если бы узнал о смерти любимого человека.

— Я, надеюсь, ты не оглох, пока я читал? — Сангстер посмотрел на Дилана в ожидании критики. Тот не сразу пришел в себя, и даже когда светловолосый захлопнул книгу, О’Брайен еще некоторое время сидел с закрытыми глазами. Наконец, проигнорировав вопрос Томаса, брюнет просто сказал: «Спасибо. Было здорово». Больше в голову ничего не приходило, он все еще не отошел от истории, продолжая обдумывать ее. Сангстер хмыкнул и смущенно улыбнулся. В классе он никогда не читал с интонацией, боясь насмешек со стороны одноклассников.

— Воу, на улице уже стемнело, — парни одновременно посмотрели в окно, которое, к слову, было открыто настежь. Подскочив на ноги, Томас быстро закрыл его.

— Останешься на ночь? — неожиданно спросил блондин, даже не до конца осознавая, что сказал, и покосился на О’Брайена, прикусив губу. Все же ему чертовски хотелось, чтобы тот остался. Так было спокойнее почему-то.

— А твои родители? А школа завтра? А… — брюнет на мгновение прикоснулся к губе, но тут же одернул руку. — Ай, черт с ним. Останусь. — Темноволосый махнул рукой. — Пойдем покурим?

— Мать все равно уехала дней так на пять точно. Школа… Ну, если ты так хочешь, то пойдём.

Взяв свою пачку сигарет и зажигалку, парень направился в сторону гостиной, где находился балкон. Открыв дверь, Томас слегка поежился от холода. Дилан вышел следом, с наслаждением вдыхая свежий сентябрьский воздух. Облокотившись на перила, брюнет вопросительно посмотрел на пачку, без слов спрашивая разрешения. Томас понял просьбу и спокойно протянул пачку, предварительно при этом вынув одну сигарету свободной рукой. Дилан усмехнулся, вспомнив, чем закончился их прошлый перекур на балконе.

— Зажигалка? — О’Брайен говорил по минимуму, потому что говорить было, в общем-то лень, да и Томас вроде понимал его и так. Томас, спрятав сигарету от ветра, наконец, поджег ее, а затем протянул зажигалку Дилану, медленно втягивая в себя табачный дым. Что-то вдруг щелкнуло в голове, и блондин недоверчиво посмотрел на брюнета. Он не мог вспомнить точно, что произошло между ними, но точно знал, что это произошло на балконе. Мотнув головой, парень все же сдался, нехотя уступая провалу в памяти.

— Алкоголь — хуйня, — зачем-то сказал темноволосый, затягиваясь. — Хочешь вспомнить, а не можешь. Или забыть хочется, а все, сука, до мелочей в голове…

— Полностью согласен. Я с трудом помню, и то только обрывки. — Сангстер, затянувшись, посмотрел на парня рядом. — И что-то определённо связано с ебаным балконом.

— Да, определенно, что-то с балконом, — невесело ухмыльнулся Дилан. Выкинув окурок куда-то вниз, он проследил за полетом тлеющего огонька и вздохнул. Томас в который раз недоверчиво посмотрел на брюнета.

— Мне кажется, ты помнишь, что связано с ним. — Светловолосый слегка прищурился, внимательно следя за каждым движением О’Брайена. Докурив, парень, в отличие от одноклассника, потушил сигарету о пепельницу, которая стояла слева от него.

— Помню, принцесса, все я помню, — выдохнул Дилан, не поворачивая головы. Он смотрел на свои руки, лежащие на перилах балкона: голубые вены, ледяные длинные пальцы. Томас слегка удивленно посмотрел на Дилана и подошёл чуть поближе.

— Ты можешь мне рассказать, что произошло? — он почесал плечо и нахмурился. Подсознание буквально кричало ему, чтобы он взял свои слова обратно, но Сангстер игнорировал его. Он хотел знать, что произошло на этом чертовом балконе. Даже прозвище «принцесса» парня не злило, наоборот, теплом разливалось в груди. «Ты пидор»? Парень уже сомневался в отрицательном ответе. Нахмурившись, Томас отогнал столь странные мысли. Видимо, он все еще не протрезвел.

— Нет, — покачал головой О’Брайен, — но думаю, я могу… — брюнет вдруг повернулся. Его голос был хриплым, то ли от холодного воздуха, который он вдыхал вперемешку с сигаретным дымом, то ли из-за атмосферы момента. -…могу показать.

Дилан медленно приблизился. Воспоминания в голове смешались в одно огромное чувство дежавю. Тот же запах алкоголя и сигарет. Те же ореховые глаза напротив. Брюнет сократил расстояние между ними до минимума, ощущая тепло чужого тела. Между губами — едва ли сантиметр, горячие дыхание с привкусом рома почти обжигает. Еще немного, и брюнету окончательно сорвало бы крышу. Но вдруг, словно очнувшись, он испуганно моргнул, резко отстранился и отвел глаза.

— Блять, прости, Томас, черт, черт, черт, — О’Брайен запустил пальцы в темные волосы. Сангстер, мягко говоря, даже не до конца верил в реальность происходящего. Наверное, он действительно все еще был пьяным больше, чем представлял, потому что решился на то, о чем бы и не подумал в нормальном состоянии.

— Хэй, иди сюда. — Светловолосый невесомо коснулся пальцами подбородка Дилана и мягко развернул к себе. Несколько секунд Томас просто вглядывался в карие глаза напротив, а потом резко накрыл своими губами губы брюнета, впиваясь в них требовательным и почти жадным поцелуем. Он сминал их, словно пробовал на вкус, взамен оставляя привкус ещё не выветрившегося рома. Резко отстранившись, Сангстер испуганно посмотрел на парня, ожидая, что брюнет скинет с этого чертого балкона. — Я вспомнил. — Вдруг прошептал он. Очень вовремя, браво, Томас. О последствиях светловолосый вовсе не думал, но был убеждён в том, что только что воздвиг между ними уже, наверное, третью по счету стену.

— Ты… — Дилан судорожно вдохнул, — ты, блять, только что меня… — он прижал пальцы одной руки к губам: нижняя все еще болела, но оно того, кажется, стоило. — Если ты еще раз так сделаешь, то я точно… Черт, пора спать, нам определенно пора спать. Будем надеяться, что завтра ты забудешь все.

— То ты точно что? Сбросишь меня с балкона? Я не против, честно говоря… И да, я только что поцеловал тебя, — все смущение куда-то исчезло. — Я тоже надеюсь, что завтра нихрена не буду помнить. Пойдём, постелю тебе.