Когда мечты сбываются (СИ), стр. 28

Проанализировав увиденное, Гарри поразился сам себе. Случись такое до летних каникул, он бы наверняка затаил обиду на Джеймса и, возможно, приревновал к брату. Да что там говорить, он бы даже не подумал конфликтовать с внезапно воскресшим отцом и с радостью кинулся ему на шею в самую первую встречу, ни о чем не задумываясь. Сейчас же парень был абсолютно спокоен: ни обиды, ни ревности, ни злости он не испытывал. Родственные чувства, на которые рассчитывал Джеймс, так и не вспыхнули, ну разве что к сестре. Вот тут гриффиндорство в крови развернулось во всей красе: спасать, спасать! Вырвать из цепких лапок мачехи и непутевого отца, утащить к себе, холить, лелеять и баловать сиротку!

Стоп! Гарри резко встряхнул головой, прогоняя свернувшие не туда мысли. Ну и зачем? Кому это надо? Нику вроде бы все устраивает. Да, не любят, терпят. Все, кроме отца, как она думает. Но ведь и не бьют. И в обноски не наряжают, и подарки дарят, пусть и не игрушки. И как вол она с рассвета до заката не работает. И куском хлеба не попрекают, хоть и ограничивают в еде: во всяком случае, тощей девочка не выглядит. Спит в собственной комнате, играет, гуляет, как все нормальные дети. Может, и не рай, но все же лучше, чем было у него. Гермиона вон по заграницам с родителями ездила, Драко на морях да приемах пропадал, а Гарри на грядках загорал да в чулане синяки залечивал.

Да, каждому свое. Нике — такая вот нелюбимая семья, а ему… Ему надо учиться. Причем не только по школьным предметам. Чтоб жить, ни от кого не завися. Не одалживаться деньгами, не унижаться, не просить. Быть самостоятельным во всем. Вон, пример перед глазами — Снейп. Когда-то — нищий полукровка, а сейчас — Мастер Зелий. И он, Гарри, сможет. Выучится, найдет хорошую работу и выбьется в люди. Если лениться не будет, да книжки умные станет помимо школьной программы читать.

То, что преподавание в Хогвартсе не на высшем уровне, он понял, лишь недолго пообщавшись с Виктором Крамом. Услышав список предметов Дурмшранга, Гарри надолго выпал из реальности. В голове не укладывалось, как такое количество вообще можно реально выучить за семь лет, да еще и сдать по всем экзамены! И это учесть, что все предметы были обязательными! Математика, нумерология, основы ритуалистики, руноведение, зельеварение и теория зелий, трансфигурация практическая и теоретическая, чары вербальные и невербальные, делопроизводство, ораторское искусство, основы и освоение направлений магии, боевая магия, магия бытовая, магия защитная, маговедение, маггловедение. А еще куча кружков и факультативов!

Оказалось — можно, если выполнен ряд условий. Отсутствие тренировок по квиддичу, зудения Рона под ухом, отработок, наличие нормальной литературы, а также пустой уголок в гостиной с заглушающими чарами и компетентные преподаватели, отвечающие на вопросы — и вот уже он ознакомился с частью книг по ритуалистике и родомагии, не изучаемыми в Хогвартсе. Ну, еще усидчивость и целеустремленность, и Гермиона как пример перед глазами — и оценки значительно поползли вверх. Гарри и сам не заметил, как учиться стало интересно. Нет, до подруги с ее маниакальной страстью знать все ему было далеко, и до уровня Снейпа он вряд ли дотянет — ближайшие лет двадцать так точно, — но понимать предметы и делать уроки стал гораздо быстрее. И качественнее.

Приближался Новый год, а там и до начала учебы недалеко. Гарри прихватил с собой кучу книг, прочтению которых посвящал все свободное время. Над душой никто не стоял. Джеймс обычно проводил время с Джереми, раз за разом получая отказ старшего сына от совместных прогулок. Сестра привыкла играть одна, лишь изредка они с Гарри запирались в ее комнате или же гуляли на детской площадке. С мачехой он встречался лишь во время семейных трапез. Пару часов в день гулял в парке, облазив все окрестности и даже высунув нос за ограду — это был пригород Лондона, и до ближайшего населенного пункта было не более пяти миль.

