Ничего личного (СИ), стр. 108

— Я сказал, иди в задницу, — возмутился Томас и заёрзал на постели. — Не в мою.

— А в чью? Ты, вроде, был против, чтобы в чью-нибудь, кроме твоей?

— Просто… Замолчи. Спокойной ночи.

— Спокойной, Томми.

Дилан улыбнулся. Томас стоял в паре шагов от него, прикрыв глаза и подставив лицо лучам солнца. Несколько секунд бегун просто любовался этой картиной и только потом окликнул своего парня. Собственный голос показался каким-то странным, но О’Брайен не обратил внимания. Сангстер открыл глаза, посмотрел на него, приветливо улыбнулся и поспешил навстречу. Дилан раскрыл объятия, но Сангстер прошел… сквозь него? Обернувшись, О’Брайен увидел, как Томас, его Томас, обнимает темнокожего парня. Бегун стиснул зубы. Фрайпан.

Дилан подошёл ближе и решительно положил руку Томасу на плечо, но тот только отмахнулся и вдруг вовлек Фрая в поцелуй. О’Брайен едва не подавился воздухом от возмущения, а двое парней, казалось, не обращали на него никакого внимания. Сначала Дилан просто пытался позвать своего парня, потом уже по-настоящему кричал, но его слова как будто растворялись в воздухе, натыкаясь на невидимый барьер. Наконец, спустя несколько мучительных минут, Сангстер отстранился от Фрайпана, и Дилан по губам прочитал, что тот попросил темнокожего подождать немного. Обернувшись к бегуну, Томас снисходительно улыбнулся, как будто через силу.

— Ну что тебе от меня надо? — вздохнув, насмешливо поинтересовался Томас. — Я же сказал: я больше тебя не люблю, — он произнес эту фразу медленно, будто в сотый раз объяснял что-то очень глупому человеку. — Мы с Фраем счастливы. А ты грубый и… опасный. Я боюсь тебя, Дилан, и уж точно не люблю.

Сангстер повернулся и, взяв темнокожего парня за руку, пошел вперед, не оборачиваясь.

О’Брайен вздрогнул и проснулся. Сон сложно было назвать кошмаром, но ощущения после него были куда хуже. Обычно кошмары забывались уже через несколько минут, но каждая деталь этого сна словно отпечаталась в голове. И голос Томаса звучал так естественно. Дилан повернул голову: блондин по-прежнему лежал рядом с ним, смешно хмурясь во сне. За окнами только-только вставало солнце, и солнечные блики играли в комнате, в том числе и на лице Сангстера. О’Брайен облегченно выдохнул, хотя на душе все равно было как-то тоскливо. Наверное, бегун понимал, что слова Томаса из сна обоснованы, и от этого становилось еще хуже.

— Прости, — зачем-то тихо извинился Дилан, хотя Сангстер спал и не мог его слышать.

О’Брайен попытался заснуть снова, но не смог. Повернувшись к Томасу всем телом, бегун принялся рассматривать его лицо, освещенное первыми солнечными лучами. Спустя какое-то время Дилан едва ощутимо провел пальцами по чужому плечу, соединяя блики света. Потом опустился на ключицы, обвел пальцем каждую линию татуировки, улыбнулся своим мыслям. Оставалось надеяться, что Томас не проснется от его прикосновений.

Сангстер все же приоткрыл глаза, сонно посмотрев на О’Брайена.

— Я надеюсь, еще не пора вставать? — Томас зевнул и уткнулся носом в чужую шею.

— Нет, до будильника еще часа два. Прости, что разбудил, — Дилан виновато улыбнулся. Образы из сна никак не хотели выходить из головы. — Может, вообще никуда сегодня не пойдем? Забьешь на проект. Не хочу видеть вас с Фраем.

— Какой сегодня вообще день недели?.. — устроившись поудобнее, попытался вспомнить Томас и в очередной раз широко зевнул. — Я бы с удовольствием, но не хочу его подводить. Да и учительницу по литературе тоже. Она же меня живьём сожрет…

— Четверг, — вздохнул бегун. Он помнил, что сегодня надо было обязательно показать предварительный вариант. — Но сдавать же вам его только завтра. Ну пожалуйста.

— Ну… Так-то мы его уже закончили, — неуверенно протянул Томас, хмурясь. — Наверное, я могу позволить себе прогулять сегодня, хотя, чувствую, мне влетит. Зато наконец посплю нормально. Если никто, конечно, не будет меня провоцировать. А еще вечером к нам придет Фрай.

— Хорошо, это я уж как-нибудь вытерплю, — О’Брайен довольно улыбнулся и провел рукой по спине Томаса. — Ну, в крайнем случае, пойду погуляю…

— Если будет выходка вроде вчерашней, я на тебя обижусь. Сильно. — Сангстер нахмурился и начал гладить грудь Дилана. — Или сам тебя побью.

— Я тебя не дам в обиду, я тебя обижу сам? — О’Брайен тихо рассмеялся и прикрыл глаза. Спать уже не хотелось, но лежать вот так, рядом с Томасом, было здорово.

— Огребешь сейчас, если будешь возникать.

— Бу-бу-бу, — тихо передразнил бегун и расплылся в улыбке. — Когда-нибудь я составлю список того, за что я тебя люблю, и твой бубнеж будет примерно на пятнадцатом месте.

— Интересно, сколько времени тебе понадобится, чтобы придумать целых пятнадцать пунктов.

— Да уж, действительно, я же с тобой только чтоб потрахаться, — Дилан закатил глаза. — А я ведь реально могу список написать. Приложу его к своему завещанию и попрошу отправить тебе по почте, когда умру. Зачитаешь его своим внукам.

— Хватит херню нести, — Томас нахмурился и недовольно посмотрел на О’Брайена.

— Ладно-ладно, спи уже. Я лучше пойду поем. Все равно привык рано вставать, — Дилан вылез из-под одеяла и встал, потягиваясь. — Сладких снов, Ваше Величество, — брюнет театрально поклонился и побрел на кухню.

Томас широко зевнул и ещё пару минут ворочался, недовольно ворча себе под нос. Без тепла чужого тела рядом было непривычно, поэтому блондин долго не мог заснуть, но в конце концов усталость и довольно ранний подъем взяли верх над юношеским организмом.

На кухне О’Брайен заварил себе обычный кофе и вернулся в комнату. Томас уже снова заснул, и бегун улыбнулся, бросив взгляд на своего парня. Усевшись на подоконник, Дилан сделал глоток кофе. Его внимание привлекли недавние рисунки, которые так и остались здесь лежать. О’Брайен снова взял карандаш. Отпив еще немного из кружки, парень начал рисовать, причем, как обычно, не особо задумывался, а просто позволял мыслям трансформироваться в линии на бумаге. Минут через сорок он отложил набросок в сторону. На листе Томас целовал Фрайпана. Как во сне. Дилан задумчиво нахмурился и, взяв чашку в руки, стал наблюдать за утренним городом. Просидел он так довольно долго, а потом слез с окна и снова поплелся на кухню, чтобы заварить кофе еще и для Сангстера.

Томас и правда наконец выспался. Когда он открыл глаза, стрелки постепенно перемещались к одиннадцати часам, хорошо хоть утра, а не вечера. Поднявшись с постели, Сангстер оглядел комнату и сладко потянулся, но, когда его взгляд зацепился за новый рисунок, блондин нахмурился и подошел ближе, намереваясь рассмотреть набросок. Аккуратно подняв лист, лежавший чуть поодаль от остальных, Томас начал разглядывать детали, с каждой секундой хмурясь все сильнее. Издалека ему показалось, что на рисунке они с Диланом, но это было не так, и Сангстеру это совсем не понравилось.

— Рассказать не хочешь? Что это? — Томас зашел на кухню и показал О’Брайену рисунок. Дилан вздрогнул и мысленно дал себе подзатыльник за то, что оставил набросок на видном месте.

— Ммм, это рисунок, — бегун посмотрел на лист и сразу отвел глаза. — Там чайник закипел.

— Серьёзно? Тебя чайник сейчас волнует? Какого хрена, Дилан? — Сангстер поджал губы, все еще пытаясь понять что-то по лицу О’Брайена. Ему было неприятно, что тот даже мысли такие допускал.

— Это не я, — Дилан отвел глаза и невесело усмехнулся, осознав, как странно это прозвучало. — Мне просто… Неважно, выброси его.

О’Брайен поднялся, подошел к окну и отвернулся от Томаса. Он понимал, как глупо себя ведёт, но ничего не мог с этим поделать.

— Ты хоть сам понял, что сказал? — Сангстер в последний раз глянул на рисунок и, без сожалений скомкав его, выбросил злополучный лист в мусорное ведро. Естественно, Томас не мог долго злиться: вздохнув, он обнял Дилана со спины, улыбнувшись. — Не думай о таких глупостях. Я люблю только тебя.