А накануне праздника, утром тридцать первого декабря, Джеймс-таки решился на вылазку в Годрикову Лощину…

*

На кладбище было тихо и безлюдно. Голые деревья, давно скинувшие последнюю листву, вяло махали мокрыми ветками, поддаваясь порывам холодного ветра. Заледеневший иней сверху донизу покрывал стоящие в ряд надгробья, делая их безликими. Мертвая тишина, кружившая вокруг, давила на плечи тяжелым грузом вины, застывшие капельки воды в виде снежинок одиноко падали на лица и руки и, тая от прикосновений, оставляли мокрые следы.

Переведя дух после аппарации и глотнув свежего морозного воздуха, Гарри поспешно скользнул вслед за Джеймсом, уходящим вверх по протоптанной тропинке. Впрочем, потеряться здесь ему не грозило: кладбище было небольшим и хорошо просматривалось. Пара минут — и Гарри уткнулся прямо в спину отца, застывшему на месте.

«Последний же враг истребится — смерть» — Джеймс провел рукой по холодному камню, смахивая налипший снег и обнажая проступившие буквы. Черные, высеченные на белом мраморе, они словно сливались с окружающей атмосферой, где все было только в этих тонах, мрачных и безмолвных.

— Мама… — Глаза непроизвольно увлажнились, пришлось снять перчатку, чтобы утереть их.

Присевший рядом с могилой Джеймс молча вытащил из кармана мантии бутылку огневиски и два стакана. Плеснув в них жидкость, протянул один сыну. Не особо понимая, что делает, Гарри залпом осушил стакан, предсказуемо закашлявшись.

Горло обожгло огнем, а сдерживаемые с таким трудом слезы хлынули рекой, оставляя горячие дорожки на красных от мороза щеках.

Джеймс на мгновение замер, наблюдая за мучениями сына: тот судорожно глотал ртом воздух, пытаясь прийти в себя — явно не пил раньше ничего крепкого, — и протянул сыну яблоко. Недолго думая, Гарри тут же впился зубами в красный бок, заглушая внутренний пожар. Зрение прояснилось, но вот мысли в голове разом куда-то вдруг исчезли, оставляя место звенящей пустоте.

— Расскажи про… маму, — слегка заплетающимся языком попросил парень, присаживаясь рядом.

Джеймс согласно кивнул, вновь наполняя стаканы. Второй пошел легче — Гарри уже знал, чего ожидать, да и яблоко было наготове. Посильней закутавшись в мантию и даже прикрыв глаза от нахлынувшего чувства сонливости — монотонный голос отца звучал откуда-то издалека, расслабляя и убаюкивая, — он с большим удовольствием слушал приятный баритон, повествующий о событиях двадцатилетней давности.

Детство, отрочество, юность. Лили воспринималась как сокурсница, ну или же знакомая девчонка с соседней улицы. Веселая, уверенная в себе, упрямая и бесстрашная — до боли похожая на Гермиону, такая же активистка и отличница, ответственная староста и хороший друг, верная жена и любящая мать…

Бутылка закончилась быстро. К концу воспоминаний Джеймс уже напрочь забыл про посуду и не стесняясь прикладывался к горлышку, благо Гарри после третьего захода уже смотреть не мог на выпивку. Резкий удушающий запах спирта начал вызывать далеко не радужные моменты, поднимающиеся из бунтующего желудка, и рука сама откинула наполненный наполовину стакан в сторону. Мозги отключились напрочь, уступив место туману в голове и острому желанию разлечься прямо на припорошенную снегом землю и уснуть.

Резкий крик Джеймса заставил вздрогнуть и ненадолго отложить мысли о сне.

— Это все Снейп, сука! Это он виноват в ее смерти!

— Снейп? А он-то здесь причем? — недоумевающе протянул Гарри заплетающимся языком.

Как он понял уже давно, Снейп был виноват во всем, будь то проигрыш гриффиндорской команды в квиддич или резкое падение акций какой-нибудь маггловской компании.

— Как это при чем? При всем! Чтоб ему, уроду сальноволосому…

Дальше вскочивший на ноги Джеймс, яростно размахивая руками, грязно и витиевато ругая Волдеморта и всех его приспешников-слизеринцев, озвучил еще одну тайну, тщательно скрываемую все эти долгие годы Дамблдором и неизвестным Орденом Феникса. Вид прыгающего перед глазами отца, яростно доказывающего себе и окружающим, что Снейп-таки мерзавец, заставил Гарри более внимательно вслушаться в громкие пьяные вопли. Из бессвязного рассказа о событиях, предшествующих тому роковому Хэллоуину, он понял только одно: было произнесено пророчество, каким-то боком касающееся их семьи. И на основе которого Волдеморт решил убить родителей и его самого.